Андрей Матвеев - Indileto[роман в 22 уровнях]

• Название: Indileto[роман в 22 уровнях]
• Автор: Андрей Матвеев
• Жанр: Современная проза

---

— Я не читал никаких писем, — отрывисто сказал Лапидус.

Мужчина ничего ответил, мужчина просто продолжил свой странный речитатив:

«Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться, что с того, что мы с тобою меченые…»

— Я — не меченый! — возмущенно сказал Лапидус.

Мужчина перестал играть и внимательно посмотрел на Лапидуса. Он посмотрел на него сначала левым глазом, прищурив правый, потом — наоборот, правым, прищурив левый. — Нет, — сказал мужчина, — не возражай, ты — меченый!

— Чем это я меченый? — недоуменно спросил Лапидус.

— Теми письмами, которые ты прочитал, — рассмеялся мужчина.

Лапидус понял, что перед ним сумасшедший. И еще он понял, что время тут, на самом дне перехода, остановилось, и что ему надо было не останавливаться, а плыть, плыть, плыть, плыть, вот только он уже остановился и оказался на самом дне перехода, рядом с каким–то бородатым безумцем, который несет не просто бред, а уже что–то совсем патологическое.

— Тебя как зовут? — вдруг спросил мужчина, закуривая окурок, который он достал из нагрудного кармана засаленной клетчатой рубахи.

— Лапидус, — машинально ответил Лапидус.

— Это не имя, — возразил ему мужчина, — таких имен не бывает, меня вот тоже зовут не Манго — Манго…

— А тебя как зовут? — спросил Лапидус.

— Манго — Манго, — с хитрецой сказал мужчина, выдыхая дым чуть ли не в лицо Лапидусу, — но ведь ты все равно не поверишь.

— Почему? — удивился Лапидус, — меня зовут Лапидусом, тебя — Манго — Манго, странное, конечно, имя, но ничего, бывает и хуже…

— Это как? — спросил мужчина, вновь взяв гитару в руки.

— Не знаю, — сказал Лапидус, — я конкретно не задумывался, но знаю, что бывает и хуже…

— Ты меченый, — сказал Манго — Манго, — палец мне оторви. Точно меченый!

— Я поплыву, наверное… — тихо промолвил Лапидус.

— Стой, — сказал Манго — Манго, — куда тебе спешить?

— Слушай, а что это за двадцать два очка? — внезапно спросил Лапидус.

— Каких двадцать два очка? — удивился Манго — Манго.

— Ну этих…

— А… — пробурчал Манго — Манго, вновь дернул струны и вновь то ли заговорил, то ли запел: — Двадцать два очка… И быстро падающие слова… И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал… Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»…

— Не правильно, — сказал Лапидус, — надпись была синяя, это забор — зеленый.

— Какой еще забор? — недовольным голосом переспросил Манго — Манго, переставая играть.

— Нормальный забор, — ответил Лапидус, — большой и зеленый, а на нем надпись была… Я ехал в троллейбусе, в нем еще было двое одинаковых, они пытались меня поймать, а я смотрел в окно. Мы проезжали мимо забора и я на нем прочитал надпись…

— Какую? — спросил Манго — Манго.

— Я могу только написать, — сказал Лапидус, — она была на иностранном.

— Напиши, — сказал Манго — Манго.

— У меня нечем, — сказал Лапидус.

Манго — Манго отложил гитару, заглянул в футляр, порылся в нем и достал клочок бумаги и толстый огрызок красного карандаша.

— Надо синий, — сказал Лапидус, — иначе я не вспомню.

— Попытайся, — сказал Манго — Манго, — синего у меня нет.

— А песня, — спросил Лапидус?

— Какая песня? — в свою очередь спросил Манго — Манго.

— Которую ты пел… Про двадцать два…

— Это не песня, — серьезно сказал Манго — Манго, — это послание, его надо слушать внимательно и тогда ты сможешь хоть что–то понять…

— В чем? — переспросил Лапидус.

— В жизни, — ответил Манго — Манго и добавил: — Ты вспомнил?

Лапидус взял в правую руку красный карандаш и закрыл глаза. Он представил забор, мимо которого проезжал троллейбус, потом вспомнил, как троллейбус резко затормозил и его прижало к спине дамы, стоявшей в проходе, затем он вспомнил, как дама возмущенно заорала и стукнула его локтем в живот…

Лапидус открыл глаза и посмотрел на Манго — Манго.

— Вспоминай, вспоминай, — сказал тот.

