Симона Вилар - Ветер с севера

• Название: Ветер с севера
• Автор: Симона Вилар
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: S45585-594-5

Начало X века. Изгнанный с родной земли дерзкий викинг Ролло имеет, казалось бы, безумную цель – он решается захватить земли северной Франции, чтобы основал, там свое королевство.

Во время одного из своих набегов пленницей этого неукротимого воина становится юная Эмма, рыжеволосая красавица. Грубый язычник Ролло не мог и предположить, что отныне вокруг этой стройной девушки закружится его жизнь, а дорога, на которую направит его судьба, приведет к вожделенному трону.

---

Эмма с трудом стряхнула лапищу подхватившего было ее под локоть Вульфрада и, улыбнувшись Ги, повела его к ручью. Здесь уже действовали сословные разграничения, которые как бы на время стирались во время праздника. Хотел того Вульфрад или нет, но он вынужден был расположиться за одним из боковых столов, где все еще хмурясь и не обращая внимания на щебетание своей светловолосой заступницы, гневно вонзил зубы в свиной бок. Ги и Эмма прошли за верхний стол, где восседали граф, графиня Пипина, настоятель и его ближайшее окружение. Сюда от костров подавались лучшие куски жаркого, им первым подносилось вино. Эмма сидела подле матери, среди державшихся особняком монахинь. Они уже испробовали душистого графского вина (сам Фульк, подшучивая, заставил каждую осушить по доброй чаше), раскраснелись и, оставив обычную чопорность, пересмеивались и болтали. Среди пожилых благочестивых сестер было две-три еще совсем молодых, и дружинники графа оживленно обменивались с ними двусмысленными шутками. Одна графиня Пипина держалась с достоинством дамы, воспитанной при дворе Каролингов. В скорбном и строгом взгляде этой тихой женщины было нечто такое, что внушало невольное уважение и не позволяло лихим воякам развязывать языки за столом. Даже манера есть выдавала истинное благородство графини – она брала пищу самыми кончиками пальцев, жевала медленно, с достоинством, словно такие обильные пиршества приходились ей вовсе не в диковинку. Большинство же присутствующих ели так, словно задались целью продемонстрировать мощь и объем своих желудков. Они хватали мясо руками, разрывая его на куски, шумно чавкали и выплевывали кости, заглатывали огромные куски. Жареную баранину заедали копченым лососем, красную морковь грызли вперемешку с мочеными яблоками, бросив в рот горстку соли, закусывали ее грудкой каплуна, за которым следовали мед в сотах и зелень салата, а также приправленный тмином мягкий сыр. Особенно усердствовали косматые жители лесных деревень. Монахам даже приходилось следить, чтобы они, урча, как звери, не затевали драк из-за всякой луковицы либо куска кровяной колбасы.

Ги медленно очищал скорлупу вареных яиц тонкими пальцами и макал их в солонку, не поднимая глаз. Эмма сидела как раз напротив него, не сводя с его лица открытого и любопытного взгляда. Спустя несколько минут он почувствовал, как легкий башмачок под столом коснулся его колена, и сейчас же закашлялся, глядя на Эмму. Девушка вызывающе улыбнулась, и вновь ямочки на ее щеках привели юношу в неописуемое волнение.

Эмма находила, что ее жених вовсе не дурен собой. У него гладкая смуглая кожа, темные, узкого разреза глаза с мохнатыми ресницами. Она ничего не упусти-Ка – ни вьющихся зачесанных назад смоляных кудрей, ни благородной манеры держаться, ни узковатых плеч, ни гордой, как у отца, посадки головы. Проницательным Женским взглядом она оценила его черное одеяние из прекрасного мягкого фризского сукна, украшенное вышивкой черным шелком на рукавах. Черное на черном… Привыкнув, что в одежде все должно быть ярким и бьющим в глаза, Эмма нашла в атом новшестве нечто чрезвычайно изысканное. На груди Ги покачивался крест, что придавало ему сходство с монахом, но крест этот был из великолепного светлого серебра с вкраплениями черных агатов. А его чеканный пояс с кинжалом в богатых ножнах был куда изящнее, чем тот, что сковал себе Вульфрад и теперь щеголял в нем перед сельскими красотками. При мысли о Вульфраде она вспомнила сломанный браслет и невольно нахмурилась. Бахвал и невежда! Он просто ревнует ее. «Я выкую тебе украшение куда лучше!» Как бы не так! Ему никогда не сделаться и вполовину таким мастером, как его отец Одо. Сам добрый настоятель Ирминон не раз это говорил. А ведь Ирминон и сам неплохо разбирается в кузнечном искусстве, и Эмма сама не раз видела, как он приходил в кузню Одо и в паре с ним махал молотом так, что искры летели до закопченной кровли. А Вульфрад… Эмма улыбнулась своим мыслям, вспомнив, как сын кузнеца сватался к ней на Рождество, но получил решительный отказ от Пипины. Вот и славно. Будет знать, как задирать нос. Хотя с ним весело, и он такой сильный. Эмме нравится злить его, подчиняя себе его медвежью лесную силу. Девушка глянула туда, где сидел Вульфрад, и заметив, что молодой кузнец пальцами щелкает орехи для ее белокурой подружки Сизенанды, невольно повела плечом. Впрочем, поймав взгляд Ги, сейчас же успокоилась, отправила в рот пригоршню изюма и с улыбкой взглянула на юношу. Что ни говори, а ее жених истинный красавчик. К тому же его оливково-смуглые щеки так забавно темнеют румянцем, когда он теряется под ее взглядом…

Возле Ги сидел новый дружинник его отца, Эврар Меченый. Нанизав на длинный кинжал кусок мяса, он неторопливо ел, откусывая то с одного края, то с другого. Ги расслышал, как тот что-то пробормотал, наблюдая за Эммой, а затем слегка толкнул в бок сына графа.

