Сергей Кредов - Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте

• Название: Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте
• Автор: Сергей Кредов
• Жанр: Военное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906817-89-1

В августе 1991 года на Лубянке демонтировали памятник Феликсу Дзержинскому. Это событие ознаменовало завершение советской эпохи…

Суровый человек в шинели в переломное время оказался живее всех живых – по нему был нанесен первый идеологический удар. Имена учинивших расправу над Гулливером лилипутов либо оставили по себе недобрую память, либо ушли в небытие, чего не скажешь о Феликсе Дзержинском! Этот человек оставил глубокий след в истории, выступая в разных качествах: мужественный революционер-романтик, проведший долгие годы в заключении, создатель главной спецслужбы страны, «первый чекист», участвовавший в разработке и проведении сложнейших операций разведки и контрразведки. Кроме того, Феликс Эдмундович боролся с беспризорностью, восстанавливал транспорт, наконец, руководил всей промышленностью страны.

Автор книги Сергей Кредов, опираясь на материалы и сведения, накопленные за истекшие сто лет, исчерпывающе отвечает на вопросы: кем был Феликс Эдмундович Дзержинский и что он сделал как «первый чекист» и на других государственных постах?

---

О дореволюционной системе классического образования в наши дни отзываются с пиететом. Современники же подвергали ее суровому суду. Чехов в рассказе «Человек в футляре» сравнивает гимназию с управой благочиния, где «кислятиной воняет, как в полицейской будке». Или взять, предположим, Вячеслава Менжинского, считавшегося в среде большевиков интеллектуалом. Полиглот, говоривший на 19 иностранных языках, Менжинский, по его словам, вскакивал по ночам от ужаса, когда ему снилась родная Санкт-Петербургская гимназия.

…Жизнь в российской классической гимназии подчиняется строжайшим регламентациям. Посещение занятий – только в форменной одежде. При встрече на улице с высшими городскими чиновниками гимназист обязан снять фуражку и раскланяться. В книгах учета фиксируются опоздания на уроки, неуместные вопросы к преподавателям, разговоры во время занятий. Классные наставники, инспектор и директор систематически посещают квартиры учеников, расспрашивают соседей об их поведении. Возвращаясь с каникул, каждый воспитанник обязан сдать в канцелярию отпускной билет с отметками полиции о поведении и справку священника о выполнении религиозных обрядов.

А зачем вбивать в юные головы мертвые языки? Бесконечные письменные переводы с латыни, греческого отнимают у гимназистов уйму времени. Долбежка, зубрежка – с шести утра до девяти вечера. На такую нагрузку был рассчитан учебный процесс в гимназии, начиная с третьего класса. Молодежь просто хотят занять, отвлечь от свободолюбивых мыслей – в таком стремлении подозревает правительство демократическая общественность.

Не случайно же не было такого понятия: гимназическое братство, в отличие от братства лицеистов. Друг друга ненавидели: Дзержинский и Пилсудский, Ульянов-Ленин и Керенский. Хотя были однокашниками, первые – по Виленской гимназии, вторые – по Симбирской.

Если в самой России классическую гимназию называют «полицейской будкой», то как могут относиться к ней в национальных окраинах? Там она – элемент национального подавления.

Юный Дзержинский в повседневном поведении не похож на бунтаря. Начальник Польши Юзеф Пилсудский запомнил его таким: «Выделялся он среди учеников деликатностью и скромностью. Достаточно высокого роста, щуплый, оставлял впечатление аскета, лицо, как с иконы». Иное дело, когда Феликс чувствует себя униженным, оскорбленным. Тут он мгновенно закипает. Директор Виленской гимназии издал распоряжение, обязывающее учеников изъясняться только на русском языке. Увидев это объявление, возмущенный Дзержинский врывается в учительскую, где за столом собрались педагоги, и выплескивает свое негодование, обращаясь прежде всего к преподавателю русского языка по фамилии Рак, особенно ненавидимому гимназистами. Альдона Эдмундовна пишет: «Это выступление Феликса застало педагогов врасплох. Они были так ошеломлены, что не успели принять никаких мер. Дома Феликс весело рассказывал обо всем этом, чувствуя большое удовлетворение от выполненного долга».

Но лучше бы он сдержался. Благоразумнее для него было уйти из гимназии тихо. От демарша Феликса впоследствии пострадают его братья.

Дзержинский покинул бы ненавистное учебное заведение раньше, но не хотел огорчать мать. Пани Хелена тяжело болела. В Вильно переехала ее мать Казимира Янушевская, она забрала к себе на жительство внуков из опостылевшего им частного пансиона. 14 января 1896 года в варшавской клинике в возрасте 46 лет Елена Игнатьевна умерла. Нежный сын Феликс тяжело переживал эту утрату. Он посчитал, что теперь никто и ничто не может помешать ему круто изменить жизнь. К тому времени он разуверился в католическом боге и обрел веру в учение, заменившее ему религию. Бабушка Янушевская не знала, что в ее доме № 26 на Поплавской улице на чердаке работает маленькая нелегальная типография, выпускающая революционные воззвания.

Свидетельство, выданное недоучившемуся гимназисту Дзержинскому, сохраняет за ним право позднее сдать экзамены на аттестат зрелости и поступить в университет.

В 1897 году, когда Феликса арестуют, директор Первой Виленской сделает все, чтобы Игнатий и Владислав Дзержинские оставили его заведение, несмотря на их хорошую успеваемость. Братья продолжат обучение в петербургской гимназии.

