Людмила Бояджиева - Наручники от Картье

• Название: Наручники от Картье
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Сценарии

Новогодний мини-сериал с необходимыми элементами юмора и развлекательности. Известный дизайнер Бармин приглашен в канун Нового года в Брюссель на финал конкурса стилистов, где он должен сразиться со своим главным американским соперником. Но друзья Бармина заказали ему в честь сорокалетия розыгрыш и его Салон окружила полиция. Бармину, якобы, подозреваемому в убийстве, приказывают сдаться. Собрав необходимое и умело загримировавшись, он скрывается, решив поездом добраться в Европу…

---

Мужской голос: — Только не пытайтесь меня убедить, что там, где крутятся большие деньги, обойдется без трюков и подтасовок.

Женский — Чистая игра, уверяю вас! За отбором «черных масок» следит специальная комиссия. Будут подобраны типажи…ну, скажем, далеко не фотомодельной внешности.

М — Но вы ведь не хотите сказать, что отберут натуральных уродин?

Ж. — Нет, разумеется. Но преображенные нашими волшебниками, они станут в один ряд с лучшими моделями Европы. И тут включится жюри…Выберут самую красивую.

М: — И ею окажется обычная, но преображенная женщина? (смеется)

Ж. — Мы уже не раз говорили о том, что Гарри Олдс происходит из племени Вуду. Он уверен, что древние таинства этого самого загадочного культа, позволят совершить преображение физического тела.

М. — А москвича консультировали марсиане? И он предъявит духовное совершенство!

,Ж. — Он не раскрывает прессе свои секреты.

М. — Ну что ж, желаю неподкупному жюри хорошенько поработать!

ЭПИЗОД 21

БРЮССЕЛЬ. В номере гостиницы Феоктист и Катя. Катя в вечернем платье, Феоктист приодет.

Ф. — Может, спустимся в ресторан?

К. — Вы что? Мы будем там сидеть, а он придет сюда…

Ф. — Ценю преданных женщин.

Стучат в дверь. Официант в клоунском колпаке с носом и бровям вкатывает столик с ужином и новогодней елочкой.

Ф. — Гран мерси. Можешь идти! Свободен! Шерше ля фамм!

Официант по–русски: — С новым годом, товарищи! (достает из кармана хлопушку, выстреливает, уходит)

Феоктист оживляется, накладывает закуски, открывает вино.

Ф. — быстренько по–маленькой: — За Ларсика! За победу!

Катя: — За нашу победу!

Выпивают. Веселеют. Бодро едят.

Ф. — Вообще, ты извини за Шиффер… Если по–честному, ты не хуже. Если, конечно бабки вложить.

Катя: — Как Игнат Канатчиков в Иллариона Денисовича. Он в него верит.

Ф. — Канат никому не верит, потому и Канат — закручен туго, такого не раскрутишь.

Катя: — Ларсик раскрутил…

Ф. — Слушай, душа моя. Ты правда не в курсе?

Катя: — Не-а…(вдруг соображает) Бармин и Канатчиков того что ли… голубые?!

Ф. — Тьфу! Банально мыслишь… Постой, а разве у тебя с нашим маэстро ничего такого не было?

Катя. — Не-а… Я вообще думаю, он женщин немного… побаивается!

Ф. — Верно схватила! — подсаживается к ней, приобнимает.

Катя: — И вообще он не в мое вкусе. (обещающе смотрит на Феоктиста)

Ф. — Ну раз у нас такой союз складывается, слушай…

(ИДЕТ текст Феоктиста, иллюстрирующий события на экране)

— Родился Иллариоша на дальнем Севере в семье сумасшедших. Оба причем и папаня и маманя — на голову тронутые. Москву бросили, что бы там что–то в тайге копать, что от Тунгузского метеорита осталось. В школу пацан пошел в научном городке Тындяр, где все эти психи окопались, а я после…после завершения срока в педагогически–воспитательном таежном учреждении, учительствовал по географическому профилю. Сразу скажу: странный был мальчонка, туповатый. Все с какими–то железяками в тамошней лаборатории возился. Закончил школу, собрал монатки и живенько в столицу двинулся. Там мы лет через пяток и встретились. В Институте он каком–то закрытом свою деятельность продолжил. Привел меня в свою комнатку, всю проводами, как паутиной обвешанную, и говорит: хотите, Феоктист Лазоревич, я вам за все ваши учительские труды благодарность устрою? И аппаратик мне какой–то показывает. — Любую программу могу в него поставить. Пока, правда, только Ален Делон и Лановой в матричной записи имеются. Хотите как Лановой стать? Ну я вижу, парень не в порядке, и деликатно отчалил… Еще лет этак через десять появляется в столице, уже вовсю перестроившейся, Игнат Канатчиков — личность мне хорошо известная. Отсидел, что положено, и в дело какое–то очень крупное встрял по нефти и газу. Не узнал я его — так мужик ловко раскрутился! Быки на стреме, автомобиль — закачаешься, а сам под паранджой, как восточная красавица.… Посидели в кабаке самом понтовом, поговорили. Ой, Катька, с ним, оказывается, драма вышла. Игнатия, в лесу замерзавшего, лисы объели. Потом лицо всякие иностранные кудесники за жуткие бабки правили, но смогли дойти лишь до степени приблизительного человекоподобия, сказали: извини, больше не можем. Он покрывало с личика отвел, а я прямо крякнул. Ну — фильм ужасов, клянусь! И говорит мне Канат: — Про Бармина слышал? Есть у меня такая вот информация, что владеет парень запредельной методой. — Да он же шизанутый, говорю. А Канат только вздохнул: — Мне, Фека, терять в смысле внешности, нечего.