– В девчонке сидит бес. Клянусь небесным светилом, погубит она тебя, парень.

Ги надменно повернул голову:

– Она дочь графа Байе и моя невеста. Будь любезен, Эврар, в дальнейшем отзываться о ней с сугубым почтением.

Кривая ухмылка тронула губы мелита, усы его дрогнули.

– Если меня не подводит память, кто-то еще вчера клялся всеми святыми, что готов посвятить себя Господу и нисколько не помышляет о браке. А сегодня я убеждаюсь, что сам Адам так не таял в раю перед Евой, протягивающей ему плод, как этот маленький святоша, забывший вдруг все свои намерения ради рыжей вертихвостки.

Ги на этот раз смолчал. Что говорить, он всю дорогу только и делал, что препирался с отцом, отстаивая свое желание остаться в обители Святого Мартина. Фульк, однако, был груб. с ним, а его ратники откровенно насмехались. Ги же строил из себя мученика, готовящегося выдержать тяжелейшее испытание, но не изменить своим намерениям. И лишь Эврар Меченый поддерживал его в пути и оказывал помощь, добровольно взявшись ухаживать за его лошадью, ибо заметил, что воспитанник монастыря с этим справляется довольно скверно. Порой они беседовали, и Эврар спрашивал, зачем Фульку Анжуйскому понадобилось так скоропалительно обвенчать сына с дочерью сестры. Ги пожимал плечами и высказывал предположение, что это делается, чтобы угодить Пипине, которая торопится устроить судьбу своей дочери-бесприданницы. И тут же снова начинал твердить, что даже если его поставят перед алтарем, он будет без конца повторять «нет», ибо желает во всем походить на своего наставника, благочестивого отца Одона. Он, Ги, готов отказаться от оскверненной ужасами войны, развратом и жестокостью жизни в миру и всего себя посвятить Богу, чтобы вместе с братом Одоном когда-нибудь создать совершенную обитель, где будут действительно соблюдаться три основных завета отца монашества святого Бенедикта – удаление от мира, послушание и безбрачие. Только там, в тиши толстых стен обители, юноша надеялся обрести успокоение для мыслей и души, посвятить себя книгам и умной беседе. Все это Ги поведал в пути Эврару. Меченый внимательно слушал юношу, и Ги казалось, что Эврар одобряет его. Мог ли он предположить тогда, что его с первого же взгляда пленит рыжеволосая невеста, обладающая восхитительным голосом ангела?

Он и сейчас почувствовал теплоту в груди, когда увидел, что юродивый монашек, глупо хихикая, протягивает Эмме лютню с длинным грифом. Видимо, и в помутненном рассудке этого блаженного голос девушки вызывал какой-то смутный восторженный отклик.

– Что же мне спеть? – смеясь, спросила девушка, когда со всех сторон посыпались пожелания услышать ее голос.

Она и сейчас не заставила долго себя просить. Ги с восхищением смотрел, как Эмма, настроив лютню, взяла несколько аккордов и вновь, заставляя умолкнуть шум толпы, взлетел ее божественный бархатистый голос:

Эй, наполните рога,
Даром лозы виноградной,
Сам бог Луг[78]
Вступает в круг
С песнею отрадной.

Ги невольно нахмурился. Это была старая языческая песня о прежних богах, которых Церковь почитала демонами. Удивительно было слышать ее из уст девушки, выросшей в монастыре. Тем не менее монахи явно не были этим обескуражены, и Ги почувствовал, что здесь, среди лесов, еще более чем живы старые верования и предания. Недаром братия лесной обители не выказывала особого рвения, обучая свою паству христианской доктрине. Сам преподобный Ирминон, размахивая чашей, подхватывал, когда Эмма в песне обращалась к богу-оленю Цернуносу, чтобы тот послал удачу на охоте, а бог лесов Эсус пособил бы раскорчевать лес под пашню, Эпона же всадница, богиня лошадей, послала бы резвости молодым скакунам.

Эпона, приведи коня,
Помчимся мы уздой звеня…

Никого здесь это не возмущало. Один лишь дряхлый брат Тилпин, возведя очи горе, не участвовал в веселье, а бормотал молитву за молитвой, перебирая четки. Когда же песня смолкла, он поднялся, чтобы вразумить непокорную паству, но в него полетело столько обглоданных костей, что несчастный монах поспешил скрыться под столешницей, ибо жизнь его явно оказалась в опасности.