Пётр Ткаченко - Кубанские зори

• Название: Кубанские зори
• Автор: Пётр Ткаченко
• Издательство: ООО «Издательский дом «Вече»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2428-1

В новую книгу известного кубанского писателя и публициста Петра Ткаченко вошел роман-исследование о легендарном казаке, поистинс народном мстителе хорунжем Василии Федоровиче Рябоконе, являвшемся символом повстанческого движения и непокорности в приазовских плавнях вплоть до конца 1924 года. В отличие от многих борцов с большевизмом, В.Ф. Рябо-конь до сих пор не реабилитирован. Его оправдал сам народ, в поколениях передающий легенды о нем, как и о всяком народном герое — неуловимом и бессмертном.

Своеобразным обрамлением роману служат также несколько рассказов о казацкой жизни.

---

Приступив к жизнеописанию Василия Федоровича Рябоконя, я нахожусь в немалом смущении, вполне осознавая, что предпринятое мной дело не только не найдет, пожалуй, желаемого отклика в душах читателей, но создаст мне новые хлопоты и неприятности. И все-таки такую попытку жизнеописания героя моего предпринять просто необходимо. И не только ради интереса исторического или занимательности, но для выяснения некоторых социальных и главное — мировоззренческих положений, имеющих прямое отношение и ко дню сегодняшнему, остающихся, к сожалению, невыясненными. Так что повесть эта, надеюсь, вполне современна, несмотря на то что рассказывается в ней о временах давно минувших.

Некоторая же особенность и трудность состоит в том, что герой мой — человек вполне реальный, можно сказать, исторический. А потому тут надобна достоверность.

Тут надо бы сказать о том, кого я понимаю под героем. Вопреки мнению расхожему, для которого герой — это человек прекрасный во всех отношениях, обязательно свершающий нечто необычное, грандиозное и масштабное, для меня герой вовсе не обязательно должен быть таковым. Не силой внешних обстоятельств, в которые он ввергнут волей случая, определяется он, но цельностью и глубиной натуры, реакцией на эти внешние обстоятельства, — подчас стихийные, слепые и безжалостные. Одного участия в событиях для характеристики человека, как героя, явно недостаточно. Герой — это редкий человек, в ком появилось нечто характерное для народа, подчас неприметное, а потому, чуть ли не по общему мнению, мало что значащее. И не столь важно — пошла ли жизнь по его образу или нет. Как раз чаще бывает наоборот — и он остается гонимым и униженным даже долгое время спустя. Но это вовсе не значит, что он и его образ мира потерпели поражение и были здесь не нужны. Зачастую первые оказываются последними, а последние — первыми. Его участие в земных делах обычно бывает наиболее непростым и трудным, а без него заглохла бы нива жизни.

Вся сложность состоит в том, что герой мой в общественном сознании, сформированном долгой политической пропагандой, вовсе и не герой. Более того, по нашему странному юридическому праву он почитается все еще разбойником, не подлежащим реабилитации даже теперь, когда прошло время и когда реабилитированы многие участники Гражданской войны с обеих противоборствующих сторон. В чем же дело? Что он нес в себе такое особенное, что и теперь, когда уже никого не осталось из его современников, имя его все еще остается крамольным?

В идеологизированные времена, какими были миновавший, да и нынешний века, оставаться человеку в пределах своей духовной природы, по сути, невозможно. И тогда легче всего ухватиться, как за спасение, за господствующую в обществе или навязываемую идею, всецело отдать ей себя на службу, то есть отдать подчас кому угодно ту свободу, с которой человек рождается. При этом ведь не столь важно, за какую именно идею он хватается — консервативную или «прогрессивную». Главное, он при этом отходит от духовной полноты жизни, заменяет ее химерой…

Но есть люди, кто, несмотря на хаос и бестолочь времени, находит в себе силы для сопротивления, кто не попадается на соблазны своего времени. Они остаются вечным, непримиримым укором, источником неосознанной зависти и ненависти для тех, кто не устоял перед искушением. Их ненавидят подчас более, чем идеологических противников. Ведь они — живое напоминание их слабости. И это не прощается. О них выдумывают небылицы, искажают их облик, вбивают в общественное сознание то, чего никогда не было… Только бы люди не обнаружили, что можно жить иначе, несмотря на всю паскудность времени, не подчиняясь какой-либо идее, неизбежно оскопляющей человеческую душу, но проявив настойчивость и волю — всей полнотой духовного бытия.

