Олег Кожевников - Комкор

• Название: Комкор
• Автор: Олег Кожевников
• Издательство: Издательский дом «Ленинград»
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-516-00229-8

Наше время. Мир, в котором Россия проиграла Великую Отечественную войну. В результате тоталитарный нацистский режим не был повержен и практически весь мир завоёван Германией. Но волею судьбы главный герой Юрий Черкасов переносится в прошлое. Оказавшись в теле своего деда, лейтенанта Красной Армии, он горит желанием не допустить повторения исторического сценария его бывшей реальности. Суровые реалии войны – кровь, жестокость, цинизм – не пугают его. Теперь он – единственный шанс мирового будущего на жизнь без рабства и насилия. Но сможет ли один-единственный человек изменить историю?

---

– Ну что, Алексеич, видел, что там творится, как немчура-то прет? Им словно задницу скипидаром намазали – без всякой подготовки, прямо с марша на нас кинулись!

У моего комиссара мозг, видимо, не воспринимал очевидной истины, что нас атакуют бойцы-сверхпрофессионалы – грамотные и смелые. А их командирам и вовсе за организацию такой атаки нужно ставить высшую оценку: так четко организовать взаимодействие всех родов войск – уму непостижимо! Это надо уметь. Вывод – плохо мы работали, недостаточно подготовили наших солдат и командиров к бою с такими солдатами. Только себя нужно винить за неумение воевать. Вон, даже не успели воспользоваться трофейными минометами – похерили из-за своей нерасторопности такую мощь. Но куда там – психика замполита была отравлена политическими лозунгами, что Рабоче-крестьянская Красная армия самая сильная; что сознательный пролетарий в любой стычке победит всех наймитов империалистов; что ошибки командиров Красной армии могут привести только к временным трудностям. Вот следуя подобной логике мышления, он меня и спросил:

– Филиппыч, а почему ты раньше не приказал артполкам РГК открыть заградительный огонь? Немцы бы тогда даже позиций штабной батареи не преодолели!

– Эх, комиссар!.. Если бы да кабы! Немцы, они хитрые – специально маневрировали своими легкими танками перед позициями штабной батареи. Ждали, сволочи, что мы применим артиллерию больших калибров. А потом прилетели «юнкерсы». Если бы мы тогда сделали хоть один залп, сейчас остались бы без пушек, а немцы все равно бы уничтожили штабную батарею и вкопанные танки. Сейчас артиллерийский удар оправдан: во-первых, немецкие самолеты, отбомбившись, недавно улетели, а следующая их партия налетит не раньше чем минут через двадцать; во-вторых, они втянулись в лесной коридор – немецких танков стало больше, а пространства для маневра меньше. Теперь есть вариант, что близкий взрыв 152-миллиметрового снаряда зацепит немецкий танк или группирующуюся перед позициями 681-го артполка пехоту противника. Ладно, комиссар, теперь давай я посмотрю, что творится на поле боя – какой эффект от залпов 152-миллиметровых гаубиц.

А эффект от нашего артиллерийского огня, несомненно, был. Чадящих немецких танков заметно прибавилось, да и САУ примолкли; до этого времени их снаряды буквально рвали глубину обороны 681-го артполка, да и около вкопанных танков часто возникали султаны разрывов крупнокалиберных снарядов. Однако атака немцев продолжалась; а я так надеялся, что введя в бой свой последний козырь, заставлю врага успокоиться и отойти, чтобы перегруппироваться. Но это были только мои мечты – в реальности же эти гады действовали по своим правилам и канонам.

Сергей установил связь с первым дивизионом, в порядки которого немцы больше всего и вклинились. Именно на позициях одной из его противотанковых пушек я недавно и наблюдал ту драму, когда красноармеец пожертвовал собой, чтобы остановить немецкий танк. Жизнью-то он пожертвовал, да вот только танк тот все же уцелел. У рации оказался не командир дивизиона, а комиссар полка Шапиро. Командир дивизиона погиб практически в самом начале боя от взрыва гаубичного снаряда. Комиссар полка, находившийся в тот момент в подразделении, принял командование дивизионом на себя. Выяснив это, я тут же начал кричать в микрофон:

– Шапиро, мать твою, какого хрена бойцы дивизиона выскакивают из окопов? Что, мля, мало я им пистонов вставлял? Знают же, тупицы, что нужно танки пропускать над собой и отсекать пехоту! Жопошники долбаные! Скажи бойцам – генерал страшно недоволен!

Негромкий голос Оси отрезвил меня, заставив сердце тревожно забиться, а сказал-то он всего несколько слов:

– Юра, некому уже говорить! Мы вчетвером тут в окопе остались, все остальные погибли; везде гитлеровцы, сейчас они и к нам нагрянут. На дивизион давили страшно, прости, но я ничего не мог сделать. Не люди на нас напали, а дьяволы в человеческом обличье – быстрые, как молния, и неуязвимые, как призраки. Кажется, все, попал, убил немца; ан нет, он, сука, жив. Да еще гранатами тебя закидывает.

