Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ

• Название: Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
• Автор: Игорь Стодеревский
• Издательство: Финтрекс
• Жанр: История
• Год: 2009

Стодеревский Игорь Юрьевич, родился 15 марта 1948 года. Майор, командир 154-го отдельного отряда специального назначения 15-й обрспн. Командовал отрядом с октября 1981 года, по октябрь 1983 года. Под его командованием, в ночь с 29 на 30 октября 1981 года, 154 ооспн пересек государственную границу с Афганистаном в районе Термеза и в дальнейшем участвовал в нескольких крупных боевых операциях на территории Афганистана. Награждён орденом Красного Знамени, орденом Красной Звезды, орденом "за службу Родине в ВС СССР" 3-й ст. Наиболее известными стали следующие операции 154 ооспн: взятие баз душманов в Джар-Кудуке (провинция Джаузджан, декабрь 1981 г.), взятие баз душманов в Дарзабе (провинция Фариаб, январь 1982 г.), снятие блокады Санчарака (провинция Джаузджан, апрель 1982 г.), уничтожение 2-х банд в Кули-Ишане (провинция Саманган, октябрь 1982 г.), взятие баз душманов в Мармольском ущелье (провинция Балх, март 1983 г.), операции в провинциях Нангархар и Кунар под Кулалой, Бар-Кошмундом, Багича, в УР "Гошта", УР "Карера", Лой-Термай, в Черных горах, под Шахиданом, Мангваль, Сарбанд, армейской операции "Восток-88" и других.

---

За этот месяц мы вдоволь походили по плацу, да ещё по жаре, и к тому же в форме старого образца.

Новую форму ввели весной 1970 года. Форма почётного караула была стального цвета. Мундир был похож на мундир солдат войны 1812 года, вставка на груди с красного материала (мы называли её слюнявчиком) и два ряда пуговиц.

Женя Плоткин нёс знамя, я и Валера Тугай, парень с нашего взвода, по бокам с шашками. Нам повезло, мы шагали меньше других, ружейные приёмы с шашкой проще, чем с карабином, да и синхронности втроём добиться легче. Остальные ребята часами на плацу отрабатывали слаженность действий.

Отбор в роту почётного караула был достаточно жёстким. Рост не ниже 175 см. и стройная, пропорциональная фигура. Отбирали как топ моделей. Ну, с ростом и стройной фигурой проблем в нашей роте не было, а вот из-за кривизны ног некоторых ребят отсеяли. Приказали поставить ноги вместе, прижав пятки. Вдоль шеренги прошёл офицер и если его рука, ребром ладони, проходила между колен, такого убирали.

После перехода на третий курс, наш социальный статус значительно повысился. В столовой, с первого этажа нас перевели на второй этаж.

На первом кормили первый и второй курсы. Помещение было оборудовано, как кафе, столы с пластиковым покрытием без скатертей и полумягкие стулья с железными ножками. На столы накрывали дневальные по роте.

На втором этаже кушал третий и четвёртый курсы. Помещение было оборудовано как ресторан начала 60-годов. Вся мебель деревянная. На столах белые скатерти. Стулья обтянуты, до самого пола, белыми чехлами. На столы уже накрывали официантки. Ну и самое главное, третий курс уже не ходил в наряд по кухне.

В начале третьего курса у нас в роте произошло «ЧП», курсант третьего взвода заснул на посту. Это являлось одним из самых тяжёлых нарушений устава гарнизонной и караульной службы, этот парень подлежал отправке в войска. Но тут вмешался новый начальник учебного отдела. Его предшественник, полковник Александров уволился в запас. Прекрасный был офицер, много лет прокомандовал полком в Туркестанском военном округе, курсанты его любили. А новому сразу дали кличку «Гадкий утёнок».

Он приказал построить роту перед штабом училища, подошёл к провинившемуся, и сорвал с него погоны. Это уже, по нашим меркам, был полный беспредел. Строй зароптал, полковник ещё нам по угрожал и удалился.

Я, придя в казарму, сел и, с одобрения ребят, написал письмо в газету «Красная Звезда». Затем мы собрали комсомольское собрание курса, обсудили это письмо, и единогласно его утвердили. Курсант Виганд Нейфельд, получил комсомольское поручение, бросить письмо в почтовый ящик, за пределами училища.

Руководство училища, узнав о нашей затеи, забегало. Нейфельда вызвали к начальнику политического отдела училища, и тот потребовал, чтоб он отдал ему письмо. На, что Виганд ответил категорическим отказом, сказал, что ему комсомольская организация поручила отправить письмо, и он это сделает. Начальник политотдела, полковник Москалёв давить не стал, а попросил снова собрать курс. Выступая перед нами, он выступал как перед равными себе. Извинился за начальника учебного отдела и попросил не отправлять письмо. После непродолжительных дебатов мы согласились, тем более что он пообещал не исключать из училища нашего засоню, а ограничиться только арестом на гауптвахту.

Я почувствовал силу коллектива и уже, будучи командиром роты и отряда, в своей работе опирался на комсомольскую организацию. Правда для этого её пришлось создавать, ведь в большинстве подразделений она только числилась на бумаге, а ни какой реальной работы не проводила. Став командиром полка, я создал у себя в полку солдатский комитет, в котором были представители всех подразделений. Их избирали на общих собраниях. Стало проще работать. Я имел информацию с самого низа, от солдата. И эту информацию до меня доводили, ни какие-то стукачи, которых я всегда презирал, а официальные представители солдатских коллективов.

