Нина Строгая - В жару

• Название: В жару
• Автор: Нина Строгая
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-80-7534-042-9

«Иван вышел на мокрую от дождя улицу, и тотчас же сырость проникла внутрь его существа, и он выдохнул ее теплым живым паром. „Странно, ведь не мороз же“, – подумал Иван, содрогнувшись. С тоскою представив, что идти под моросящим дождем мрачными глухими дворами довольно долго, такси все же ловить не стал, поскольку был уверен в том, что там, в машине, на заднем сиденье, с ним обязательно случится нехорошее. Съежившись и спрятав руки в карманы, Иван смело шагнул в лабиринт подворотен…»

---

Иван хотел было сделать глоток вина, но руки тряслись так, что он не мог удержать бокал, – он вспоминал метрдотеля и его слова про заразу, про гадость, которую он, возможно, скоро подцепит – которой тот, возможно, его только что одарил, и Ивану казалось, что он уже болен, и что болеть будет бесконечно долго и тяжело, и что в больницу ему будут приносить красивые, красные, с душным ароматом цветы – и снова рыдания рвались наружу, и он не мог остановить их.

– Что случилось? У тебя все в порядке? – спросил кто-то из компании, но Иван лишь отрицательно мотнул головой.

– Дайте очки… темные. Есть у кого-нибудь? – спросил он, прикрывая рукой глаза. Но очков ни у кого не оказалось, и тогда Иван заплакал еще горше.

– Да что с тобой такое, Ваня? – раздраженно спросил Макс. Он раскрыл принадлежащий кому-то из девушек, лежащий на краю стола, маленький клатч и, порывшись в нем, достал зеркало, которое сунул Ивану под нос.

– Посмотри, посмотри, на кого ты похож, кретин! Неужели тебе не стыдно?! – вонзаясь в мозг Ивана, как шипы ядовитого растения, слова Макса звучали громко, четко, жестоко без меры и напоминали речь метрдотеля.

Спустя мгновение Иван почувствовал, как кровь вся будто бы отлила от головы, вытекла из сосудов и впиталась в пол под ногами, и всё исчезло, провалилось в пустоту: раздражающий шум голосов, грохот музыки, резкие, удушающие запахи парфюма, табачного дыма и алкоголя – всё. И перед глазами Ивана поплыли странные, причудливо изменяющие форму и цвет картинки, такие, какие видят люди перед тем, как начинают засыпать…

* * *

Иван открыл глаза. Он не сразу понял, где находится, очнувшись от бесконечного ночного кошмара. Наконец сквозь мутную пелену проступили знакомые очертания комнаты. Иван приподнялся на кровати. Его знобило, сильно саднило горло, голова раскалывалась, а в ноги будто налили свинца. Иван поднес руку к горячему лбу и снова опустился на подушки.

В комнате было темно, громко тикали старинные настенные часы, холодный осенний воздух проникал в спальню сквозь приоткрытое окно. «Как же натурально-то все было», – подумал Иван, постепенно приходя в себя. Приподнявшись на локте, он взял со столика возле кровати телефон и, нырнув обратно под одеяла, набрал номер своего лучшего друга.

– Алё, – послышался недовольный, сонный голос Николая.

– Спишь?

– …

– Мне сейчас снился какой-то ужас нечеловеческий…

– Боже мой, Ваня… – раздраженно ответил Николай.

– Меня трахнул метрдотель. Мордоворот такой, скотина. Подошел бы для твоей серии портретов про…

– I am crying, – с наигранным сочувствием перебил его Николай.

– Он принял меня за проститутку…

– А за кого он должен был тебя принять, за мальчика-звезду[2]? – хрипло рассмеялся Николай.

– Дело даже не в том, что он сделал, – не обращая внимания на шутливый тон друга, тихо продолжал Иван, – но как, и что при этом говорил, кем называл меня…

– И кем же он называл тебя? Земляным червяком[3]? – не унимался Николай.

– Поросенком, дрянью, дешевкой, подде…

– Ах-ха-ха, поросенком?

– И ты туда же…

– Нет, просто это твои любимые слова, ты так выражаешься постоянно, – еле сдерживал смех Николай.

– Издеваешься? – обиженно буркнул Иван.

– Нет, это ты издеваешься, – голос Николая сделался серьезным, – похлеще, чем этот твой метрдотель. Ты у врача был?

– Был. После этого и снится мерзота всякая.

– Когда?

– Вчера.

– Один раз?

– Угу. Полдня купил – побыстрее отделаться, – засмеялся Иван.

– Полдня купил? Бля-я-я… Ур-р-род! Ничего по-человечески сделать не можешь!

– Ты сказал – я сходил. Давай медаль.

– Хуй тебе, а не медаль!

– О-о-о-о, это еще и лучше будет, – продолжал смеяться Иван.

– Хватит уже. Что она сказала?

– Сказала, что у меня температура и отправила домой. Кхе, кхе… температура у меня.

– Ур-р-род. Ты рассказал ей?

– Угу.

– О чем, «угу»?

– О детстве.

– Понятно. А что, она о детстве твоем еще не знает разве?

– Не-а.

– О чем еще? Про похождения свои рассказал?

– Не-а.

– Почему?

– Постеснялся.

– Постеснялся? Прибить тебя мало…

– Да шучу я, шучу, рассказал я все.

– Что доктор?

– Сказала, что у меня температура и отправила домой, – снова засмеялся Иван.

– Весело тебе, да?

– Ну, не плакать же все время… Коля?

– Что?

– Можно, я приеду?

