Константин Воронин - Действия с дробями (СИ)

• Название: Действия с дробями (СИ)
• Автор: Константин Воронин
• Жанр: Боевая фантастика

Заключительная книга трилогии "Камень, Клинок, Кулон". Воюют, влюбляются и полный хэппи-энд.

---

Котя - серенький хвосток,

Приди, котя, ночевать,

Нашу Виченьку качать.

Уж как я тебе, коту,

За работу заплачу:

Дам кувшинчик пирога,

И кусочек молока".

- Неплявильно поёшь,- сонно пробормотала Вика,- кусынцик молока и кусоцек пиляга.

Никогда раньше не замечал за Викой привычки ломать язык, сюсюкая. Она с самого малолетства начала разговаривать правильно. А уж рычала, как маленький трактор: "Сер-р-рьёжа!". От Маши нахваталась?

- Меня бабушка научила сразу по-взрослому говорить. И буквы "р" , и "ч", и "ш" я хорошо выговаривала. Без всякого логопеда. Просто, нам с Викой хочется поиграть в твоих маленьких девочек... Устали мы быть сильными, крепкими, могучими...- передала мне Маша мысленно.

Через сотню шагов я наткнулся на то, что искал - покров из мягких морских водорослей. Они не были мокрыми, и в этом было ещё одно из чудесных свойств Кулона - мы шли по океанскому дну, но песок под ногами был не влажным, а сухим. Вот и водоросли, оказавшись в поле Кулона, мгновенно высохли.

Бережно опустил Вику на это мягкое ложе.

- Вике ножку надо,- устало простонала она.

Прилёг рядом с ней, она тотчас же закинула на меня ногу и тихонько засопела, облегчённо вздохнув. С другого моего бока улеглась Маша и тоже закинула ногу на меня. На моей груди лежала Викина рука и Маша положила свою ладонь на Викину. Была Маша немножко горячей, но я почувствовал, что температура её тела падает, оно становилось просто тёплым.

Закрыл глаза и вдруг понял, что, если засну, а Вика и Маша поменяются местами, то, не открывая глаз, не смогу определить: кто с какого бока лежит. "А тебе это так важно?"- спросил сам себя. И ответил самому себе: "Конечно, нет".

Проснулся оттого, что Вика легонько покусывала моё плечо. Увидев, что я открыл глаза, прошептала мне на ухо:

- Хочу тебя. Очень-очень. Мы же впервые так надолго расставались. Я истосковалась,- и откатилась от меня, переворачиваясь на спину и отодвигаясь в сторону примерно на метр.

Как можно более осторожно и медленно сдвинулся к Вике, освобождаясь от Машиного тела. Маша глубоко вздохнула и почмокала во сне губами.

Я стал покрывать поцелуями тяжело задышавшую Вику, стоя на коленях между её ног. Дошёл до розовой пятки, перешёл на другую пятку и начал двигаться по внутренней стороне бедра к конечной точке своего путешествия по любимому телу.

Знакомая волна жара обдала меня и поверх Викиного бедра легло такое же белое и гладкое бедро. Оторвал губы от нежной кожи, поднял голову. Маша не легла сверху на Вику, а подсунула ладони ей под плечи и, оперлась на локти, нависая над Викой. Обе соприкасались только сосками, да лобок прижимался к лобку.

Опираясь на кулаки выпрямленных рук, я мог, слегка приподнявшись, войти в Машу, а прогнувшись чуть назад и вниз - в Вику.

Слёзы из Машиных глаз, которые раньше высыхали на её щёках, теперь горячими каплями падали на Викино лицо.

- Солнышко моё рыженькое, ненаглядная моя, любимая моя девочка,- всхлипывала Маша. Но, содрогаясь, простонала, как всегда: "Серёженька-а-а!".

- Виченька!- прорычал я Маше на ушко, поскольку в этот момент изливался в Викино лоно.

- Машенька-а-а! - страстно простонала Вика, оставляя на белоснежной коже Машиной спины восемь кровавых царапин от ногтей. Когда я вновь вошёл в Машу, она вдруг закричала и впилась зубами в Викино плечо. Все три тела ходили ходуном. Мне стоило неимоверных усилий удержаться от желания стиснуть их обеих в объятиях, навалившись на них сверху. Сказка соединилась с огненной феерией и стала сказочной огненной феерией. Или огненной фееричной сказкой.

Маша, откинувшись на спину, лежала рядышком с Викой. Я стоял над ними на коленях, между моих ног лежали Викино левое тёплое бедро и Машино правое горячее. С полузакрытыми глазами, они улыбались довольными улыбками. Как обе волшебно хороши!

Первой нарушила молчание Вика:

- Вижу, вижу, зверюга, что тебе мало. У Машеньки сегодня день рождения, подари ей в подарок огненный пломбирчик.

- Это было довольно необычно, но мне понравилось,- вступила в разговор Маша.- Хотя я и не лесби, и не би, никогда меня к женщинам не тянуло. Но когда наши с Викой груди соприкасались, это доставляло мне наслаждение. А тебе, Серёжа, как наш бутерброд?

- И котлетка горячая вкусная и булочка под ней аппетитная.

