Анатолий Онегов - За крокодилами Севера

• Название: За крокодилами Севера
• Автор: Анатолий Онегов
• Жанр: Природа и животные

Анатолий Онегов — замечательный русский писатель, классик литературы, посвященной природе, автор многих книг: «Я живу в Заонежской тайге», «Карельская тропка», «Вода, настоянная на чернике», «В медвежьем краю», «Следы на воде», «Лоси на скалах», «Еловые дрова и мороженые маслята», «Здравствуй, Мишка», «Избушка на озере», «Они живут рядом со мной», «Русский мед», «Диалог с совестью», серия книг «Школа Юннатов»… «За крокодилами Севера» — книга, в которую вошли рассказы о рыбной ловле, написанные в самое последнее время и опубликованные в «Российской охотничьей газете», журнале «Охота и рыбалка. ХХI век» и газете «Рыбак рыбака».

---

Большой пассажирский вертолет летел совсем недалеко от земли, и я мог довольно-таки точно угадывать всю известную мне географию маршрута… Река Шуя, ее протока, Логмозеро у самого Онего — здесь провел я полных два года вместе с семьей. А вот и последний дом на берегу Шуйской протоки, который когда-то был моим… Какие-то минуты полета и в стороне уже открывается озеро Укшезеро, которому когда-то я тоже отдал два года жизни. Именно здесь начинались мои карельские тропки, которые затем продолжились на берегу Логмозера, А дальше лес, лес и лес. И вдруг внизу подо мной водное пространство, широко разошедшееся от одного берега к другому и по всему этому искрящемуся сейчас под солнцем, пространству онежской воды острова: большие, совсем маленькие, вытянутые вдоль берега и совсем круглые — много-много островов. И тут же шальная шаль… Вот бы сюда по лету: небольшая резиновая лодочка, вместо палатки только тент от непогоды, немудрая рыболовная снасть, котелок, топорик, сухари, соль — и вот так вот на лодочке, не спеша, выжидая погоду, путешествовать и путешествовать от острова к острову, путешествовать долго, не зная времени…

Подо мной только что была Уницкая губа Онежского озера… Я все время помнил эту встречу, пока не отыскал наконец эту подаренную мне мечту-сказку в начале 2001 года. Тогда впервые я и увидел Уницу совсем рядом. Правда, не летом, а в конце марта, когда знаменитая губа моря Онего еще покорно дожидалась окончания ледяного плена. Здесь, где в Уницу приходит Викшречка, я и добывал на мелководье оранжево-зеленых, травяных окуней и одетую в доспехи из черненого серебра тяжелую онежскую плотву-сорогу.

Конечно, это была не совсем та рыба, которую могла бы подарить мне Уницкая губа, и не то состояние-общение с северной водой по весне, которым я был избалован на своем Пелусозере… Там, еще до восхода солнца, я открывал дверь своего дома, сразу оказывался на льду в утреннем густом тумане, оставшемся после ночного морозца, и уже метров через сто мог сверлить первую свою лунку. Там, на Пелусозере я мог хоть целый день с утра до вечера отдаваться самой рыбной ловле, не помня заранее о том, что меня еще ждет дальняя дорога к теплу деревенского дома. Там целый день была только рыбалка, там никуда не надо было долго идти, путешествовать часами. А вот от Чорги, где стоял дом моего друга, до Уницы приходилось сначала добираться, преодолевать на лыжах подъемы и спуски не совсем легкой дороги протяженностью в общем около десяти километров только в одну сторону. И лишь потом ты получал право просверлить наконец во льду лунку. Эти-то не очень легкие километры пути и придавали тогдашней моей рыбной ловле на Унице особый туристско-походный характер, когда награду ты получал только после довольно-таки длительного путешествия почти в экстремальных условиях… За плечами всякий раз был рюкзак. В рюкзаке коловорот, рыбацкие брюки, куртка, смена белья… Добравшись до устья Викшречки, скидывал я с себя промокшую насквозь рубашку, свитер, штормовку, под морозом поспешно облачался во все сухое, забирался в теплые рыбацкие брюки и только после этого позволял себе вспомнить, что в общем-то ты здесь на турист, а рыболов-любитель.