– Нет, – сухо ответил Николай.

– Пожалуйста…

– Нет.

– Прости меня…

– …

– Fucking shit, Коля! Ну, пожалуйста! Пожалуйста, прошу тебя… моя Черная Курица[4], моя Снежная Королева[5], Коля… Ну, Коля… ну, прости уже, о’k? – по-прежнему довольно весело, с легкой иронией, но сильной, однако, тоской, ощутимо вполне, вполне себе явственно, очевидно так переживая, продолжал борьбу Иван.

– …

– Ты же простишь меня, правда? Ты ведь не бросишь меня, Коля?

– …

– Мне плохо, Коля, и больно, и страшно, как никогда, – голос Ивана дрогнул.

– С чего бы это, а? – раздраженно спросил Николай.

– Ты знаешь, Коля… ведь ты понимаешь, Коля…

– Я понимал – так могло быть – когда мама твоя погибла, когда ты сам еле на ноги встал, но сейчас… сейчас ты оказался там, где хотел – сам выбрал. И что тебя не устраивает теперь? Чего не хватает?.. Вокруг столько народу, и, как ты там говорил, помнишь? – все любят тебя, восхищаются тобой… хотят… и девочки, и мальчики, – усмехнулся Николай.

– Ты мне нужен. Только ты.

– Пф-ф-ф, не болтай ерунды. Хватит мне эту хрень без конца втирать. Ты вообще кому врешь-то?

– Честно, Коля, правда! Ну поверь мне! Ну прости! Я действительно хотел как лучше сделать. На самом деле все исправить хотел. Сам – понимаешь?.. Ну, случайность это, понимаешь? Ну, вышло все так хуево просто. Засада, бля! Злой рок какой-то просто! Я до сих пор поверить не могу, что так получилось все…

– Зато я могу. Видел. Видел я, как ты старался, как исправлял – свет еще не успели погасить, дрянь ты бесстыжая, – крайне сердито и с презрением отвечал Николай.

– Ну не было ничего! Не было тогда ничего! Я клянусь тебе! Всем, что у меня есть, клянусь! – с отчаяньем, но не сдавался Иван.

– У тебя ничего нет. Ничего больше не осталось, слышишь? – ничего из того, что было мне ценно, – тихо, сдержанно добавил яда Николай.

– Коля… Коля… я понимаю, я – идиот. Тупоголовый кретин, да! Мудак, бля!.. порочная тварь! Но я люблю тебя! – Ивану казалось, что, разваливаясь на мелкие куски, он стремительно летит в пропасть.

– Хватит. Надоело, – устало очень, все так же спокойно, стойко гасил Ивана… себя гасил тоже Николай. – Давай спать. Я работаю помимо прочего, забыл? У меня студия… проект новый, и не один, помнишь? Вот еще с музейщиками тоже, рассказывал же. Статью сейчас серьезную пишу, видел же, Иван. Вдобавок ученики – бездарности ленивые. Вымотался я чего-то, понимаешь? – И внезапно, опять возвращаясь в реальность, с сарказмом добавил:

– Хотя, куда тебе – ты же из кровати не вылезаешь. А я… я сплю по три часа в сутки и вместо того, чтобы хоть раз отдохнуть по-человечески, вынужден в гнилом болоте полоскаться, в этом мусоре, в дерьме этом бесконечном. Когда закончится, Ваня? Отпусти, слушай, а…

– Ну да – ты у нас, конечно, безупречный. Белый и пушистый. И никакая грязь к тебе не пристает, а даже если где испачкаешься чуть – сразу в душ, потереться хорошенько, и никто никогда ни о чем не догадается. Правда, Коля? – не хотел, но сказал Иван, из которого вдруг снова, такой неудержимый, дикий, распоясавшийся, оголтелый такой, выскочил маленький брат-близнец – чертенок, вероятно, та самая вертихвостка – да! – скорее всего, она – на редкость бесстрашная, отчаянная даже, дерзкая, до крайности упрямая, порочная тварь. Несмотря на озноб, Иван откинул одеяла и сел на кровати.

– Ты что несешь, а?

– И, знаешь, спать ты мог бы больше и высыпаться лучше, если бы не ублажал продюсера своего, галеристку свою долбаную, госпожу, бля, свою, Анжелику, бля! – разошелся Иван. – Это же она устраивает тебе выставку персональную в Париже? Или где? В Мадриде?

– Вообще-то, Ваня, выставка в Москве, и Мари не имеет к ней никакого отношения, – тихо засмеялся Николай, – А ты, я вижу, ревнуешь. Узнал, что такое? – выдал новую порцию отравы Николай.

– Я давно уже знаю, – не сказал Иван.

– Скажи-ка мне, друг мой, а ты помнишь, как в любви мне признавался? М-м-м-м-м, у меня до сих пор – от одной только мысли об этом встает – так чувственно у тебя получилось, так искренне, так страстно. А как трахнуть тебя умолял? – потому что большего счастия для тебя в жизни не представлялось, кроме как рядом со мной любой ценой оставаться – черт меня дернул тогда пойти у тебя на поводу. Но месяца не прошло – очухался в люксовой палатке под капельницами волшебными, побежал приключений искать – новые знания на практике закреплять. И, помнишь, в августе – какая-то на редкость душная, пыльная ночь была тогда – когда я вытаскивал тебя с помойки той со сломанными ребрами. Но тебе этого мало было. Понравился, видимо, экстремальный секс. Протащило, блядь, тебя! Проперло мальчика!.. Я не прав разве, Ванечка? – усмехался Николай.