Валерий Большаков - Сага о реконе

• Название: Сага о реконе
• Автор: Валерий Большаков
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-096888-6

Трое парней из нашего времени с помощью загадочной организации «регуляторов времени» попадают в мир викингов, где им приходится выживать и развиваться. Однако их пути вскоре расходятся, потому что цели у всех разные, а суровый мир средневековья ошибок не прощает.

---

– Уссурийские мы, – сказал Валерий с ухмылочкой.

– А как тогда с квартирой получилось?

– Что снимаю?

– Нет, может, я снова лишнее говорю…

– Да не-е… Просто так уж вышло. Маманя с батей развелись, когда мне тринадцать стукнуло, и он ей квартиру оставил. Год я с ней прожил и не только с ней – сначала отчим у меня завелся, а потом и братец появился – сводный, что ли. Каждую ночь, сволочь мелкая, орал, как поросенок недорезанный. Мать все время невыспавшаяся, нервная, отчим кислый… И я там как бедный родственник! Однажды, помню, назло задержался, у деда на сеновале переночевал. Утром вернулся, а никто и не заметил моего отсутствия! Прикинь? И ушел я к деду жить. Насовсем. Так втроем и жили – я, батя и дед. Потом меня в армию забрали. Полгода не отслужил, как на побывку отбыл – отца хоронить. Разбился! Тридцать лет стажу у него было, ни одной аварии, и на тебе… После похорон дед сразу на малую родину подался, в Ростов-на-Дону. Он где-то в тех местах родился. Казак… Дом он свой продал и все меня к себе зазывал – вот, дескать, как дембельнешься, сразу к нам с бабкой! Я так и сделал. Гульнул, как следует, в море скупнулся, фруктами просто обожрался. Прикинь – один на бахче! Арбузы – во! А потом меня обратно в Азию потянуло… Дед мне на прощанье саблю подарил, – Валерий вздохнул. – Вернулся я в Уссурийск, ни кола, ни двора, зато жена и дитё.

Константин покивал.

– Всегда так получается, – заговорил он. – Планируешь, мечтаешь, а выходит совсем иначе. У меня тоже. Я даже Шимону ничего не рассказывал…

– Кому-кому?

– А-а… Шимон – это вроде прозвища Семен Семеныча. Его по фехтованию самый настоящий самурай натаскивал. Вот он-то его так и называл. Но я не об этом. В общем… – было заметно, что Плющу с трудом дается откровенность. – В общем, служил я. Вернее, не то чтобы служил, а призвали меня, когда восемнадцать стукнуло. Осенью. Учебка в Хабаровске была. Ну я и натерпелся. Домашний мальчик, что ты хочешь! Я до армии не дрался ни разу. Меня били, а я даже не задумывался о том, чтобы сдачи дать! Сам теперь поражаюсь. То ли трус был, то ли… не знаю. Короче, в декабре приняли мы присягу, и повезли нас в Благовещенск. Доехали мы до Белогорска, а дальше надо было на грузовике. Остались мы в пересыльном пункте – салабоны, пара сержантов и старшина. Милославский его фамилия. Погоняло у него было – Князь. Меня какой-то сержант за лимонадом послал в магазин, а Князь самогоном угостился и давай нас строить. Чего, мол, дисциплину нарушаем? И вроде все правильно – кто меня отпускал в магазин? Командир – старшина, а он приказа не давал. Ну а метод внушения известный. Так мне врезал, что я головой о стену приложился. И все как-то поплыло, помутилось… Погрузили нас на «шишигу»… на «шестьдесят шестой».

– Знаю, – кивнул Бородин.

– Ага… И отправили на точку, – продолжил Костя. – Еду в кузове, а в голове каждый толчок болью отдается. И нет, чтобы пожаловаться, в медсанчасть обратиться… Жил, как в гадостный туман опущенный. В общем, под самый Новый год послали меня за водой. Иду я с ведрами, значит, снег вокруг, тропка к колодцу… Больше ничего не помню. Очнулся месяца через полтора в госпитале. Тяжелое сотрясение мозга, говорят. Вскрывали мне черепушку, удаляли гематому, а в памяти – ничего. Ноль целых ноль десятых. Месяц в коме провалялся, оказывается. И потом еще полгода отлеживался да лет пять судорогами маялся.

Милославского в дисбат упекли, на те же пять лет. Вот и вся моя служба. Комиссовали вчистую, да по такой статье в военном билете, что меня в МГУ не приняли. Главное, год проучился на универских подготовительных курсах, и все-то отлично было, контрольные сдавал вовремя, оценки хорошие, а по истории меня проверял сам профессор Епифанов, автор школьного учебника. Это ж величина! А когда приехал в Москву экзамены сдавать на истфак, в поликлинике МГУ мне вежливо сказали, что с таким здоровьем я учебу не потяну. И поехал я обратно на Дальний Восток, поступил в политен… – помолчав, он хмыкнул невесело: – Помню, вернулся когда из армии – слабость такая, что ноги дрожали!

– Так еще бы, – поддакнул Бородин, – столько не вставать если.