Лапидус вновь закрыл глаза и еще крепче сжал красный карандаш пальцами правой руки, так крепко, что нос его внезапно и отчетливо вспомнил до одурения сладковатый и невыносимо приторный запах дамы, а сам Лапидус вспомнил, как он отлетел к окну. Затем троллейбус двинулся дальше…

Лапидус открыл глаза и посмотрел на клочок бумаги.

Когда он открыл глаза в троллейбусе, то на часах было примерно восемь двадцать пять, и за окном был зеленый забор. Сейчас было девять двадцать пять, если верить кукушке. За забором что–то строили. Лапидус поднес карандаш к бумаге. Возле забора шла узкая полоска тротуара, но она была пуста. Лапидус написал первую букву: «I». Через весь забор шла яркая синяя надпись, скорее всего, масляной краской. Лапидус быстро дописал остальные семь букв: «NDILETO».

— Покажи! — приказным тоном попросил Манго — Манго.

Лапидус протянул ему обратно клочок бумаги и огрызок красного карандаша. — Только это было синей краской, — почему то добавил он извиняющимся голосом, и на зеленом заборе. То есть, забор был покрашен зеленой краской, а надпись сделана синей…

— Понятно, — сказал Манго — Манго, пристально вглядываясь в клочок бумаги, — то же самое слово.

— Какое? — спросил Лапидус.

— Слушай, — тихо проговорил Манго — Манго и вновь взял в руки гитару. — Это очень просто. Слушай и повторяй. Начали! «Двадцать два…»

— Двадцать два! — повторил Лапидус.

«И быстро падающие слова!»

— И быстро падающие слова!

«И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал…»

— И еще пятьдесят за те письма, что ты прочитал… — монотонно повторял Лапидус.

«Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…»

— Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться… —

«Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»?»

— Понял, — сказал Лапидус, — это слово «индилето», а что оно значит?

— Спеть снова, — спросил Манго — Манго, — если еще не понял? Или хочешь знать последние слова?

— Хочу, — ответил Лапидус.

— Слушай, там все очень просто: «Игра окончена. Я убираюсь!»

— Куда?

— Нет, вы посмотрите на него, — разошелся Манго — Манго, — я же ему говорю, что это не песня, а послание. А в послании никогда и ничего не бывает ясным до конца. А ему все надо знать. Что такое двадцать два, что за письма, что за слово, и кто куда уматывает. Думать надо, думать!

— Понял, — сказал Лапидус, — я буду думать.

— Селянин, — сказал Манго — Манго.

— Кто–кто? — переспросил Лапидус.

— Не кто, а ты! Это ты — селянин, то есть такой… В общем, меченый…

— Я поплыву, — сказал Лапидус.

— Плыви, — сказал ему Манго — Манго, — только спроси хоть, где тебе меня найти.

— А зачем? — удивился Лапидус.

— Надо будет, — уверенно сказал Манго — Манго, — не знаю, зачем, но надо…

— Так где мне тебя найти?

— На реке, когда плывешь вниз из города, то по правому берегу, возле леска…

— Ты мне не понадобишься, — сказал Лапидус, и оттолкнулся ногами от пола.

— Плыви, плыви, — прокричал ему вслед Манго — Манго, — только не забудь! — И он пропел в спину уплывающему Лапидусу: «Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето»?»

Лапидус быстро выскочил из перехода и вновь начал отсчитывать ступеньки.

Тринадцать, двенадцать, одиннадцать…

Десять, девять, восемь…

Семь…

На шестой он посмотрел на небо, желая только одного: увидеть его утреннюю невообразимую июньскую голубизну. Вместо голубизны над переходом висела мрачная и черная туча, которая с мгновенья на мгновенье должна была пролиться на землю невозможным еще полчаса назад ливнем. Часы на мэрии пробили девять часов пятнадцать минут. Короткий и мелодичный отсчет каждые четверть часа.

На шестнадцатой минуте десятого из тучи хлынул дождь. Еще через несколько секунд промокший до нитки Лапидус стоял у кромки тротуара и с удивлением смотрел на притормаживающую возле него машину.

Лапидус 3

Лапидус не любил машины, каждая из них была потенциально опасна, ибо никогда нельзя было знать одного: что придет ее водителю в голову. Иногда ночами Лапидусу снился сладостный мир, в котором люди передвигались только пешком, иногда — на лошадях, но главным образом — пешком.

Но то были сны.

Сейчас же была явь. Дождь лил на самом деле, Лапидус уже был не просто промокшим до нитки, он дышал водой, он барахтался в воде, он пытался вынырнуть на поверхность, но вместо поверхности была все та же вода.

Лапидус тонул.

И притормозившая машина оказалась спасательным кругом, надувным жилетом, брошенной во время веревкой.