Монах Афонский - Птицы небесные. 1-2 части

• Название: Птицы небесные. 1-2 части
• Автор: Монах Афонский
• Издательство: Святая Гора Афон
• Жанр: Религия
• Год: 2015
• ISBN: 978- 5-7877-0091-6

Братство «Новая Фиваида» на Святой Горе Афон издает рукописи иеромонаха Симона Безкровного (монаха Симеона Афонского) под названием «Птицы Небесные или странствия души в объятиях Бога», являющиеся дневниковыми записями прошлых лет. В первой части книги повествуется об удивительной истории жизни самого автора, о трудных путях поиска Бога в различные периоды жизни нашей страны и о становлении в монашеской жизни под руководством выдающегося старца и духовника архимандрита Кирилла (Павлова). Это повествование служит духовным стержнем нелегкого процесса преображения души — начала молитвенной жизни и обретения благодати. Во второй части книги реально показано формирование души в Православии и стяжание непрестанной молитвы, а также, с искренним доверием к читателю, рассказывается о встрече с новой благодатной жизнью во Христе, с ее трудностями, ошибками, неудачами и обретениями. Рукописи во всей возможной полноте раскрывают нам сокровенное общение со старцем и с большой теплотой являют нам его мудрый и святой облик. Кроме этого, вместе с автором мы встречаемся с другими духовными отцами и подвижниками, чьи советы и поддержка помогли ему в трудные моменты его нелегкой жизни.

---

Архитектор старательно трудился над иконой в Никольском храме, а я одиноко жил в пустыне. Осенью в Душанбе приехал настоящий схимник с Кавказа, бывший московский режиссер. Схимник приехал с послушником и пожилым фронтовиком, их сопровождал иеромонах из Троице-Сергиевой Лавры. Все они познакомились с моим другом в Душанбинской церкви. Монах покинул Кавказ из-за милиции, не дававшей ему покоя, и теперь искал уединения в горах Таджикистана. Вся группа просила Виктора показать им сокровенные места в безлюдных горах. Он повел их на хребет Хазрати-Шох, изобиловавший пещерами и брошенными садами. После недолгих поисков схимник нашел подходящий грот, хотя архитектор предупредил его об опасной близости кишлака. Но отшельник утверждал, что недоступность грота — лучшая безопасность от любых охотников и убедил всех соорудить ему в этом гроте келью. С трудом вскарабкавшись туда, помощники соорудили из камней стенки, а крышу сделали из фольги, уложенной на толстые ветки и придавленной камнями.

Во время постройки кельи схимник демонстрировал полное послушание иеромонаху и говорил каждый раз, указывая рукой на камень:

— Благословите взять этот камень! Благословите взять тот камень!

Это повторялось до тех пор, пока иеромонах не выдержал:

— Слушай, я тебе благословляю брать все камни в этих горах! Можешь теперь работать спокойно!

Бывший фронтовик-разведчик, вызвавшийся помогать схимнику, отважный и смелый человек, тоже трудился наравне со всеми.

Но когда он услышал, при входе в ущелье, строгий приказ схимника: «В этом месте мы должны оставить наши советские паспорта, потому что они — зло! Дальше пойдем без паспортов!», то оробел и заявил:

— Знаете, я много чего повидал, но такой приказ я слышу впервые! Мы что, обратно не вернемся?

Закончив постройку кельи, все помощники ушли, оставив отшельнику продукты на зиму. Через приезжего иеромонаха Виктор узнал о семинарии в Троице-Сергиевой Лавре и о старцах этого монастыря. Проводив новых знакомых, он остался трудиться в храме, готовясь к поступлению в семинарию. Его сердце устремилось к Лавре и к учебе в этом средоточии духовной жизни в России. Глубокой осенью в их квартире появился изможденный и страшно усталый схимник с двумя бутылками шампанского в рюкзаке. Залпом выпив одну бутылку, он заснул мертвым сном. А когда проснулся, то рассказал архитектору свою историю, не спеша попивая вторую бутылку.

В горах начались сильные снегопады, снег валил и валил, пока не засыпал все долины и ущелья. Грот оказался легко доступным для охотников, которые пришли туда на снегоступах, издали заметив сверкающую на солнце фольгу. Опешивший отшельник на вопрос, что он здесь делает, ответил, что он геолог и заблудился в горах. Охотники вызвались проводить его к трассе и монаху ничего не оставалось, как по глубокому снегу выбираться из ущелья, «ловить» попутную машину и добираться в Душанбе. Прожив несколько дней в городе, он стал собираться обратно на Кавказ, приглашая с собой Виктора послушником. Мой друг оказался перед трудным выбором — Кавказ или семинария? После долгих раздумий Виктор выбрал семинарию, и схимник, дождавшись своего послушника, уехал в один, как он сказал, «чудесный уголок», с названием Псху, — удаленное горное селение у подножия Главного Кавказского хребта.

Я продолжал знакомиться с пустыней и ее песчаными шквальными бурями, когда на юге вздымался непроглядный черный вал пыли и песка, поднятого сильным вихрем, в народе именуемым «афганец». Этот вал приближался на огромной скорости и все покрывалось густой и непроницаемой желтой пеленой, которая стояла дня три-четыре, постепенно рассеиваясь. Но все же пострашней песчаных бурь была, конечно, невыносимая жара.

— Хочешь поехать со мной на денек вон к тому хребту? — как-то спросил меня знакомый геолог, указывая на далекий горизонт.

— Хочу, — согласился я. — Но на чем?