Шапиро замолчал, а я попытался выяснить, какие силы захватили позиции дивизиона, держатся ли еще соседи и чем я могу помочь дивизиону. Не слушая меня, Шапиро все тем же тихим голосом (связь на удивление установилась отличная) продолжал:

– Юра, единственный вариант их здесь остановить – это артиллерийский удар по позициям дивизиона. Отсюда видно, как работают гаубицы по немцам, но большинство из этих сук укрылись в наших окопах. Сделай это, прикажи открыть гаубицам огонь по окопам первого дивизиона.

Я в ответ возмущенно заорал:

– Да ты что, очумел? Да вам же там хана настанет! Не буду я командовать убивать своего друга!

В ответ донеслось только:

– А нам и так уже хана, Юра! Я тебя никогда ни о чем не просил, а сейчас прошу – прикажи открыть огонь!

На этих словах связь внезапно прервалась, а в динамике был слышен теперь только шум атмосферных помех.

Сержант занялся рацией, пытаясь восстановить сеанс связи, а я механически достал папиросу и закурил. В голове не было никаких мыслей, я был весь под впечатлением слов Оси. Я уже докурил папиросу, а связь так и не возобновилась; тогда, посмотрев на Шерхана, прислонившегося к стенке окопа, я с надрывом крикнул:

– Старший сержант, быстро к корректировщикам с приказом – огонь 590-го артполка перенести на захваченные немцами позиции первого дивизиона!

Шерхан ушел, а я достал новую папиросу. Ну не мог я лично приказать корректировщикам внести в планы огня эту цель. Так же не мог я смотреть, как гаубичные снаряды будут перепахивать позиции первого дивизиона. А залп сорока восьми 152-миллиметровых гаубиц – это не фунт изюма: земля встанет дыбом в том месте, где дивизион располагался.

Вернулся Шерхан, кивком головы показав, что приказ выполнен. В окопе установилась гнетущая тишина, если, конечно, рассматривать его отдельно от внешнего мира, в котором стоял шум невероятный, шум и гарь, идущая прямо в окоп. Я, преодолев себя, все-таки подошел к стереотрубе, чтобы глянуть на последствия артиллерийского удара, но к прибору так и не приник, помешал нарастающий гул авиационных моторов – это проклятые стервятники снова пожаловали на свое пиршество. Невольно эта ненасытная стая приковала к себе мой взгляд. Наверное, целый авиаполк летел бомбить наши позиции, и большинство пикировщиков завертели свои карусели именно над местами огневых позиций гаубичных полков. Слушая отдаленные взрывы авиабомб, я мог только скрипеть зубами и сожалеть, что тягачей у артполков осталось только два, и перетащить пушки на запасные позиции им не удастся.

Когда замолкли наши гаубицы, немцы активизировались, в этом я убедился, взглянув в стереотрубу: два немецких танка были уже на позициях второго дивизиона, и возле вкопанных КВ началась ожесточенная перестрелка. Я уже принялся было материть лейтенанта Костина, все еще не приславшего минометного корректировщика, как виновник моей злости появился на НП сам. Лейтенант доложил, что все бронетранспортеры заняли позиции у хутора, и минометы готовы открыть огонь. За корректировщика будет он, других специалистов нет. Лейтенант когда-то был минометчиком и обучался на курсах, поэтому он и выпросил у комиссара минометы. Мальчишка, хотел из бронетранспортеров сделать что-то вроде минометных тачанок.

Уступив парню место у стереотрубы, чтобы он мог корректировать огонь минометов, я задумался. Похоже, мы проиграли и нужно готовиться к последнему в своей жизни бою. Нужно постараться как можно больше утащить с собой этих монстров в обличье людей; глядишь, это облегчит дальнейшую борьбу русского народа, и с оставшимися – обычными – солдатами немцам не удастся завоевать мою Родину. Я уже хотел приказать Шерхану и Якуту идти к нашему грузовику, чтобы принести сюда все гранаты и автоматные диски, которые находились в нем, как свалилась новая напасть – орудийные выстрелы и звуки перестрелки раздались совсем недалеко от НП, со стороны лесной просеки, которая упиралась в 212-ю высоту. Там стояла техника мотострелкового батальона и заняли боевую позицию трофейные противотанковые пушки. В данной ситуации меня успокаивало только одно – если пушки стреляют, значит, командир 681-го артполка успел выполнить мой приказ и прислал людей для формирования к ним орудийных расчетов. Стрельба рядом с НП продолжала нарастать, пришлось для выяснения ситуации направить туда Шерхана и Якута. Вместе с ними отправился и Фролов, ему я поручил возглавить оборону на том направлении.

Когда ребята ушли, я, за неимением под рукой второй стереотрубы, все внимание сосредоточил на действиях немецкой авиации, поэтому сразу заметил появление еще одной большой группы немецких самолетов. Было удивительно, но летели одни «мессершмиты», их было штук пятнадцать. Но самое поразительное случилось чуть позже – «мессеры», как стая голодных волков, кинулись на «юнкерсы», бомбившие наши позиции. Ситуация была немыслимая – немцы били немцев. В мозгу мгновенно вспыхнула бредовая мысль: «В Германии революция, и коммунисты теперь бьют нацистов». Но эта мысль быстро испарилась, как только один из «мессершмитов» пролетел над 212-й высотой, и я увидел на его крыльях красные звезды.