Андрей Воробьев - Дело о продаже Петербурга

• Название: Дело о продаже Петербурга
• Автор: Андрей Воробьев
• Издательство: "Проспект"
• Жанр: Детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9725-1128-0

На этот раз бывшему следователю военной прокуратуры Алексею Нертову, сотрудникам уголовного розыска, частным сыщикам придется столкнуться с серией загадочных преступлений накануне выборов. Взрыв машины накануне выборов в питерское Законодательное собрание... Что стоит за этим: обычное убийство? Почему так много женщин вдруг заинтересовались участниками поиска злодеев — кому это выгодно? Кто за этим стоит: маньяк-одиночка или главари преступных финансовых группировок? Что восторжествует — справедливость и любовь или козни негодяев? Ответы на эти вопросы в очередном романе популярных авторов «Дело о продаже Петербурга».

---

Лена, оглянувшись на нертовскую парадную, поспешила к машине…

Вышедшая несколько позднее от Алексея вдова Раскова опустошенно постояла на улице несколько минут, пытаясь зажечь дрожащими руками зажигалку. Но это у нее не получилось, и женщина, бросив так и не раскуренную сигарету, обессиленно махнула рукой проезжавшему мимо такси. Когда «тачка» с вдовой свернула у ближайшего перекрестка к Неве, следом двинулся серый «форд», до того сиротливо ютившийся с погашенными габаритными огнями между других машин, брошенных их владельцами на ночь прямо на улице…

* * *

До дома Александрыча, в район пересечения проспекта Металлистов и Пискаревского, по засыпающему городу нертовская «девятка» долетела за десять минут. Этот микрорайон, попади кто в него первый раз, мог показаться довольно скучным: несколько «хрущеб», скрытых высоченными тополями; типовой садик в виде буквы «Н», вокруг забора которого притулились безгаражные машины жильцов соседних домов; неподалеку — скамеечка, едва держащаяся на недоломанных ножках, такая же неустойчивая, как ее постоянные обитатели, в теплое время распивающие тут всякую дрянь; редкие фонари, отбрасывающие через заслонившие их ветви деревьев причудливые тени на припозднившихся прохожих. Тишина…

Алексей, припарковав машину на остатках вытоптанного газона, потрусил к квартире Александрыча, рассчитывая поскорее оторвать не в меру говорливого сыщика от телефона и решить с ним более серьезные, чем вечерний треп, вопросы.

Свет на лестнице, как обычно, не горел — лампочки, вставляемые жильцами, регулярно исчезали. Виной тому были то ли старания местных Ромео, стесняющихся целоваться в освещенных парадняках, то ли гопники, продающие ворованное добро по дешевке тем же обитателям квартир, а затем отсыпающиеся после ударных доз сивухи под их дверьми. Поэтому, подниматься следовало достаточно осторожно, чтобы не вляпаться в темноте в какое-нибудь дерьмо и что-нибудь не переломать. По крайней мере — себе.

Плетясь к четвертому этажу, где жил старый опер, Алексей подумал, что нахождение в «хрущебе» подобно чувствам слепого, у которого недостаток зрения восполняется обостренным слухом. Так же и в этих домах с украденными лампочками — до дури тонкие стены и двери пропускали малейшие звуки происходящего в квартирах.

Как-то Нертов, впервые попав к Юрию Александровичу после длительного прозябания в своих дореволюционных хоромах, некогда принадлежавших домовладельцу, страшно удивился, зайдя в ванную и услышав кряхтение соседа, который, очевидно, расположился на унитазе в квартире этажом выше. Заночевав тогда у друга, Алексей долго не мог заснуть — ему все казалось, что в прихожей кто-то ходит, бурчит. Порой слышались вздохи, покрикивания и скрип старого дивана. «Дом с привидениями, да и только», — усмехнулся Нертов, сообразив, что все эти звуки раздаются из соседних квартир, после чего наконец заснул…

Поднявшись до второго этажа, Алексей насторожился — голоса, доносившиеся сверху, отнюдь не напоминали милую перебранку поссорившихся на ночь супругов: «…уде… говори… тварь?» Глухие удары и снова: «Буде… говорить?»

«Не успел! А соседи, гады, даже не догадались по “02” позвонить. Всем все по хрен», — промелькнуло в голове. Он на миг замер, стараясь хотя бы почувствовать присутствие на лестнице посторонних, унюхать запах свежего табака или скрип переминающихся ботинок. Затем по-кошачьи тихо и быстро преодолел оставшиеся этажи, чуть задержался у двери Александрыча, которая, к счастью, оказалась не запертой. Голоса доносились именно из-за нее. Хотя Алексей и не знал, сколько человек может находиться в квартире и как они вооружены, но медлить было нельзя — хозяин квартиры мог в любой момент отправиться вслед за Расковым, и Нертов шагнул вперед.

