С Вишенков - Испытатели

• Название: Испытатели
• Автор: С Вишенков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Второй раз он пришел в себя через пять дней, уже в Центральном госпитале. Высокая, немолодая, в белом халате женщина с добрым лицом стояла около его постели, держа в руках инструмент, похожий на столярную дрель. Впиваясь в кость, сверло, как ему показалось, издавало дрожащий визг, больно отдававшийся в голове. Летчик сделал попытку пошевельнуться, но опять потерял сознание.

Очнувшись несколько дней спустя, он увидел, что его правая нога высоко приподнята и к ней через блок подвешен груз. Потом он заметил уже знакомое женское лицо, на котором весело блестели глаза, и до него донесся приятный голос:

-- Ожил, наконец, голубчик!

Позднее, когда он чувствовал себя уже значительно лучше, врач говорила ему:

-- Привезли вас тогда... Осмотрели. Состояние ужасное. Ребра переломаны, спина черная от ушибов, верхняя часть кости правого бедра перебита пополам, и ко всему -- отек мозга. Пульс еле прослушивается. Что ни делаем, никак вас в сознание привести не можем. Главного хирурга вызвали, академика. Посмотрел он и говорит: "Умрет, а если выживет, то, наверно, будет идиотом. Придется череп трепанировать". Жалко, думаю. После такой операции не летать вам больше. Подожду немного, посмотрю, как процесс пойдет. Через пару дней у вас начался бред. Какой-то специальный, авиационный. Ничего понять не могу. Только на третий день разобралась, когда вы начали ругаться. Отлегло у меня от сердца: вижу, теплится в человеке жизнь...

Оба они смеются. Летчик спрашивает:

-- И какие ж теперь перспективы?

-- Поправитесь, -- отвечает доктор. -- Правда, придется несколько месяцев полежать. А завтра опять буду вас консилиуму показывать. И академик будет.

На другой день академик пришел, сопровождаемый целой свитой врачей. Осмотрев больного и оставшись довольным его внешним видом, ученый принялся за проверку умственных способностей пациента.

-- Сколько будет 27 плюс 34? -- спросил он.

-- 61, -- быстро ответил летчик.

-- А из 80 вычесть 18?

-- 62!

-- Гм... Верно! -- покачал головой экзаменатор и, увлекшись, перешел к умножению и делению, затем хотел было приступить к возведению в степень и извлечению корня, но тут вмешалась врач.

-- Хватит на первый раз! -- просящим тоном сказала она. -- Пожалуй, его не стоит больше утомлять.

Академик строго взглянул на нее, потом на остальных присутствующих.

-- Тридцать лет работаю, -- развел он руками, -- и сегодня мне кажется, что я ничего не понимаю в медицине!

Летчик поправлялся медленно, но уверенно.

Долгие недели лежал он, точно прикованный к своей койке. Он имел отдельную палату, полный покой и много времени для размышлений и воспоминаний. Давно пережитое и забытое вновь появлялось и постепенно приобретало ясность, как на проявленном фотоснимке. Четырнадцать лет на испытательной работе... Двести двенадцать типов испытанных и облетанных самолетов разных марок и стран... Отечественные и заграничные машины. Американские, английские, французские, немецкие, итальянские, чехословацкие, польские, японские... Жаркие споры и дискуссии. Рискованные, но решающие спор в его пользу полеты. Он начинал летать при скоростях в сто-полтораста километров в час. Тогда он мечтал о двух-трех сотнях. Теперь достигли семисот и больше. Он еще полетает и при тысяче!

Целый этап жизни, кусок истории авиации позади. Около двенадцати с половиной тысяч подъемов в воздух, из них четыре "приземления" в карету "Скорой помощи". Три тысячи пятьсот часов налета -- сто сорок пять суток в воздухе и почти вдвое больше в госпиталях, на больничной койке.

Но впереди еще много работы, и у него не пропала охота летать. Наоборот, обострилось от лежания!

Он часто получал письма от жены и дочери. В больнице его навещали товарищи по работе. Первые минуты они еще помнили докторский наказ и были не особенно разговорчивы, чтоб не волновать больного. Но потом забывали. Они с увлечением рассказывали:

-- На фронт идут все новые и лучшие машины. Особенно хорошо работает та, что подвела тебя. Не было, как говорится, счастья, да несчастье помогло. Аварийная комиссия, исследуя обломки, нашла причину пожара. Из-за неправильной установки выхлопные патрубки на моторе быстро прогорели, пламя перешло под капот, распространилось там и пережгло электропровода, идущие к запальным свечам. Оттого и остановился мотор. Теперь все это переделали, и самолет прекрасно воюет, не давая житья фрицам, которых сейчас гонят на всех фронтах...