Устроил я им встречу. В особняке Канатчикова происходила. На его даче. Уж не знаю, что они там делали, но выходят через пару часов понятые, листы гербовые с отпечатками пальцев несут — до, значит, и после сеанса. Доктор его личный и специально приглашенный из Академии Космической медицины. (Канат все хотел по закону сделать, что бы с прокуратурой потом не связываться) Садятся в скорбной тишине. Выходит Ларсик, сильно смущенный, сгорбленный такой, словно сквозь землю провалиться хочет. А за ним мужичок вовсе незнакомый выступает, совершеннейший Голливуд. Разводит вот так ручками и говорит голосом Каната: — Извольте, господа, любить и жаловать!

Катя — Ой, не могу, вот ужас то! Можно я в туалет по быстрому сбегаю? (возвращается, Феоктист показывает ей фотографии) Это вот десять лет назад снимали.

Катя — Конечно на Ланового не очень то… Больше на Делона… Вообще не знаю…Но я ж его на портретах и по телику хорошо видела — красивый мужчина. Не хуже Касьянова.

Ф. — Сбой у него в программе вышел, у Ларсика — Делон с Лановым перемешались. А Канат, не будь дураком, стал Бармина раскручивать — в школы визажа по всему миру засылал. Но слово взял, что аппарат свой он только по его разрешению использовать будет.

Катя: — Выходит, разрешил? На конкурсе? Ой, совсем не верю!

Ф. — И не верь! (смеется) Я как маленько развеселюсь — такого насочиняю! А это все, кукла, я сейчас наплел, что бы тебя завлечь. (обнимает)

Катя: — Да что меня зря завлекать, вы мне и так нравитесь.

ЭПИЗОД 22

Вечер все того же хмурого, метельного дня. 31 декабря. Проселочная дорога в Германии. Сверяясь с картой, Женя все же выруливает к домику Мартина. Глушит мотор, красится, кое–как закалывает слипшиеся волосы, с трудом натягивает узкое платье, повязывает на голову шарфик бантом вперед, сверху набрасывает куртку, заглядывает в зеркальце.

— Н-да… Ослепительна! Для сюрприза — даже слишком эффектно. Фу, холодрыга! Если он потянет меня в ванну, я не откажусь.

ЭПИЗОД 23

воображаемой встречи с Мартином.

Мартин — спортивный рекламный блондин сидит на краю ванны, Женя в пене, рядом крокодил. Мерцают свечи.

Мартин: — Тогда… Ты тогда в Москва спасла меня!

Ж. — Тебя подставили. Это все банда Дырявого и грабеж и аварию подстроила. А я поняла сразу — такие глаза не могут лгать! Ты не преступник!

М. смеется: — Преступник. Да! Я отберу тебя у господина Игоря. Еще тогда понял — эту женщину буду любить всю свою жизнь. Когда–то она это поймет и придет ко мне.

Ж. — Я поняла и пришла…

ЭПИЗОД 24

Женя выходит из машины, осматривается. Пригород, особняк в елках. В доме горит свет, окно зашторено. Прихватив крокодила, Женя перелазит через ограду, утопая в снегу, идет к окну. Взбирается на приставленную деревянную лестницу, заглядывает… С треском сваливается в снег. Бежит к машине. Из дома выскакивает Мартин, видит ее, пытается догнать. Женя садиться в машину и стремительно уезжает.

Мартин наступает на крокодила, тот кричит. ай лав ю!

М.: — Шайзе! Она здесь!

ЭПИЗОД 25

Стемнело. Женя упрямо и зло едет по какой–то узенькой дорожке. Фары упираются в снежный завал. Дальше ехать некуда… Выходит, в дали светятся окна отеля. Шагает по сугробам, выбивается из сил, садиться на поваленное дерево, смотрит на звезды. Она в своем нелепом вечернем платье, в куртке с непокрытой головой, занесенной снегом.

Ж. — Вот и весь сюрприз! Обхохочешься! (Смеется, потом плачет) Будешь следующий раз гороскопам верить. И голубоглазым блондинам с колыбельными… А следующего раза, не будет. В обще–то это красиво — замерзнуть в новогоднюю ночь.

Сбрасывает куртку. Поправляет платье. Раскачиваясь, тихо поет, глотая слезы: «Как в степи глухой замерзал ямщик…»

ЭПИЗОД 26

МОСКВА. В детективном бюро. Игорь прогоняет данные по компьютеру.

Игорь: — Женька — ты гений… Все поняла! И ничего ведь мне не сказала, дурища! Господин Мартин Дурьхлохерт! Дурхлохерт, что значит — Дырявый! А я‑то его здесь совсем в другом виде дожидаюсь…Вот и новогодний подарочек Интерполу (набивает текст на компьютере) Посмотрим, как ты выкрутишься без меня, госпожа детективщица!