Рождение революционера

В 1894 году ученик седьмого класса гимназии Дзержинский начинает посещать марксистский кружок саморазвития. Уже через три года Феликсу выпадет тяжкое испытание: в полиции Ковно его подвергнут избиению березовыми палками. Во время экзекуции у юноши откроется горловое кровотечение, но он все выдержит, показаний на товарищей не даст. Поручик Глазков доложит начальству:

– Все попытки склонить арестованного к чистосердечному покаянию оказались безуспешными. Проводить с ним дальнейшую работу нецелесообразно.

Перед нами уже «железный Феликс».

Как приходят в революцию?

Для кого-то и выбора нет: «Моя революция – пошел в Смольный»…

У Феликса выбор был. Братья Дзержинские в равной мере страдали от бедности, муштры в гимназии, унижения национальных чувств. А революционером стал только он.

В письмах к сестре заключенный Дзержинский на разные лады будет убеждать ее, что свою жизнь, наполненную верой в светлое будущее человечества, как бы ни была она трудна, он ни за что не променяет на мещанское существование на воле. Вполне в духе Гриши Добросклонова, героя поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»:

…Лет пятнадцати
Григорий твердо знал уже,
Кому отдаст всю жизнь свою
И за кого умрет.

Феликс в возрасте 18 лет уже готов умереть за свои идеалы.

Некрасов дал нескольким поколениям русских революционеров высокое обоснование их целей, ошибок, жертв. В его знаменитой «призывной песне» слышится библейская притча об узких вратах.

Средь мира дольного
Для сердца вольного
Есть два пути.

Взвесь силу гордую,
Взвесь волю твердую:
Каким идти?

Одна просторная
Дорога – торная,
Страстей раба,

По ней громадная,
К соблазну жадная
Идет толпа.
…Другая – тесная
Дорога, честная,
По ней идут

Лишь души сильные,
Любвеобильные
На бой, на труд…

Молодые люди из привилегированных семей – дворяне, поповичи, купеческие дети – выбирают тесную, но «честную» дорогу борьбы с царем, правительством, дорогу тюрем, скитаний, подчас террора. Почему? Единого ответа нет. Бывало, что и два брата приходили в революцию очень несхожими путями. Ну, вот хотя бы братья Ульяновы.

Александр Ульянов (1866–1887), судя по известным фактам его биографии, – яркий пример революционера «от сердца». Александр пользовался любовью и уважением едва ли не всех, кто его знал. Он оканчивает симбирскую классическую гимназию с золотой медалью. В Петербурге перед ним открыта карьера ученого. На третьем курсе университета Александр получает золотую медаль за работы по зоологии. Сам Дмитрий Менделеев называет Ульянова перспективным химиком… Родители отпускали сына в столицу с тяжелым сердцем, очевидно, зная о перемене в образе его мыслей. Но что подвигло юношу избрать крайний путь, войти в нелегальную организацию, стать террористом?

Можно предположить: при жизни властного, религиозного отца это едва ли бы произошло. Но в январе 1886 года Илья Николаевич неожиданно умирает. Незадолго до того директора народных училищ, энтузиаста народного образования Ульянова стали выпроваживать на пенсию. Срок службы ему продлили только на год (вместо пяти, как он просил). Известие о скорой отставке он воспринял тяжело – инсульт на 55-м году жизни. Смерть Ильи Николаевича, несомненно, сильно повлияла на его сыновей. Через много лет Владимир Ульянов-Ленин укажет в партийной анкете, что он атеист с 16 лет, то есть как раз с 1886-го…

А 17 ноября того же года Александр в Петербурге участвует в манифестации, посвященной 25-летию со дня кончины кумира демократической молодежи, критика и публициста Николая Добролюбова. После разгона демонстрации казаками и полицией вместе с товарищами пишет и распространяет прокламацию «17 ноября в Петербурге». В декабре примыкает к террористическому крылу народовольцев. И вот он участвует в подготовке убийства Александра III, намеченного на 1 марта 1887 года. Химику Ульянову поручено изготовить метательные снаряды. Членов боевой группы задерживают на улице в день покушения. Зная, что за ним следят, Александр тем не менее отвергает предложение товарищей скрыться из города. На следствии и суде он ведет себя мужественно и благородно, не отрицает своего участия деле, более того, старается взять чужую вину на себя. Приговоренный на суде к повешению, Ульянов подает просьбу о помиловании только по настоянию матери. Его прошение, составленное без ноток раскаяния, даже не показывают царю.

Чем-то схожи биографии революционеров от сердца. В юности они глубоко религиозны, самоотверженны, исполнены высоких представлений о чести, товариществе, долге. А дальше? Шок от столкновения с несправедливостью. Нередко фон – большое личное горе, связанное с утратой отца, матери, сестры или брата. И тут еще одна развилка, вновь – два пути. Одни приходят к подвигу мирного самоотречения, под влиянием народовольческих идей оставляют крупные города и уезжают в глубинку лечить и учить крестьян. Другие – к политическому протесту, бунту, «топору». Таков путь многих революционеров и общественных деятелей в годы правления царя-реформатора Александра II. Некрасов, Добролюбов, Чернышевский, Тургенев, Салтыков-Щедрин – их кумиры. Их верным последователем предстает Александр Ульянов. У революционера от сердца всегда можно отыскать в судьбе точку слома, момент, описанный Некрасовым: