Людмила Бояджиева - Изображая Обломова

• Название: Изображая Обломова
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Драматургия

Юмористически-философское шоу к двухсотлетнему юбилею великого писателя Ивана Алексеевича Гончарова, родившегося в Ульяновске 18 июня 1812 года. Сюжетно связанные главным персонажем (Обломовым) сцены, представляют собой обзор исторических событий в разных социальных пластах, жанрах и позволяют собрать вместе современных бомжей, идеологов Октябрьского переворота, членов семьи Александра Пушкина, английского драматурга Стоппарда и многих других вип-персонажей сегодняшнего дня и прошедших столетий. В центре действа, как и положено, юбиляр.

---

Пояснения: В городе Ульяновске — бывшей Самаре — на пересечении улиц Гончарова и Ульянова в сквере стоит культурный объект: «Диван Обломова», выполненный из металлокерамики в натуральный размер. В честь знаменитого земляка Ивана Николаевича Гончарова.

В тексте пьесы использованы реальные цитаты из произведений Гончарова, Карамзина, Ульянова — Ленина, Пушкина, Стоппарда и пр.

Людмила Григорьевна Бояджиева ИЗОБРАЖАЯ ОБЛОМОВА Философская драма

Пьеса в 2‑х действиях.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА 1

Летнее утро. Площадь на фоне сквера. В центре памятник самому знаменитому герою И. А. Гончарова Обломову: диван с надписью: «Здесь я окончательно постиг поэзию лени и это единственная поэзия, которой буду верен до гроба…» (И. А. Гончаров. Симбирск. 1849 г.)»…. На диване под пышным одеялом лежит толстяк в восточном халате, изображающий Обломова. Рядом стоит большая, в рост человека, вычурная рама с наивным пейзажем российских просторов. Сбоку стоит элегантная урна, но у подножия памятника полно всякой дряни — бумажки от мороженого, бутылки, фантики.

РАМА с пейзажем используется для «крупного плана» — монологов действующих лиц. Пейзаж удаляется, свет только на говорящем)

Обломов: — «На Гороховой улице, в одном из больших домов, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов… Это был человек лет тридцати двух–трех от роду, среднего роста, приятной наружности, но с отсутствием всякой идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим выражением не лица только, а всей души…» (Дрогнувшим голосом) Всей моей души, Оля!!!

Из–за дивана появляется на карачках женщина, собирающая мусор в пластиковый мешок. Платье женщины, так же как и человека на диване имеет жалкое подобие описанных в романе костюмов героев. Женщина довольно молода, со следами былой красоты, скрытыми дешевым гримом и лишениями.

Ольга: — Народ у нас сильно памятники любит: стоит только что–нибудь такое значительное поставить, сразу мусору наволокут, всякой дряни накидают.

Обломов (достает из–под подушки том «Обломова». Читает мечтательно) — «Случается и то, что он исполнится презрением к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы..»

Ольга: — Нужно больно еще на язвы указывать! Для того телевиденье и узбеки есть. Одни пакостят, другие убирают — всегда так. Вставай, Илюшенька, юбилей же! Сейчас с визитами понаедут.

(Обломов садится, Ольга складывает и убирает одеяло под диван. Достает из старого ридикюля расческу, помаду, придает Обломову более свежий вид, поправляет халат, носки. Достает из–под него надувную резиновую подушку, поддувает ее. Во время этой процедуры Обломов продолжает читать текст из романа):

Обломов: — «…и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются в стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две–три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…. (Ольге: И матрац поддуй, все бока отлежал) Вот–вот стремление осуществится, обратится в подвиг… и тогда, Господи! Каких чудес, каких благих последствий могли бы ожидать от такого высокого усилия!.. Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются в душе, голова отрезвляется от дум, кровь медленнее пробирается по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается на спину и, устремив печальный взгляд в окно, к небу, с грустью провожает глазами солнце, великолепно садящееся за чей–то четырехэтажный дом».

Ольга (осматривает его удовлетворенно, целует в лоб): — Чистенький, гладенький, что твой херувим!

Обломов: — Херувим сосисочку хочет…

Ольга: — На, вот сперва «Энап» от давления прими. Натощак надо (дает таблетку)

Обломов: — Не буду! Она с мочегонным. Забегаюсь опять, а тут как раз люди придут.