Чем больше я знакомился с моим героем, фактами и документами его времени, чем больше размышлял о его судьбе, тем более убеждался в том, что именно таким, стойким перед внешними влияниями человеком, он был. Так, несмотря на всю бестолковость атеистического революционного времени, он оставался человеком глубоко верующим. А это уже говорит о многом. Мало кто устоял тогда, не примкнул к стану беснующихся. Вера же была для Рябоконя мерилом человека. В этом и состоял его подвиг, прежде всего духовный. По нему и следует судить о человеке, а не по случайным фактам, которые определялись подчас обстоятельствами борьбы, но не его личностью.

— А как же зверства, которые он творил? — опять слышу дежурный вопрос читателя, вышколенного пропагандой. — Ведь и детишек маленьких безжалостно порешал изверг.

О зверствах Гражданской войны надо сказать особо. Во-первых, те, которые были и особенно последовавшие потом, когда сопротивление новому «строительству» жизни прекратилось, когда уже ничто ему не препятствовало, — зверства по массовому выселению людей с Кубани на Урал, не идут ни в какое сравнение с неизбежными жертвами открытой военной борьбы, как и, кстати, жертвы умертвленных голодом людей в хлеборобном краю.

Во-вторых, откуда стало известно о зверствах В.Ф. Рябоко-ня? Из той же односторонней политической пропаганды победителей. Кроме того, не о каких пятиконечных звездах, якобы вырезанных на спинах красноармейцев, в обвинительном заключении В.Ф. Рябоконя не упоминается. А уж о них не забыли бы, будь они на самом деле, чтобы показать звериное мурло бандита. Самую жестокую расправу В.Ф. Рябоконь учинил над В. К. Погореловым и его тремя сотоварищами, членами землеустроительной комиссии 10 апреля 1924 года. Что произошло в этот день, точнее в эту ночь на хуторе Лебеди, я расскажу в свой черед. Пока же следует заметить, что судить о причинах Гражданской войны с точки зрения той или иной противоборствующей стороны бессмысленно. Можно препираться бесконечно, нисколько не приближаясь к истине, а только бередя старые обиды, пробуждая прежние распри, естественно, в новых формах, ибо, как известно, дьявол дважды в одном и том же обличье не приходит…

Рассуждая о преступлениях В.Ф. Рябоконя, следует помнить, что любой герой Гражданской войны далеко не безгрешен, о чем пропаганда старательно умалчивала. Скажем, Ваня Кочубей, гулявший по Кубани непременно со сковородой, притороченной к седлу, поскольку очень любил яичницу, яешню, обходился с офицерами, своими соотечественниками, далеко не гуманно.

Он, говорят, гвоздями прибивал им погоны к плечам. Сколько звездочек на погоне, столько и гвоздей…

Несмотря на опыт страшного двадцатого века, все еще преобладает представление, что всякая революционность есть явление благое и исключительно положительное, имеющее целью перераспределение благ и установление справедливости. Между тем всякое революционное движение — прежде всего духовно-мировоззренческий и психологический феномен. Ведь неслучайно оно обязательно атеистично по самой своей сути. Это, прежде всего, бунт против Бога, а не против каких-то житейских несправедливостей. И этим все определяется. Низвержение Бога и неизбежное в связи с этим умаление человека под демагогическими лозунгами о его возвеличивании — вот цель и результат всякого революционного действа, не всегда осознаваемого, и, как правило, не осознаваемого самими его участниками. А снизвергающий Бога, как известно, выступает и против народа. То есть предполагается условие, при котором никакие декларируемые социальные проблемы не могут быть разрешены и достигнуты. Ведь замечено, что всякие революции свершаются от избытка, а не от недостатка, то есть от благополучия жизни, а не от ее оскудения. Оголтелая демагогическая пропаганда тут не в счет.

А разделение революционеров на своих и не своих, на российских и иноверных, наметившееся запоздало в последнее время — есть неудавшаяся попытка осмыслить происходившее и происходящее в российской жизни, есть интеллектуальный срыв и неспособность постичь те изменения, которые происходят в ходе революционной ломки и после нее. Всякая революция — ломает и только. Спасение, созидание, умиротворение приходят с другой стороны, а не вместе с ней, как, к сожалению, думают многие и многие по-своему честные люди, ввергнутые в этот революционный и исторический процесс. Но ломая, она тем самым заставляет пробуждаться народные силы, которые ее и преодолевают. Но эти, просыпающиеся народные силы, провоцируемые революционной ломкой, нельзя считать непременным условием революции. Да, Россия в советский период пережила мощный подъем, выиграла войну с передовым, просвещенным Западом. Но благодаря этой идеологии или несмотря на нее — вот вопрос, на который нам теперь предстоит ответить честно. Да и жила ли когда Россия по марксовому манифесту? Конечно нет. Но как в этом разобраться человеку, если радикальная, безжалостная революционность совершалась именем советской власти и ее же именем совершалось уже более позднее государственное и народное строительство… В этих простых понятиях беспросветно блуждает пока русское самосознание.