Джанет Винтерсон - Письмена на теле

• Название: Письмена на теле
• Автор: Джанет Винтерсон
• Жанр: Проза

---

Я захожу в кабинет.

"Вы обнаружили у меня "это"?"

Медсестра смотрит на меня так, как смотрят на спущенное колесо и говорит - "Нет".

Затем они заполняет медицинскую форму и просит меня зайти через 3 месяца.

"Зачем?"

"Болезни, передающиеся половым путем обычно не являются результатом аскетического образа жизни. Если ваши привычки таковы, что вы подхватили это однажды, скорей всего вы подхватите это снова". Она замолчала. "Мы все рабы привычек".

"Но мне никогда не приходилось что-либо подхватывать. Ни одну из "этих" болезней".

Она открыла дверь. "Трех месяцев будет достаточно".

Достаточно для чего? Я прохожу через коридор мимо Хирургии, Комнаты матери, и Ребенка, потом мимо Кабинета для Амбулаторных больных. Отличительная черта венерологических отделений в том, что они располагаются достаточно далеко от нормальных положительных пациентов. Их достойная лабиринта запутанность подразумевает, что вы должны спросить по крайней мере пять раз как туда пройти. И хотя я спрашиваю достаточно тихо, особенно рядом с Комнатой Матери и Ребенка, я не получаю ответной учтивости. "Венерологическое отделение? Вниз до конца, повернете направо, повернете налево, прямо через ворота, мимо лифта по ступенькам, пройдете по коридору, завернете за угол, пройдете через вращающиеся двери, и вы там" пронзительно кричит фельдшер, осторожно приостанавливая свою тележку с грязным бельем у моих ног... "Вы сказали ВЕНЕРИЧЕСКИЕ?"

И еще раз я спрашиваю молодого врача, лихо размахивающего стетоскопом перед палатой Амбулаторных Больных. "Венерологическое отделение? Нет проблем. На кресле для инвалидов вы доберетесь туда за пять минут." Он звенит колокольчатым смехом как целая колонна грузовиков, вызывающих выносить мусор и указывает в сторону мусоропровода. Это самый быстрый путь. Желаю удачи".

Может быть во всем виновато мое лицо. Может быть сегодня я напоминаю половую тряпку. Я чувствую себя половой тряпкой.

По пути из клиники я покупаю себе большой букет цветов.

"Собираетесь в гости? - спрашивает девушка, голосом, загнувшимся по краям, как больничный сэндвич. Она до смерти устала казаться любезной.

Она стоит, со всех сторон загроможденная папоротниками, с ее правой руки капает зеленая вода.

"Да. К себе. Хочу узнать как у меня дела".

Она поднимает брови и пищит: "С вами все в порядке?"

"Будет в порядке" - говорю я, бросая ей красную гвоздику.

Дома я ставлю цветы в вазу, меняю простыни и ложусь в постель.

"Что дала мне Вирсавия кроме идеального ряда зубов?"

("Это чтобы лучше съесть тебя" - сказал Волк) Я беру распылитель с краской и пишу на своей двери "САМОЛЮБИЕ".

Пускай Купидон попробует пройти мимо этого.

Луиза завтракает в тот момент, когда я оказываюсь у ее дверей. На ней красно-зеленый полосатый халат, восхитительно огромный. Ее волосы распущены, они покрывают ее шею и плечи, светлыми струями падая на стол. Было что-то опасно электрическое в Луизе. Я боюсь, что то постоянное пламя, которое она обещает, возможно подпитывается потоком гораздо более переменчивым. Снаружи она кажется спокойной, но за пределами ее контроля таится та же самая разрушающая сила, которая заставляет меня трепетать под сводами пилонов. В ней больше от Викторианской героини, чем от современной женщины. От героини из Готического романа, хозяйки своего дома, способной как хранить огонь, так и выбежать в ночь с одной котомкой в руках. Мне всегда казалось, что она носит ключи на талии. Она была закрыта, притушена, как вулкан, спящий но все же действующий. Мне пришло в голову, что если сравнивать Луизу с вулканом, тогда меня можно сравнить с Помпеями.

Я не сразу захожу в комнату, я стою, притаившись снаружи, подняв воротник, спрятавшись, чтобы лучше видеть. Я думаю, что если она вызовет полицию, это будет именно то, чего я заслуживаю. Но она бы не стала вызывать полицию, она бы просто достала свой револьвер с перламутровой ручкой из стеклянного графина и выстрелила бы мне в сердце. В моих останках, они нашли бы только одно огромное сердце и никаких внутренностей.

Белая скатерть, коричневый чайник. Хромовая решетка тостера и ножи с серебряными лезвиями. Обычные вещи. Посмотри как она берет их и кладет их обратно, быстро вытирает свои руки о край скатерти; она не делает этого в присутствии других людей. Она закончила есть яйцо, я вижу его верхушку с неровными краями на тарелке, кусочек масла, который она кладет в рот кончиком ножа. Теперь она идет в ванную и кухня становится пустой. Глупая кухня без Луизы.