Он не стал освобождать себе вход ударом ноги, как это лихо делают перед телекамерами многочисленные группы захвата, а тихо отворил дверь и шагнул внутрь квартиры. Расчет оказался правильным. В прихожей, сидя на табуретке спиной к двери, обосновался поросенкообразный «браток». Этот «часовой» пренебрег уставными правилами караульной службы, обязывающими нести ее «бодро, ничем не отвлекаясь». Вместо этого он увлеченно разглядывал яркий журнал с картинками, более занимательными, чем наблюдение за трудом подельников. Нертов с ходу рубанул «братка» по шее, чуть поддержал обмякшее тело, чтоб оно не очень шумно падало, а затем, посчитав, что в темных кухне и ванной-туалете никого быть не может, рванулся в комнату.

Юрист знал, что спасение Александрыча зависит только от быстроты и решительности нападения. Профессиональная подготовка бандитов была неизвестна, поэтому бить каждого следовало не по двадцать минут, как в дурном кино, а не более чем по разу. Именно так обязан действовать любой мало-мальски уважающий себя телохранитель, именно так учили Алексея в Институте безопасности Турку, где он некогда проходил курс бодигарда…

Нертов успел заметить, что в комнате, кроме связанного и лежащего на полу Александрыча, находятся четверо. Они даже не удосужились надеть маски, что подтверждало худшие опасения о возможном исходе визита. Один из «гостей» держал в своих лапах явно не холодный утюг, собираясь погладить им старого опера. Другой был вооружен телескопической дубинкой. Что было в руках остальных, рассматривать времени не было, поэтому Нертов с ходу влепил цуки — мощный прямой удар кулаком в лоб ближайшему из «гостей», и тут же согнутым локтем другой руки — его соседу.

Не ожидавшие нападения первые двое «бычков», как их родственники на бойне, рухнули на пол. Третий, с дубинкой, попытался замахнуться, но тут же, всхрипнув от удара ногой в горло, выронил свое оружие и упал вслед за подельниками.

Последний налетчик, видимо, проходил науку убивать не только в каком-нибудь подпольном спортзале — он умудрился выхватить из-за пояса пистолет и тут же, вытягивая вперед руку с оружием, одновременно дослал патрон в патронник. Но пуля, предназначенная Алексею, расколола висевшее на стене зеркало, вылетевший из руки бандита пистолет — стекло буфета, а сам киллер с проломленной височной костью последовал за предыдущими — его достал удар ногой с разворотом.

«Черт, теперь с прокуратурой не разобраться будет!» — мельком подумал Алексей, склоняясь над Александрычем.

Сыщик был без сознания. Видно, подонки успели с ним хорошенько поработать, так как лицо лежащего напоминало сплошную синюю маску. Нертов вытащил у него изо рта скрученное полотенце («Сволочи! Вопросы задают, а сами рот заткнули!»), нащупал пульс и, убедившись, что тот бьется, попытался развязать руки потерпевшего. Он долго ничего не мог поделать с узлом веревки, потом, заметив валяющуюся на буфете безопасную бритву, взял ее и перерезал путы.

В это время Александрыч приоткрыл глаза, точнее, один глаз, так как второй был напрочь затянут гематомой, и, увидав Алексея, попытался слабо улыбнуться:

— Я знал, что ты придешь, Леша… не поверишь… Я чувствовал… Не боись, я не раскололся… Старый опер…

Александрыч не договорил и снова потерял сознание. Алексей растерянно оглянулся в поисках телефона, с которого можно было бы вызвать «скорую» и милицию. Но в этот момент грохнула входная дверь, и кто-то истошным голосом заорал:

— Лежать, сука! У…бу!

* * *

Скованный наручниками Нертов горько раскаивался, что не добил «часового». Конечно, профессиональному убийце было бы гораздо проще освобождать заложника. А Алексей, сколько б не занимался всякими боевыми искусствами и хотя имел диплом охранника, все равно подсознательно не довел первый удар до той силы, за которой только смерть. Теперь же за это приходилось жестоко расплачиваться.

— Ну что, так и будешь молчать? — громкий голос говорившего противно стучал в уши. — Народ «замочил», а отвечать не желаешь? Ну, теперь пеняй сам на себя. Звездец тебе пришел…

Юрист старался уйти от собеседника, пытаясь думать о чем-нибудь хорошем. Но мысли все равно были связаны с недавними событиями: тогда, в начале весны, в клинике оперативной хирургии уже начал зажигаться свет в окнах палат. Где-то вдалеке, скрываясь за старыми тополями больничной территории, прозвенел очередной трамвай, направляющийся вглубь Петроградской стороны.

Алексей молча сидел вместе с Александрычем на скамейке у входа в здание, а рядом, положив голову на лапы, грустно лежала большая черная собака с рыжеватыми подпалинами. Судя по тому, что в операционной не выключили бестеневые лампы, Женевьева все еще находилась там. Друзья слишком долго ожидали, когда закончится операция. Наверное, они сильно «достали» местный медперсонал, но в конце концов их заверили, что кто-нибудь выйдет и сообщит о результатах…

На дорожке, ведущей от главного корпуса медуниверситета, показалось несколько человек. Собака, лежащая у скамейки, сначала насторожилась, а затем поднялась и потрусила им навстречу. Первым шел недавно перешедший в сыскное агентство Иван Гущин, держа на перекинутом через плечо ремне переносную детскую коляску с маленьким Митей. Следом спешила Нина в сопровождении Николая Иванова, тащившего сумку, очевидно, с детскими сменными вещами.