В конце третьего курса, кажется во второй половине июня, наш курс принимал участие в общевойсковых учениях Туркестанского военного округа. Они проходили на равнине Бадхыз, километров 60 севернее Кушки. Сплошные барханы на многие километры.

Доставляли нас в район учений железнодорожным транспортом. Пассажирский поезд это расстояние проходит чуть больше чем за сутки, мы ехали трое суток. Как правило, ночью стоим, днём едем. Вагоны обыкновенные товарные переоборудованные в теплушки. Нары в два яруса, на 72 человека, и на этом все удобства заканчиваются.

Состав по 5–6 часов идёт без остановок. В туалет сходить проблема, по малому проще, дверь постоянно открыта, подошёл и делай своё дело. А всё остальное на остановках, если они были. Останавливается поезд посреди пустыни, на разъезде, старшина роты Федя Томильцев командует: «Засранцы вперёд»! Сам стоит, наблюдает за светофором. Только народ успел штаны снять, загорается зелёный свет. Команда: «По вагонам»! И надо видеть, как эта компания, не успев надеть штаны, пытается сесть в уже тронувшийся состав, ни какой комедии не надо. А бывало поезд идёт, а человека припёрло, терпеть не возможно, приходилось прямо на ходу вывешивать его на поясных ремнях. Ну, тут, конечно, остряки советовали ему быть осторожным, не посбивать светофоры, а то армия потом не расплатится.

Была проблема и с раздачей пищи. Кухню оборудовали в одном из вагонов. И когда поезд шёл без остановок, приходилось пищу разносить по крышам вагонов, хорошо, что в Средней Азии железные дороги не были электрофицированны. И тоже был комический случай. Обед, раздали борщ. Саид Бобокалонов ставит свой котелок на второй ярус нар. В это время рывок локомотива и весь борщ выливается за шиворот обедающего в низу. Он орёт, расставив руки, а хозяин злополучного котелка таскает у него, из-за шиворота горячую капусту. Хорошо, что борщ успел не много остыть, обошлось без ожогов.

Прибыли мы на станцию Калай-Мор разгрузились и убыли в назначенный нам район. В районе поступил приказ, окопаться, но оказалось, что это невозможно. Ты капаешь, а песок осыпается. Необходимы укрепляющие материалы, а их не было. Стали набивать песком всё, что можно, начиная с вещевых мешков, и укладывать бруствер. Но я этим не занимался. На время учений нам дали нового командира роты, эстонца по национальности. Он страшно боялся всего, что ползало и бегало по пустыне. Узнав, что я родом из этих мест, назначил меня своим ординарцем. Основной задачей было не допустить за ползание на него ползучих гадов.

Жара стояла страшная, до брони нельзя было дотронуться голой рукой, можно было получить ожоги. У нас, в каждом бронетранспортёре, была дополнительная ёмкость на 100 литров, её хватало не надолго. Но пили, сколько хотели, подвоз воды организован был хорошо.

Где-то около полудня прибыл Командующий войсками округа. Осмотрев расположения войск, спросил у сопровождающих его офицеров: «Какая температура воздуха»? Ему ответили, что 58 градусов. «А над песком? Пехота ведь лежит на песке». Сказали, что 60 градусов. «А в боевой технике»? Ответили, что в БТРах — 69 градусов, в танках — 70. «Где люди»? «Все на своих местах товарищ командующий». «Это не люди, это золото»!

Я всегда, всю свою службу, был горд за нашего советского солдата, которому, ни почём, ни мороз, ни зной, ни горы, ни пустыни. Который, ни когда, не роптал на трудности и тяготы воинской службы, и всегда был готов подставить плечо товарищу. И главное, я его видел в деле, в бою. Такого солдата победить нельзя. Убить можно, победить нет. Даже преданный собственным правительством он продолжал выполнять свой воинский долг по защите Отечества. Так было в Закавказье и Прибалтике в конце 80-х годов. В начале девяностых по восточной Германии маршировали дивизии под флагом того государства, которого уже не было на политической карте мира. Советская Армия ушла не побеждённой.

Да развал коснулся и Армии, но она последней из государственных институтов продолжала служить своему народу. Потому, что было крепко спаяна структурой, которая видела свою жизнь только в одном, в служении Отечеству. И название этой структуры — офицерский корпус.

В какой армии солдат придёт жаловаться на командира за то, что тот не берёт его на боевую операцию? По сути, увеличивая его шансы остаться живым. Так было у меня в отряде в Афганистане. И здесь уже не имеет значения та причина, по которой солдата оставляют в лагере. Здесь нет ни какого фанатизма, как это может показаться на первый взгляд. А присутствует чувство высокого долга перед Отечеством и своими товарищами. Чувство коллективизма и высокой профессиональной гордости за принадлежность к Советской Армии в целом, и к её элите — спецназу ГРУ, в частности.

Единственное, что требовалось от командиров, это научить его грамотно, профессионально воевать.

«Если посылать неподготовленных на войну