Михаил Попов - Большой укол

• Название: Большой укол
• Автор: Михаил Попов
• Жанр: Современная проза

---

— Войди, — голос принца изменился не меньше, чем его внешность.

Появился верный визирь. Похудевший, осунувшийся, какой–то надломленный.

— Что случилось?

— У ворот дворца стоит старик.

— Где?

— У ворот дворца.

— Как он туда попал?! Разве я приказал снять охрану с дорог, ведущих наверх?

— Он говорит, что охранники по своей воле пропустили его.

— Что значит, пропустили?! Какая своя воля?! Что это за старик такой?!

Руми пожал узкими, немужскими плечами.

— Старый. Худой, как жердь, в общем праведник, с виду. Ходит босиком.

— Чего он хочет, чтобы я подарил ему башмаки?

— Он говорит, что принцесса хочет его видеть, будто бы она позвала его.

Принц задумался, ехидное раздражение слетело с него, взгляд сделался особенно тосклив.

— Он лжет? — спросил юный правитель с надеждой.

— Не знаю, — визирь отвел глаза, — может быть спросить у вашей супруги?

— Ты пойдешь к ней? Вот именно! Ладно, приведи сюда этого старца. Впрочем… нет, приведи.

Через несколько минут нежданный гость стоял перед принцем. Длинный, костлявый, в причудливых лохмотьях, волосы — космы. Смотрит в пол.

Принцу было неуютно сидеть в своем кресле, он подвигался из стороны в сторону, похлопал ладонями по подлокотникам, встал, прошелся. Провел пальцем по ребрам пустой птичьей клетки, что висела над письменным столом. Все это проделывалось молча, слова для начала разговора не находились. Принц вернулся к креслу, оперся золочеными рукавами о его спинку, набрал воздуха в грудь и понял, что не знает, о чем бы ему хотелось спросить этого человека. Он совершил еще один тур по комнате, опять что–то трогал, провел пальцем по зеркалу, и его поверхность пискнула, как живая.

— Проводи его, Руми.

Старик словно ждал этих слов. Он сразу повернулся и тупо ударяя в пол каменными пятками, двинулся к двери. Перекошенный от дурных предчувствий визирь, поплелся следом. Когда они вышли, султан кинулся к окну. Из комнаты, расположенной на третьем этаже маретанской башни, отлично просматривалась большая часть дороги, ведущей в сторону метеорологической станции, в сторону взорванного павильона, к пруду с придуманной змеей.

Старик и визирь шли вдоль парапета, имея слева от себя морские виды и дали, а справа, чудеса тропической ботаники. Старик шагал медленно и уверенно. Руми семенил, походка его как бы скулила. Когда босоногий праведник поравнялся с попугаевым деревом, птицы подняли гвалт, но на них не было обращено никакого внимания.

Все, пропали из поля высокого здания, завернули за выступ финикийской башни. До пруда им осталось пройти шагов пятьдесят по мраморной дорожке, сквозь строй благоухающих кустов, где все еще стоит на коленях тень прежнего правителя. Принц почти пожалел, что не пошел вместе со стариком. Хотя, что же, он и так видит все, до мельчайших подробностей. Вот они только что вышли из розария. Теперь им нужно обогнуть алебастровый фонтан, за которым высится дерево гимпан, дерево сновидений. А рядом, на длинном, вросшем в землю валуне, покрытом шкурою бенгальского тигра…

Они обошли фонтан слева и сразу увидели принцессу. Она полулежала, поглаживая голову навеки прирученного хищника. Увидев гостей, она легко, без всякого усилия, выпрямилась. На лице ее светилась неизменная, приветливая и жуткая улыбка. Секретарь тихо застонал и медленно опустился на одно колено, держась рукой за печень.

— Что тебе нужно, старик? — спросила принцесса приятным, холодноватым голосом. — Что же ты молчишь?

Гость сделал шаг вперед, неотрывно глядя на прекрасную, состоящую из чистой цветочной свежести хозяйку.

— Кто ты и откуда пришел?

В ветвях дерева возникла неожиданная жизнь, ветви скрипнули и качнулись.

Старик сделал еще один шаг.

Улыбка красавицы сделалась чуть менее приветливой и светлой.

— Так почему же ты не отвечаешь?!

В голосе ее появилось отдаленное сомнение.

Босоногий снова поднял ногу. Тогда дерево затряслось заметнее, а за спиной сидящей, заворочалась вода в пруду и из нее стал подниматься темный, маслянисто поблескивающий холм.

Руми повалился с глухим стоном на землю.

— Говори, иначе я рассержусь!

Старик подошел уже почти вплотную к принцессе и глядел на нее не мигая. И только тут она что–то поняла. Лицо, не изменив прекрасных черт, превратилось в свирепую, безжалостную маску, а над головой показалась желтая, оскаленная пасть громадной, вставшей в атакующую позу змеи.

— Так ты все–таки нашел меня!

Дерево дрожало и выло, змея раздула капюшон и выпустила на волю черный раздвоенный язык, с него что–то капало. И тогда косматый праведник негромко, но внятно произнес:

— Смерть.

Принцесса застыла, побледнела. Дерево шаталось так, будто его выворачивали с корнем, чудо–кобра билась в черном пруду, поднимая фонтаны тяжелых брызг, свиваясь в немыслимые узлы.