И после таких разговоров и известий лежать на койке!

Если воля больного в состоянии повлиять на скорость выздоровления, то нужно сказать, что воля летчика Стефановского в сочетании с его железным организмом сыграли немалую роль.

Однако накануне выписки из госпиталя едва не стряслась беда.

Врач принес рентгеновский снимок бедра и сказал:

-- Кость неправильно срослась. Под тупым углом. Вот так! -- И он наискось приложил указательный палец правой руки к указательному пальцу левой, показывая, как срослась кость.

-- Что ж теперь делать? -- с дрожью в голосе, предчувствуя недоброе, спросил летчик.

-- Придется опять ломать кость и снова сращивать, -- ответил врач.

-- И много это займет времени?

-- Месяца четыре еще придется полежать!

Летчик даже побледнел. Но тут в голове его мелькнула веселая мысль, -чувство юмора никогда не покидало его.

-- А что самое худшее может произойти, если я буду ходить так, с костью под углом в сорок пять градусов?

-- Что может произойти? -- переспросил врач и ответил: -- Кость может сломаться!

-- И я, стало быть, все равно попаду к вам? -- подмигнул летчик.

-- Если не ко мне лично, то к кому-нибудь из моих коллег наверняка! -рассмеялся доктор.

-- А пока ходить можно?

-- Если нетрудно, ходите!

-- Тогда я пойду, -- решительно вставая, сказал летчик. -- Подожду, пока сама сломается, а когда это случится, -- весело заявил он, -- тогда постараюсь вернуться именно к вам!

"Вас не беспокоит?"

Самолет Краснокутнева летит на восток, где в некоторых городах Сибири будет продемонстрирована -- летчикам и техникам, -- новая машина, на которой им вскоре придется воевать.

Этот бомбардировщик, больше, быстроходней и грузоподъемней других машин. Внешне он отличается еще и тем, что его третья "посадочная точка" находится в носовой части самолета. Из-за этого у машины на стоянке высоко приподнят хвост.

Едва Краснокутнев успевает приземлить машину, как ее обступает целая толпа. Бортовой техник Калабушев, знающий в самолете каждый винтик, еле успевает отвечать на вопросы.

После внешнего начался внутренний осмотр корабля, во время которого неожиданно произошел конфуз. Несколько человек проникли через нижний люк стрелка в задний отсек и перетяжелили его, отчего хвост самолета быстро опустился книзу, сильно ударившись при этом о землю. Висевшая вертикально крышка люка от удара смялась сама и повредила часть обшивки.

Люди вылезли из машины, слегка напуганные и сильно сконфуженные своей неловкостью. Они так горячо взялись за работу, что все следы поломки через несколько часов исчезли.

Через пару дней самолет вылетел обратно. Синоптики предсказывают хорошую погоду на большей части пути, но в то же время предостерегают, что над Уральским хребтом могут быть неприятности.

Бомбардировщик поднимается, делает прощальный круг над аэродромом, -видно, как снизу машут руками, желая счастливого пути, -- и ложится на курс 270 градусов -- домой, на запад.

Над самолетом ярко сияет солнце, на душе легко и хорошо: радист только что "поймал" сводку Совинформбюро, из которой нам становится известен новый успех наших войск. Это развязывает языки. Разговоры о температуре и давлении масла, о наддуве и оборотах временно отходят в сторону. Члены экипажа горячо "планируют" направление будущих ударов наших войск. Самолет имеет хорошую звукоизоляцию; проникающий внутрь гул моторов не громче шума в вагоне пригородной электрички, так что вполне можно разговаривать, не повышая голоса.

Постепенно разговор возвращается в профессиональное русло масляных давлений и оборотов мотора. И снова видно, как внизу плывут бескрайние просторы Западной Сибири, хвойные леса, степи, промышленные города и поселки.

А в ушах музыкальным сопровождением к этим пейзажам звучит чудесная музыка: радист настроился на волну, на которой передают отрывки из "Евгения Онегина".

Вдруг Краснокутнев смотрит на часы, достает дорожное зеркальце, глядится в него и с сожалением говорит:

-- Поторопились вылететь, и побриться не успел. А на аэродроме жена с дочкой встречать будут. Краснеть небритому придется.

-- Да! Теперь уже ничего не сделаешь, -- сочувственным тоном говорит Калабушев. -- Вот настанет когда-нибудь времечко, в небе можно сделать остановку, бросить якорь у воздушного причала, вылезти из машины, побриться и отдохнуть. А сейчас уже до посадки вам придется потерпеть.