Мне легко войти, дверь не заперта. Я ощущаю себя вором с полным мешком украденных взглядов. Очень странно быть в чьей-то комнате, в отсутствии хозяев. Особенно, если вы любите их.

Каждый предмет имеет свое значение. Почему она купила это? Что она больше всего любит? Почему она сидит на этом стуле, а не на том? Комната становится кодом, на расшифровку которого у вас есть всего несколько минут. Когда она возвращается, она завладевает вашим вниманием. Кроме того рассматривать комнату в ее присутствии неприлично. И все-таки я хочу снять рисунки со стены и просунуть пальцы под пыльные рамки картин. В корзине с мусором, в кладовой, я возможно найду ключ к тебе, я смогу разгадать тебя, выпрясть тебя между своими пальцами, растянуть каждую ниточку, чтобы узнать всю меру тебя. Желание украсть что-нибудь кажется нелепым, но сильным. Мне не нужна твоя чайная ложечка, хотя она очаровательна - с крошечным сапожком короля Эдварда на ручке. Почему тогда я кладу ее в свой карман? "Сейчас же вытащи ее" - говорит директриса школы, которая следит за моим поведением. Мне удалось засунуть ее обратно в ящик, хотя она оказала сопротивление необычное для чайной ложки. Я сажусь и стараюсь сконцентрироваться. Прямо перед моими глазами стоит корзина для стирки белья. Никаких корзин для белья...пожалуйста.

Я не имею ничего общего с фетишистами. У меня нет желания набивать свои потайные карманы использованным нижним бельем. Я знаю людей, которые делают это, и я сочувствую им. Идти в переполненный офис с большим белым платком в одном кармане пиджака и парой крошечных трусиков в другом. Как можно точно быть уверенным в том, что не перепутаешь карманы? Но корзина с бельем гипнотизирует меня как безработный заклинатель змей.

Я едва успеваю войти, когда Луиза выходит из двери; ее волосы, собранные пучком на голове, заколоты черепаховой заколкой. Я чувствую пар, исходящий от нее после ванны и терпкий запах древесного мыла. Она протягивает руки, ее лицо светится любовью, я подношу ее ладони ко рту и целую каждую, очень медленно, чтобы запечатлеть в памяти форму ее суставов.

Я хочу не только плоть Луизы, я хочу ее кости, ее кровь, ее ткани, те сухожилия, которые связывают ее вместе. Я буду крепко держать ее в объятиях, даже если время сотрет и оттенок и текстуру ее кожи. Я смогу держать ее тысячу лет, пока сам скелет не превратся в пыль. Кто ты, заставляющая меня чувствовать это? Кто ты, для кого время не имеет значения?

Под ее пылающими ладонями я думаю "Это костер, который насмехается над солнцем. Здесь меня согреют и накормят, здесь я буду в безопасности. Я буду держаться за этот пульс, чтобы противостоять другим ритмам. Мир придет как прилив и отлив одного дня, но вот ее руки в которых она держит мое будущее.

Она сказала: "Пойдем наверх".

Мы поднимались друг за другом минуя лестничную площадку на первом этаже, минуя студио на втором этаже, наверх, где ступеньки сужались и комнаты были меньше. Казалось, что дому не было конца, что витая лестница вела нас все выше, и уносила из дома в мансарду на башне, где птицы бьются об окна и небо зовет к себе. Маленькая кровать с одеялом из разноцветных лоскутов. Покосившийся пол с приподнятой доской, похожей на рану. Бугристые и заплесневелые стены дышат. Я могу почувствовать, как они двигаются от моего прикосновения. Они слегка влажные. Свет, пропущенный через разряженный воздух, прогревает оконные стекла так, что их невозможно открыть. Мы стали больше в этой высокой необитаемой комнате. Ты и я, мы могли достать до потолка и до пола и каждого угла нашей любовной кельи. Ты целуешь меня и я ощущаю вкус твоей кожи.

Что из того, что ты, только недавно одетая, сбросила свою одежду, и она лежит бессознательным ворохом; а я знаю теперь, что ты носишь нижнюю юбку?

Луиза, твоя нагота слишком огромна для меня. Я даже не знаю еще протяженность твоих пальцев. Как я могу охватить эту землю? Чувствовал ли Колумб то же самое при виде Америки? Я не могу и мечтать об обладании тобой, я хочу, чтобы ты обладала мной.

Уже гораздо позже я слышу голоса школьников, возвращающихся домой. Их пронзительные и энергичные голоса проносятся через более тихие комнаты и, искаженные, долетают наконец до нашего Дома Славы. Возможно мы находились на крыше мира, где был Чосер со своим орлом. Возможно лихорадка и давление жизни заканчивались здесь; голоса скапливались в балках, многословно повторяясь. Энергия не теряется, а только трансформируется; куда уходят слова?