Принцесса приподнялась, стала заваливаться на бок, по лицу пронеслась целая серия гримас, руки хватали воздух оскаленными пальцами, в груди стоял хищный клекот.

Когда старик отвернулся от сестры и начал огибать алебастровый фонтан, на тигровой шкуре лежал скорчившийся старушечий труп.

Так, теперь можно открыть глаза. Подвал занимал почти все пространство под домом, можно было путешествовать гусиным шагом из конца в конец, обходя кирпичные опоры. Генералу вспомнилась квартира одного знакомого в Челябинске, расположенная на первом этаже такого же дома. Так вот, знакомый этот, ухитрялся, вырезав люк в полу кухни, устроить себе погреб. Выгородил угол при помощи кирпичей. Незаконно, но зато удобно. Цепляясь загривком о потолочные выступы, Владислав Владимирович исследовал свое узилище и нашел–таки то, что искал. Обитатели крайней квартиры на первом этаже, те самые, что выращивали цветы на подоконнике, оказались не глупее челябинского умника, только для выгородки использовали не кирпич, а шлакоблоки. Кажется, даже, не слишком скрепленные раствором. Генерал, предварительно поздравил себя и отдышался. Действуя одной рукой начал делать проход. Старался разрушать, как можно тише. Вывернул, напрягшись, сразу пару блоков и под ноги хлынула стая шустрых зверьков. Картошка! Слава Богу — не банки с огурцами. Владислав Владимирович просунул голову в проем и увидел две световые иглы, исходящие из потолка — крышка люка прикрывается не слишком плотно. Теперь — прислушаться. Кажется, наверху никого нет. Щелкнул и заработал холодильник. Генерал попробовал согнуть пальцы левой руки, получилось не вполне и очень больно. Ладно, придется одной. Устроившись поудобнее, уперся плечами в крышку люка и начал подниматься. Медленно, осторожно. Первым, что попалось на глаза, были ножки кухонного стола и пустая пластиковая бутылка возле одной из них. Ничьих ног возле ножек не было. Вперед! Владислав Владимирович стал выпрямляться, придерживая больной рукой крышку, чтобы она не упала. Краем глаза уловил движение теней на юго–западе от своей головы, попытался поднять здоровую руку для защиты, но не полностью успел, страшный и точный удар отправил его обратно в подпол.

Очнулся на картофельной куче.

Сверху доносилась матерная брань в женском, особенно оскорбительном, исполнении. Хозяйка выражал подробное возмущение тем, как поступили с ее погребом. Надо понимать так, что шарахнул генерала отнюдь не охранник прикладом, а женщина, домохозяйка и, наверное, мать. И тут ему припомнилось приключение левой кисти, истерически–счастливый детский смех, сопровождавший удар каблука по его пальцам. Тогда он подумал, что рядом со жлобом охранником стоят пьяноватые детки, будущее Краснобельска, и ублюдочно веселятся, глядя, как один дядя другому крушит пальчики каблучком. Не–ет, никакой охранник возле дыры наружу был не нужен. Мальчики и девочки все сделали сами. И очень этому радовались. Хорошо устроился мистер Локей. Все за него, и школьники и домохозяйки. Какая ему еще нужна охрана! Буфетчица из вокзального киоска отравит кого угодно, ради него, алкаши из песочницы встанут за него татуированной грудью. Ворона за него клюнет, собака цапнет, ящик камеры хранения отдавит последнюю руку!

То есть ничего сделать нельзя! Ничего! Генерал пополз к узкому, горизонтальному, серому окошку, думал на свету полегчает гудящей голове. Дополз, уселся на землю спиной к стене. Глаза слипались, подташнивало. Тошнило. Тошноту вызывало все, и запахи здешние, крысиный писк, очертания коммунальных внутренностей, обмотанных дрянью труб. Труб. А тут ведь должны быть… В гудящей голове возникла положительная нота. Он ожил, взбодрился, даже присвистнул. Забегал на трех конечностях, разыскивая под низким потолком что–то. Вот труба горячая, вот труба холодная, вот вентиль, вентилечек А вот оно!

Достал из кармана ножик перочинный со множеством лезвий и швейцарским крестом на рукоятке. Укрепил между колен, ломающимся ногтем извлек лезвие–пилку… Нащупал рукой колено на выбранной трубе и начал надпиливать. Сначала медленно и осторожно, чтобы не смогли услышать снаружи. Потом быстрее, при этом генерал стал подкашливать, как если бы у него першило в горле, своего рода, звуковая завеса. Швейцарская пила методично ела железо. Генерал вспотел, от искусственного кашля саднило горло. Наконец, вот! Тонкий, почти комариный писк, газ выпущен на свободу. Владислав Владимирович заработал еще быстрее, чтобы как следует разодрать трубу, пока не начнет мутиться сознание. Закрыл рот и нос полой пиджака. Еще немного, еще, кажется, хватит. Тяжело, пьяно, пополз обратно к окошку. Некоторое время сидел, глядя в тот угол, где только что орудовал. ЗНал, конечно, что природный газ невидим, но все же пытался рассмотреть, как он клубится, как набирает силу, как начинает бесшумно сочиться вверх, сквозь щели и по вентиляционным трубам.