— Не переживай, возьму мотоцикл у друга! Тут и ехать всего ничего — километров шестьдесят…

Утром геолог заехал за мной, и мы понеслись по ровной глинистой дороге, уходящей к проступающему сквозь рассветную дымку далекому лиловому кряжу, над которым белели небольшие облака. К полудню мы подъехали к безлесному каменистому хребту. У подножия его среди короткой щетинистой травы, радуя глаз, бил чистый родник. Здесь мой знакомый расстелил платок, достал лепешки, небольшую дыню, и мы, не торопясь, перекусили. Заодно он рассказал пугающую историю о том, как с двумя узбеками охотился здесь на горных козлов; рано утром они поднялись высоко на хребет, в запасе у каждого имелась фляжка с водой. После долгих поисков добычи, когда началось самое пекло, вода у узбеков закончилась, потому что они пили ее неумеренно много. Осталась только фляга с водой у геолога.

Когда всех начала мучить жажда и пришла пора спускаться к роднику, геолог пустил фляжку по кругу. Один из охотников, взяв фляжку, вдруг выронил ее из рук и она, погромыхивая на камнях, улетела куда-то вниз, в пугающую раскаленной мглой бездну. Все трое изумленно посмотрели друг на друга. Идти вниз и искать фляжку никто не хотел, так как сил на жаре почти не осталось. Все они знали, что под палящим солнцем, без воды, не протянуть и часа из-за теплового удара. У узбеков началась паника. Они посовещались между собой и предложили для утоления жажды пить мочу. Наш друг отказался категорически. Охотники решили для сбора мочи воспользоваться своими фляжками, а геолог молча отправился вниз на поиски своей фляги, впрочем, уже без всякой надежды. Спустившись метров на сто, он внезапно заметил в скальной расщелине зеленый чехол своей фляжки. Достав драгоценный сосуд и выпив немного воды, геолог поспешил наверх, к своим спутникам. Те оторопели, увидев, что он поднимается к ним с водой — они уже успели «утолить» жажду.

Наслушавшись геологических баек, я напился как следует воды. Фляжек мы с собой не захватили, ведь нашей целью был этот родник. Мы сели на мотоцикл и помчались домой. Когда мы проехали километров пятнадцать, заднее колесо зашипело и мы остановились.

— Прокол! — мрачно диагностировал мой друг, разглядывая спустившееся колесо.

— Ну ладно, ключи есть, сейчас поменяем заднее колесо на переднее и поедем! — взбодрился он.

Геолог открыл багажник — ключей не было, там лежали только пассатижи. Мой спутник в растерянности смотрел на пустой багажник:

— Как я не проверил чужой мотоцикл — ума не приложу!

Жара стояла просто нестерпимая, начала кружиться голова, металл мотоцикла обжигал руки.

— Так можно и помереть! — бормотал мой спутник, пытаясь открутить заднее колесо. — Нет, ничего не получается, ключ нужен!

Нам стало плохо: бросить мотоцикл и идти пешком? Не дойдем, жара убьет нас. И тут я увидел, как взрослый мужчина плачет, слезы текли по его щекам:

— Неужели конец, Господи? — запаниковал он.

Было видно, что ему очень плохо.

— Ты, Боже, видишь нас, не меня, которого Ты не желаешь слышать, но услышь хотя бы его, у него же семья и дети! — в отчаянии взмолился я, преодолевая головокружение.

Геолога осенило:

— Я еще не смотрел в запасном отделении! Может там ключ есть?

Он нашел потайной кармашек где-то рядом с багажником и вытащил оттуда гаечный ключ.

— Если этот ключ не подойдет, нам точно конец! — сиплым голосом пробормотал мой друг.

Но ключ подошел, и мы, в полусознательном состоянии, поменяли колеса. На накаченном заднем колесе и на спущенном переднем, мы доехали до дома.

В другой раз пустыня и мне показала, как она опасна. Я уже слышал рассказы о том, как находят трупы пастухов, погибших от солнечного удара, но к себе эти рассказы никак не прилагал. В один из невыносимо жарких дней, когда на солнце было градусов шестьдесят, у меня закончились продукты и пришлось ехать в поселок. Еле-еле, с трудом переводя дыхание, я выкатил велосипед на глинистый перевал и там мне стало дурно. Нужно было проехать еще километра два-три по ровному холмистому плато, после чего дорога переходила в пологий длинный спуск.

На этой убийственной жаре мне вдруг стало холодно. Холодный пот потек по лицу, в глазах поплыли зеленые круги. Сознание начало расплываться, сил крутить педали почти не оставалось. Если бы в этот момент мой велосипед сломался, то я ничего не смог бы сделать. Но постепенно он начал разгоняться, попав на уклон. Ветер стал обдувать лицо, и я постепенно пришел в себя.

«Вот, оказывается, как наступает тепловой удар…» — подумал я, когда велосипед набрал скорость и мои легкие отдышались. Но таких происшествий случалось немного, а самое лучшее в пустыне было то, что я ничем не болел, и полностью прошли все простуды.

Осенью я приехал в Душанбе, и родители вручили мне письмо от Виктора. Он поступил в Московскую семинарию Троице-Сергиевой Лавры по рекомендации настоятеля Никольского храма, и советовал мне не оставлять храм и Причащение. Теперь я с ним был полностью согласен, потому что спешил в церковь, как никто другой. Исповедовался я, как всегда, у доброго батюшки Стефана, который приласкал меня и посоветовал во время приездов в Душанбе всегда посещать церковные службы. На сердце немного полегчало, как будто в душу проник живительный свет надежды, придав ей силы.