Ольга: — Инсульта захотел? Пожалуйста. Только учти, я к тебе в больницу ходить не буду. Пусть Карим ходит. Он уж тебя навестит! Мало не покажется.

Обломов торопливо глотает таблетку.

(Ольга достает из–под дивана картонный щиток и ставит рядом с диваном. На щите надпись: «Фото с великим классическим героем на диване или на фоне живописного панно «Российский простор» 100р. Коллективная фотография с героями бессмертного романа– 200») — Рабочий день начался. Ольга прикалывает шиньон с локонами, надевает соломенную шляпку. Уходит с мешком мусора)

КАРТИНА 2

Обломов встает, озираясь направляется к кустам по малой нужде, но тут на сцене появляется человек с камерой — Рекламист. Два парня помощника с сонными заплывшими лицами тащат и ставят рядом с диваном ящики с пивными бутылками и кадку с лавровым деревцем, которую пристраивают в изголовье. Забрасывают за диван щит с объявлением и раму.

Рекламист, (заметив Обломова, поправляющего уже приспущенные брюки: — Хай, жертва обжорства! Че там, на заднице, пролежней нет? Впрочем, не она нас, родимая, сейчас колышет. Вчерашнее, что сняли тут, понимаешь ли, нахрен… испорчено. Дубль второй — чуешь? Лягай и в мечты погружайся.(укладывает Обломова на диван, расправляет на нем складки халата) Переснимаем в темпе (кивает парню помощнику, тот выливает на живот Обломова из бутылки кетчуп, пристраивает к «ране» торчком рукоятку ножа).

Обломов (недовольно): — Зачем, зачем вы меня опять пачкаете? Я с детства крови боюсь! Даже если она кетчуп.

Рекламист: — Не дрыгайся телом, труп же! (Фотографирует, произнося слоган): «Спит мертвецки от пива фабрики Зарецкой». У аптек щиты будем ставить, смекаешь замысел?. Теперь снотворное достать — это тебе не наркотой отовариться. По спецрецептам, блин, в специально отведенных местах и после визита к районному специалисту. Визит, а? Ты эти очереди представь, за два месяца запись! Не хрена себе «медобслуживание»? А потом такое впарят, что за всю жизнь не отлечишься. Прикидываешь, к чему инициатива медиков направлена? На «колеса» хотят население поставить, толкнуть, так сказать, по пути наименьшего сопротивления. Говорят, американцы идею подкинули. В качестве холодной войны. Мы предлагаем альтернативную программу — патриотическую в корне. Пиво, как лучшее снотворное! Дозу, конечно, надо принять приличную. Так это ж не к районному врачу пробиваться: кайф другой. Большое дело делаем. (Помощнику, у которого никак не получается трюк с торчащим ножем) Стасик, ты чо, больной? нож воткнуть не можешь, твою мать? Пристрой, что бы рукоятку лучше было видно. В пупок, в пупок ему пыряй!

Обломов (парню, пристраивающему бутафорский нож): — Ой. щекотно, ой, больше не могу! У меня уже мочегонное действует…Ребята, мне выйти надо.

Рекламист: — Без фантазий! Не ерзай в кадре, труп! Башлей за дубль не обещаю. Ты сам вчера дрыгался, может, животом бурчал — я знаю? Пленку нафиг испортил. Пару бутылок фирменного от себя оторву. За муки, блин. (помощникам) Пипец! Снято.

Ольга (приходит, приносит Обломову булочку с сосиской, макает в разлитый на халате кетчуп, остальное старается оттереть газеткой): — От вас, господа, грязи больше, чем дохода. Вчера насилу ваш кетчуп отмыла и опять поналили! Знаете, сколько халат бухарский теперь стоит?

Рекламист (забирает бутафорский нож): — О, на свалках открыли бутики? Мадам, съемочный день оплачен. Все претензии к Союзу кинематографистов.

Ольга, (открыв зонтик с рваными кружевами) — Какие уж тут претензии…Слезы одни. Дольче Габана в Китайском самостроке. Это я про «интеллектуальное кино».

Рекламист (оглядев ее с интересом): — А вас, леди, думаю, можно тоже на рекламу попробовать? По быстренькому, на короткую такую рекламулечку (подмигивает и кивает на сквер)