– Ага… И я себе зарок дал, что больше меня никто и пальцем не тронет, а если рискнет, то сдачи огребет больше, чем плачено. Первым делом купил себе гантели. Качался потихоньку с год. Потом штангу завел. В клуб пришел – к истории-то продолжало тянуть. А тут – реконструкция, живое дело. Историческое фехтование, опять-таки. Меч когда искал, познакомился с Семеном. Вот и вся биография. Как-то устроился по жизни, но… Думаю все – не приди я в часть таким чмошником, сложись все нормально, чтобы от призыва до дембеля отслужил, как полагается, тогда бы я и в МГУ поступил и все бы случилось так, как я хотел.

Валера покачал головой.

– А кто тебе сказал, – проговорил он, – что было бы лучше? Я вон тоже уехать хотел на Запад[35], да Верку встретил. Думал, все, как обычно, а теперь она мне самый родной человек, роднее не бывает. А уехал бы, и чё? Лучше было бы? Как такое поймешь? Судьба!

– Да уж, – вздохнул Плющ и встрепенулся. – Пошли спать, а?

– Пошли, – решительно поднялся Бородин, – а то рано вставать…

– Больше всего я ненавидел шесть утра, когда дневальный сапогами грюкает, двери распахивает и орет: «Рота, подъем!..»

– Ха! Да кто ж такое любит? Рота, отбой!

Бородин проснулся среди ночи и вздохнул.

Даже здесь, в Интермондиуме, где все так захватывающе интересно, его немного мучила совесть. Как ни крути, а Верку он обманул, и это тяготило.

Ему поразвлечься охота пришла, а она там одна, с ребенком… И должок на нем висит – тысяча баксов! Ладно, там саблю прадеда заложил.

А если не удастся ему добыть тех самых бонусов? Что тогда?

Тут даже не в сабле дело. Просто у него единственный шанс оправдаться – даже не перед Верой, а перед самим собою – это добыть злата-серебра в этой ихней Норвегии средневековой. Если он хоть чуть-чуть разбогатеет, все, значит, не зря, и ему станет легко. А уж радости сколько будет!

Верка пищать станет и в ладоши хлопать…

Сквозь дрему вспомнилась отцовская машина – старый ЗИЛ, который называли сто тридцатым. Когда отец заводил «зилок» в бокс транспортного цеха и глушил двигатель, в грузовике продолжалась некая потайная жизнь – что-то в нем потрескивало, остывая, пощелкивало, ровно гудел масляный фильтр, вращавшийся юлой. Кружение его плавно замедлялось, и тихое гудение звучало все ниже и ниже…

Бородин заснул.

Глава 9 Семен Щепотнев Фьорды

– Все будет хоккей! – говорил Васнецов. – Щас мы завалимся в кабак, быстренько поправим здоровье – и к Башне. Все будет «Северным путем», хе-хе…

Горбунков глянул на Скальда с иронией, хотя лицо его сохраняло выражение серьезности. Зачем обижать одноклассника? Пригодится еще…

Тем более что Ванька согласен идти с ним проводником не за монеты, а по-корефански.

Полезно держать Ваньку при себе – этот хоть бывал во фьордах, знает, что там и как. Попутчик Скальд, конечно, временный, но пусть он лучше будет уверен, что все всерьез и надолго.

– И как тебе эта ресторация?

– Не впечатляет.

В «Мешок гвоздей» заглянуло человек десять, но никого из тех, кого он позавчера подначивал, Шимон не обнаружил. Потому и на него – ноль внимания, фунт презрения. Лишь один мужик, рыжий и вилобородый, хмыкнул насмешливо:

– Наше все явилось! Эй, Скальд, за вдохновением пожаловал?

– За пивом, – буркнул Васнецов, ежась.

Кабатчик молча воззрился на него.

– Две, – сделал Скальд пальцами букву «V». – Зимнего[36].

Подхватив полные кружки, Йохан повел своего гостя за отдельный стол.

Щепотнев обхватил кружку обеими руками. Холодное темное пиво смочило иссохшие внутренности. У-ух… Блаженство!

– Чувствую, перепил я вчера, – проворчал он с неудовольствием.

– Фигня! Тут все натуральное, – балаболил Васнецов, смакуя. – И жизнь настоящая! В подлиннике! И во фьордах этих. Там, знаешь, нету всех этих пошлых заморочек, вроде политкорректности или мультикультурности. Там если женщина – то женщина. Если мужчина, так мужчина. Все четко! Хочешь конунгом стать? Становись, кто тебе мешает? И станешь, если сила в тебе есть и харизма под стать. А нет, так дуй навоз месить! Говорят, феодали-изм, угнете-ение, классовое нера-авенство… Херня все это! В нашей жизни свободы нет, точно тебе говорю. Зато во фьордах – воля! Там каждую минуту проживаешь по полной, ярко, насыщенно, как в книгах!

Не слишком слушая Ваньку, Семен допил свое пиво и подумал: «Нервничаю я, что ли?»

Идеи роились в голове, как встревоженные пчелы. Не напороть бы чего в горячке. А главное, не помешали бы его планам Хранители.

– Пошли, – сказал он решительно.

– Куда?

– На выход, с вещами!

– А, ну да…

Утром на Главной было довольно-таки пустынно.

Видать, загулявшие Регуляторы отсыпались. Или продолжали гулянку уже дома.