Алексей Петров - Адюльтер доктора Градова

• Название: Адюльтер доктора Градова
• Автор: Алексей Петров
• Жанр: Короткие истории

Внимательный читатель при некоторой работе ума будет сторицей вознагражден интереснейшими наблюдениями автора о правде жизни, о правде любви, о зове природы и о неоднозначности человеческой натуры. А еще о том, о чем не говорят в приличном обществе, но о том, что это всё-таки есть… Есть сплошь и рядом. А вот опускаемся ли мы при этом до свинства или остаемся все же людьми — каждый решает сам. И не все — только черное и белое. И больше вопросов, чем ответов. И нешуточные страсти, и боль разлуки и страдания от безвыходности и … резать по живому… Это написано не по учебникам и наивным детским книжкам о любви. Это зрелый рассказ зрелого человека.

---

— И часто в тебе возникает эта самая… неприязнь?

— Редко, но бывает…

***

Камерный оркестр играет Гайдна. Виолончели, скрипки, группа духовых. Одухотворённые лица музыкантов без малейшего признака отрешённости и излишней глубокомысленности. Исполнители молоды, а потому живо реагируют на происходящее — сидят полукругом и внимательно следят друг за другом. В этих взглядах можно прочесть обожание и усмешку, печаль и настороженный интерес, а порой гордыню, стремление отличиться, блеснуть. Изредка кто–нибудь из музыкантов берёт на себя роль солиста, и тогда партнёры смотрят на него вопросительно и ревниво. В едва тронувших губы улыбках угадывается всеобщая влюблённость и плохо скрытое желание.

В оркестре много женщин. Одеты они вызывающе экстравагантно: у этой шляпка с вуалью, а у соседки большой бант на голове, там элегантное декольтированное платье или, что вовсе удивительно, фрак и галстук–бабочка… Туманный взгляд предельно беззащитен: женщина рождает прекрасную мелодию, — и ты почти физически чувствуешь, как музыка льётся из–под пальцев исполнительницы.

Кажется, что музыканты ведут оживлённую беседу, но смысл её понятен только им, ибо это перекличка звуков, жестов, улыбок…

Вот совсем ещё юный исполнитель, ему лет шестнадцать. Он в любовном экстазе терзает виолончель, ритмично покачивая склонённой к инструменту головой. В его глазах — восторг обладания. Соседка–скрипачка украдкой наблюдает за ним, изредка облизывая губы, пересохшие от предощущения близости — это граничит с распутством.

И во всём этом шабаше нескромных намёков и изящной пошлости безраздельно властвует дирижёр. Глаза его закрыты, углы рта опущены, тонкие пальцы мелко дрожат, увлажнённый лоб чист и высок. Лицо дирижёра дышит страстью и пороком.

Удивительная, волшебная оргия под музыку Гайдна…

— Игорь Николаевич, вы просили истории температурящих.

— А, да–да. Спасибо, положи на стол.

— Вы болеете?

— А что такое?

— Всё дежурство с кровати не поднимаетесь. И телевизор у вас целый вечер бубнит какую–то филармонию.

— Болею, Инночка…

— Грипп?

— Хуже. Запри дверь.

— Зачем?

— Сейчас увидишь.

— Ого! Я пошла…

— Подожди. Сядь сюда.

— Работы много, Игорь Николаевич… Зачем вы запираетесь?

— «Работа, работа…» Спят уже все.

— Я лучше пойду…

— Подойди ко мне, сделай одолжение.

— Не нужно, Игорь Ник… Ой, я сейчас закричу…

— И опозоришь мою седую голову.

— Ну уж седую… Глупую — это точно… Ну, хватит, Градов, пошутил и будет.

— Перестань царапаться!

— Ух! Раньше не замечала за тобой таких порывов.

— Потому что это со мной в первый раз.

— Так я тебе и поверила. Пусти! Не хочу.

— Сейчас захочешь. Мне ли не знать, как устроена женщина?

— Вот наглый какой!

— Нет, просто темпераментный…

— Между прочим, это изнасилование…

— Кто кого насилует, непонятно… Не надо так, щекотно ведь!

— Хоть свет выключи, а то вдруг мамаша какая–нибудь услышит…

— Анекдот: «Включите свет: темно дышать!..»

— Подожди, я сама, а то потом ни одной шмотки своей не найду… Вот бешеный какой, не мог подождать немного…

— Ты только не шуми, а то мамаша какая–нибудь увидит…

— Кровать у тебя… скрипучая…

— В следующий раз… смажу… как следует…

— …баламут…

— …нельзя так… говорить доктору…

— …можно… теперь можно…

— Тссс… тихо… тихо…

…Ольга, как только я увидел тебя в первый раз — понял, что ты предназначена мне — мне и никому больше. Может быть, это голос прошлого? Возможно, моя прабабка была такой же в молодости, как ты. Наверно, мы уже жили когда–то вместе и умерли, держась за руки, а теперь вот опять живём — я тебя сразу узнал.

Какая удача, что мы встретились вдали от дома! Нам не пришлось лгать и прятаться, изворачиваться, дурачить тех, кто согласился тащиться за нами всю жизнь. Разве виноваты они в том, что наши души и тела вспомнили друг друга?

Я никогда не сумел бы признаться тебе в своей любви, если бы ты не сделала шаг мне навстречу. Наверно, тебе стало жалко меня. Любовь женщины начинается с жалости. Сначала в женщине просыпается мать, а уж потом любовница.

Нелепо, что наша песня оборвалась на самой звучной ноте. Мы наказаны за то, должно быть, что предали своих близких. Но мы не предали свою любовь и сполна вознаграждены за это.

Любовь наказуема… Нас пьянит ощущение власти, а любовь даёт возможность подчинить себе другого человека. Влюблённый зависим от того, кого любит, и в этой паре тот, кто больше любит, больше страдает. Тяжелее всего наказывает тот, кого любишь больше всех…

До последнего своего дыхания я буду мечтать об этом: ворваться к тебе в комнату, запереть двери на все замки, задёрнуть шторы на окнах, сорвать с тебя и с себя одежды и гулять, гулять по твоей коже, задыхаясь от ужаса и восторга.

Я тебя никогда не разлюблю, потому что никогда больше не увижу…