Симона Вилар - Замок тайн

• Название: Замок тайн
• Автор: Симона Вилар
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998

Дочери барона Робсарта — Ева, пережившая ряд бурных романов и тоскующая по разгульной атмосфере королевского двора, и тихая Рэйчел, привыкшая заглушать страстные порывы своего сердца, — казалось, навсегда заперты в родовом замке Сент-Прайори, над которым тяготеет страшное проклятие. Но вот в замок вместе со своим спутником попадает король Карл II, скрывающийся от своих врагов. Он рад насладиться невольной передышкой и не подозревает, что его появление в замке — лишь начало головокружительной, захватывающей истории, которой суждено изменить судьбу всех ее участников.

---

Это не возымело действия. Карл I был казнен, а принц, принявший титул Карла II, поклялся посвятить свою жизнь возвращению трона…

— Вы что-то сказали, сир? — оглянулся Джулиан к королю.

— Сказал, — кивнул тот. — Готов сжевать свою черную пуританскую шляпу, если я не слышу впереди лай собак. И будь это хоть пастушья хижина, вам, мой драгоценный лорд Джулиан, уже не удастся отговорить меня от ночлега.

Но это была не хижина, а целый городок. Множество черепичных крыш, церковь с колокольней, горбатый древний мост через ручей, протекающий вдоль палисадников домов. Довершало картину большое дерево у моста, на нижней ветке которого раскачивалась тень висельника.

Карл задержал коня возле повещенного. Зеленый мундир приверженца роялистов. Карл скривил рот в подобии улыбки.

— Плохие времена настали для старой доброй Англии, раз на ее дубах произрастают такие желуди.

— О, ради Бога, сир, тише, — положил руку на уздечку королевского коня Джулиан. — Мы в краю, где живут самые отъявленные сторонники парламента!

— Да, — кивнул король. — И тебе, Джулиан, следует прекратить называть меня титулом. Теперь я всего лишь… Как я там зовусь в нашей дорожной грамоте?

— Трентон, сир. Чарльз Трентон.

— Что ж, хорошо, что Чарльз, Так мне хоть легче будет откликаться[5].

Они въехали на мощенную булыжниками улицу, и копыта коней гулко зацокали. При свете луны городок казался чистым, даже приветливым. «Уайтбридж» — прочли они на вывеске. Путники ехали мимо притихших домов довольно долго, пока не оказались на небольшой площади у церкви. Напротив нее высился добротный дом из красного кирпича с оконными рамами и гнутыми балками из серебристо-серого дуба. Над крыльцом на цепях покачивалась чугунная вывеска, указывающая, что это гостиница. Джулиан спешился и постучал в дверь. Из верхнего окна высунулась взлохмаченная голова хозяина. Джулиан громко потребовал, чтобы их впустили.

Хозяин вскоре вышел, поднимая повыше фонарь и кутаясь в стеганый халат, надетый поверх ночной сорочки.

— Да будет с вами Господь, добрые люди. Нечасто в Уайтбридж заезжают путники, да еще в такое время.

Джулиан сухо заявил, что они посланцы комиссаров парламента, что сбились с пути и заблудились на равнине. Хозяин кликнул слугу, который принял у путников лошадей и взял их дорожные баулы.

Джулиан негромко заметил королю, что нечастые визиты чужеземцев — факт отрадный, и, возможно, рука провидения привела их туда, где они смогут какое-то время находиться в безопасности. Но уже следующая сказанная хозяином гостиницы фраза заставила его насторожиться:

— Не будьте, милостивые господа, в обиде, если я расположу вас в верхних комнатах, вернее, в мансарде. Гостиница переполнена, а там вас никто не потревожит.

— Как вас понимать, сударь? — удивился Джулиан. — Вы ведь только что говорили…

Он сдержался, не желая показывать хозяину, насколько им необходимо спокойствие. Но хозяин — говорливый, как все представители его профессии, — сам стал объяснять, что завтра воскресенье, а значит, в Уайтбридж съехались сквайры со всей округи, чтобы присутствовать в церкви, где будет произносить речь знаменитый проповедник Захария Прейзгод, известный своими поучительными проповедями о спасении души.

Карл и Джулиан переглянулись. Само имя Прейзгод, что означает «Слава Всевышнему», говорило о сектантской среде, из которой он вышел. Если этот проповедник столь популярен, сам собой напрашивался вывод, насколько сильны в этом краю пуританские нравы, а значит, и симпатии к республике.

Меж тем они вошли в обширный зал гостиницы и любезно приняли приглашение хозяина выпить по кружке эля. Путники старались держаться по-пуритански сдержанно, ибо видели, что хозяин разглядывает их с особым интересом.

Однако за элем и неизбежной беседой напряжение быстро спало, и трактирщик, как и многие другие, попал под обаяние короля, плененный его улыбкой и манерами. Разговорившись, хозяин гостиницы сообщил путешественникам последние местные новости, с похвалой отозвавшись о помощнике шерифа Стивене Гаррисоне.

Улыбка медленно сползла с лица короля. Он даже чуть нахмурился:

— Стивен Гаррисон, вы сказали? Не родственник ли он знаменитого святого Томаса Гаррисона, по делам которого мы направляемся?

Трактирщик с готовностью закивал:

— Он самый и есть. Двоюродный племянник славного комиссара Гаррисона. Его отец приходится Гаррисону кузеном.