- Тогда я бы хотела, чтобы подарок на день рождения вы мне дарили оба. Виченька, включай свою фантазию и давай доводить этого дикого зверя до состояния тихой домашней зверюшки.

Через три часа я лежал на спине между моими жёнами, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

- Ладно уж, не будем доводить тебя до полного нервного истощения,- примирительно сказала Вика.- Насытился?

- А-а-ага,- полушёпотом.

Вика и Маша вздёрнули вверх сжатые кулаки:

- Да, мы сделали это!

Вскочили на ноги, бодрые и свежие. Эдак они и вправду доведут меня до бессознательного состояния. С трудом сдерживаясь, чтобы по-стариковски не закряхтеть, поднялся на ноги.

- Я тебя люблю, Машенька!

- И я тебя люблю, Виченька!

Поцелуй их был так долог, что я не выдержал и ревниво буркнул:

- Опять лесбиянством занялись...

Они переглянулись, счастливо рассмеялись, и, взявшись за руки, принялись кружиться. Благо, пятиметровый диаметр купола это позволял. Маша напевала:

"А мы - две лесбиюшки.

Мы - две весёлых хрюшки..."

Вика тралялякала, подпевая ей. Они были удивительно изящны и грациозны. Две танцующие обнажённые богини.

Остановились. Вика показала на меня пальцем:

- Смотри-ка, весёлая хрюшка, а наш неугомонный кабанчик опять нас хочет.

- И как же быть? Ведь мы же лесби...

- Давай, мы будем не лесби, а бисексуалки.

Опять закружились. Маша запела:

"Мы были лесбиюшки.

Теперь мы - би-подружки.

И нашего Серёжку

Мы любим понемножку..."

- Стоп. Почему понемножку?- спросила Вика.

- Ну, это для рифмы. Не петь же мне вместо "понемножку" - " понарошку". Мы же его не понарошку любим.

- Но и не понемножку.

- Ты же не глотаешь мороженное целиком, а по кусочку, понемножку.

- Нет, хочу мороженное целиком. А ты можешь понемножку начинать целовать его в макушку,- Вика хихикнула и наклонилась ко мне. Маша ухватила её за плечи.

- Эй, эй! Я привела неудачное сравнение про мороженное! Это и мой пломбирчик! Нахалка ты, Ведьма!

- Сама ты Сабля турецкая!

- Почему турецкая?

- Потому, что кривая...

- Я прямая, как шпага. Сама ты кривая, кикимора болотная.

Не поверишь, что пять минут назад клялись во взаимной любви. Хорошо, что обе совсем коротко острижены, а то сейчас бы таскали друг дружку за волосья.

- Девочки, кончайте ссориться. Не могу же я себе ещё один пришить...

Маша захлопала в ладоши и рассудительно сказала:

- А это идея. Сейчас любые органы пересаживают.

Вика вздохнула:

- С донорством проблема. Где ещё такой вкусненький возьмёшь?

Я тоже вздохнул:

- Раньше надо мной одна издевалась, а теперь - двое.

- А как ты хотел, дружок? За всё надо платить. У тебя две такие женщины... У некоторых и одной нет.

- Не у некоторых, а ни у кого,- поправила Вику Маша.

- Вот, ви-дишь, ни у ко-го!- суровым, назидательным тоном проскандировала Вика.

Обе захохотали и повисли у меня на шее, покрывая моё лицо поцелуями.

- Серёженька, любимый наш!

- Серёженька, единственный наш, драгоценный!

- А между собой мы и не ссорились. Мы же в шутку и любя. И тебя мы любим больше всего и всех на свете.

- Ну, вы, Ивановы, и даёте...

Они стали серьёзными.

- Обе Ивановы?

Я кивнул.

- И на обеих женишься?

- Уже женился,- я провёл ладонями по чуть выпуклым (пока) животам,- вон, у каждой в животике по паре обручальных колец...

- Серёжа,- немножко робко сказала Маша,- а можно я возьму себе фамилию не Иванова? Ивановой пусть будет Вика. А у меня будет фамилия, которая говорит о том, что я - твоя.

- Я догадалась, какая,- запрыгала Вика.

- А я не догадался,- пришлось честно признаться.

- Ванька был неправ, когда сказал, что женщины от любви глупеют. Мужчины тоже глупеют. Но, это радует. Значит, любишь. Звучит-то неплохо - Серёжина Маша. Фамилия Серёгина тоже неплоха, но ты же не называешь его ни Серёгой, ни Серёжкой. Сказывается дворянское воспитание.

- Да, именно Серёжина Мария Александровна. А насчёт дворянства тоже хочу сказать: я - последний представитель нашей ветви рода Вяземских и рода Саблиных. Я бы очень хотела, чтобы роды эти не угасли совсем. И обращаюсь к тебе, Серёжа, с просьбой, чтобы ты разрешил мне дать одному нашему мальчику фамилию Вяземский, а второму - Саблин. А дочки пусть будут Ивановы. Такая получится многофамильная семья.

- Серёжка, давай я дам нашему сыночку фамилию Поллак. А то род Лимонадного Джо угаснет. Он, хрыч старый, всё никак не женится, смеётся, что не может второй Ведьмы найти.