Джулиан видел, какого труда стоило королю выдавить улыбку. Карлу было непереносимо слышать имя фанатика и мистика, который вез его отца на суд, был с ним груб, а позже на суде настаивал на решении предать Карла Стюарта смертной казни. Для себя Джулиан отметил иное: если племянник Гаррисона имеет власть в Уайтбридже, то им следует быть осторожными вдвойне. Однако тон, каким он задал вопрос, ничем не выдал его обеспокоенности:

— Скажите, уважаемый, а чем занимается в Уайтбридже родственник славного комиссара и почему протекция дядюшки не обеспечила его местом где-нибудь поближе к парламенту?

Трактирщик пожал плечами:

— Поговаривали, что он чем-то обозлил влиятельного дядю. И должность помощника шерифа в Уайтбридже, по сути, является ссылкой для него. — Тут глаза хозяина гостиницы весело блеснули: — А знаете, джентльмены, ведь и Стивен Гаррисон отчасти повинен, что столько людей съехалось в Уайтбридж. Суетные мысли овладевают людскими умами — да что тут поделаешь!.. Люди ожидают скандала: вместе с Гаррисоном сюда прибыла и его невеста, красавица Ева Робсарт, а там, где она, всегда что-то происходит. Когда Ева Робсарт увела у мисс Рут Холдинг жениха, да-да, нашего славного помощника шерифа — он ради Евы расторг помолвку, — вся округа просто кипела, все только и говорили об этом. Вот забавно теперь будет посмотреть на встречу двух местных красоток. Особенно если учесть, что мать Рут, благочестивая Сарра Холдинг, никому не дает спуску. Как и леди Ева. Так что будут дела! — И он плебейски захихикал, потирая руки.

Улыбка на лице Карла стала совсем вымученной, и Джулиан поспешил прекратить беседу. Хозяин провел их по длинному коридору, далее — по узкой винтовой лестнице в мансарду. В комнате было чисто и уютно, от разогретой жаровни веяло приятным теплом.

Едва хозяин, пожелав доброй ночи, вышел, Карл, не раздеваясь, рухнул на кровать. При мерцании угольев Джулиан увидел, насколько его спутник измучен и утомлен. Он ожидал, что Карл сразу заснет, но все то время, пока он снимал и укладывал на ларе перевязь со шпагой, расстегивал и вешал сюртук, а после проверял пистолеты, Карл ворочался и вздыхал. Джулиан ни о чем не спрашивал, но король заговорил сам:

— Ты слышал, о ком он говорил? О Еве Робсарт.

Джулиан подавил зевок:

— Ну и что?

Карл протяжно вздохнул.

— Это была самая красивая фрейлина двора моей матушки, девушка, из-за которой я совсем потерял голову. А ведь мне не было и пятнадцати. Я носил титул принца Уэльсского, на меня заглядывались все девушки, от первых леди до простых служанок. А Ева… О, она тоже была мила со мной. Но смотрела лишь на моего двоюродного брата Руперта, а я невыносимо ревновал. Боже, как я мучился тогда! Да и после я долго не мог забыть свою первую любовь. Пока… — он улыбнулся, — пока не встретил другую женщину, заполнившую мое воображение.

Из этих слов Джулиан понял, что это был не такой уж долгий срок.

— Ева Робсарт, — мечтательно повторил Карл. — Надо же, через столько лет… — Он тихо засмеялся. — Там, где появлялась леди Ева, всегда бушевали скандалы.

— Она дочь Дэвида Робсарта? — только и спросил Джулиан.

— Да, — сказал Карл, и улыбку на его лице сменило злое выражение. — Она дочь предателя. Ничего удивительного, что она теперь сошлась с Гаррисоном.

Он отвернулся. Спустя некоторое время по ровному дыханию короля Джулиан понял, что тот уснул. Сам же он не собирался пока спать. Он вообще за последнее время научился довольствоваться лишь крохами сна — сознание долга и ответственность научили его этому. Он не мог сомкнуть глаз, пока не убеждался, что его августейшему попутчику ничего не грозит. А сейчас, пока они находились в незнакомом месте, в краю, где столь сильна приверженность парламенту и всем заправляет родственник проклятого Гаррисона, он не мог оставаться спокойным. Поэтому, положив поближе пистолеты и опершись спиной о стену, Джулиан приготовился бодрствовать.

Джулиан заставил себя думать о лорде Дэвиде Робсарте, которого Карл назвал предателем. Он никогда не встречал его, но был весьма наслышан об этом лорде, считавшемся едва ли не другом Оливера Кромвеля, одним из немногих английских лордов, которые признали республику. В свое время Робсарт сражался против короля в войсках лорда Эссекса, причем столь успешно, что одним из любимых тостов роялистов стало: «Выпьем за светлый день, когда мы вздернем проклятого Робсарта». После пленения короля лорд оставил службу в армии и занялся Вест-Индской компанией[6]. Во время суда над Карлом I, когда палата лордов вся до единого высказалась против казни короля, он единственный сохранил молчание, чем вызвал враждебное отношение к себе со стороны пэров. Где он сейчас и чем занимается, Джулиан не ведал, но если дочь его здесь, значит, тут может оказаться и Робсарт, а он вполне может опознать сына казненного монарха. Как и она сама, ставшая невестой одного из Гаррисонов. Так что тихое прибежище, на какое поначалу надеялся Джулиан, им не суждено. Но уехать так, сразу, они не могут, ибо путешествие, на взгляд пуритан, — праздное занятие, и в воскресенье следует заниматься религиозными размышлениями, а не делами и поездками. Что ж, придется на день-другой задержаться в Уайтбридже и сходить на проповедь. Неявка в церковь, да еще в воскресный день, станет в глазах пуритан едва ли не преступлением.