Эх, если бы сюда, к еще зимней Унице забраться на недельку, затащить снаряжение, продукты, поставить вот здесь, на мыске, среди сосенок палатку и пожить вот так вот — один среди первозданной голубой тишины последнего льда. Но для такого предприятия потребуется, пожалуй, побольше времени, чем то, какое мог я по весне отвести теперь для своего похода. Да и опять же палатка, тот же спальник — и все это надо доставлять поездом до железнодорожной станции, а там километров восемь тянуть на себе до Чорги по старому лыжному следу. А там через сельгу-гору опять с десяток километров до Уницы…

А что если поискать подход к этой чудесной воде с другой стороны, со стороны Заонежья?.. И почти, как по щучьему велению: сказано-сделано, и тем же летом я отправляюсь на «уазике»-вездеходе вокруг Онежского озера… Вытегра, Вознесенье, Петрозаводск, Лижма, Медвежьегорск и, наконец, Заонежье… Интересуюсь транспортными связями в этих местах… До Медвежьегорска я доберусь по зиме, конечно, поездом. А дальше?.. А как дальше, никто с уверенностью не может мне ответить — транспортные связи и здесь с некоторых пор порушены. До каких-то мест автобус еще доходит, добирается более-менее регулярно, а дальше, к желанной моей губе каждый стремится уже, как сам сможет. По лету это еще не так страшно. А по зиме?.. Увы, нет для меня зимнего пути к этой моей сказке…

Я уговариваю себя забыть пока Уницкую губу и для последнего льда приглядываюсь к другой губе Онежского озера, к Святухе. Здесь, судя по всему, неплохо побродить по весеннему льду. Сюда можно и как-то добраться через снега. Святуху я оставляю в памяти и мы двигаемся дальше.

Когда-то мне очень хотелось написать книгу-науку о жизни озера… «Озеро»- так и собирался я назвать это произведение. Здесь, по моим планам, должны быть собраны все-все сведения о жизни рыб, о самых разных живых существах, обитающих в воде, о подводных травах и подводных течениях. Мне очень хотелось поделиться другими своими представлениями о жизни подводного мира и в то же время показать, подчеркнуть, как этот мир беззащитен перед людьми.

Сколько встречал я самых разных озер, жизнь которых была испорчена, а то и почти до конца уничтожена человеком… В озере из года в год во время нереста вылавливали, выбивали щук — и озеро затихало, а там и заполнилось больной сорной рыбешкой. Напрочь убивали жизнь в озере толовыми шашками, ядовитыми жидкостями — одного единственного баллона такой отравы хватало, чтобы уничтожить даже мое Пелусозеро… А электронные удочки?.. Это еще в реке, в очень большом и к тому же проточном водоеме, подобный тяжелый удар хоть как-то может начать забываться. А если это небольшой водоем, если это озеро, ограниченное со всех сторон берегами? Такое озеро в его берегах виделось мне чашей с водой: хочу — напущу сюда какую-нибудь смертельную дрянь, хочу — выплесну всю воду…

Увы, книгу эту я так и не написал: во времена советской власти издатели побаивались подобных разговоров — какие такие враги природы могут быть в наше светлое время, а нынче, когда никакой власти вроде и нет, никому нет никакого дела до каких-то там озер — лучше смеши людей или сочиняй какую-нибудь чертовщину… А ведь сколько прекрасных озер по тем же северам потеряли по вине людей за последнее время свою прежнюю красоту и силу.

Вот, видимо, поэтому-то я и ловлю себя сейчас на мысли, что нынче я все реже и реже вспоминаю в своих планах лесные озера и не только малые озера-ламбушки, но и озера побольше, посолидней, и все чаще и чаще путешествую по карте лишь вокруг милого моему сердцу моря Онего…

Чорга (Лижма-губа), Уницкая губа, губа Святуха, далеко врезавшаяся в скалы Заонежья. Да и посмотрите сами на карту Онежского озера — какое это удивительно-сложное пространство… Центральное Онего — это южная часть, от Петрозаводска вниз на юг до реки Свирь. Здесь и река Вытегра, и река Андома, здесь, недалеко от устья Андомы, знаменитая Андомская яма.

Выше Петрозаводска Большое Онего прикрывает собой Кондопожскую губу, губу Чоргу и Уницкую губу. По соседству о Большим Онего Малое Онего — их разделяет только Большой Климецкий остров. Самая северная часть гигантского водного пространства — это Повенецкое Онего, его владения от Медвежьегорска и Повенца до Толвуйского Онего. Толвуйское Онего — это чудо природы, здесь знаменитая Челмужская коса и рыбное эльдорадо — Заячьи острова. А за Заячьей островами и Хедостровом уже Пялемское Онего… Сюда на весенний лед Пялемского Онего и направлялись мы прошлой весной…

Поезд Москва-Мурманск. Медвежьегорск, где мои добрые знакомые встречают меня на своем «уазике»-охотнике. Километров за сто зимнего пути-дороги и, наконец, тепло уютного жилища — на недельку это жилище только наше вместе с дровами, электричеством и почти рядом с ним Онежское озеро… Словом, больше чем курорт.

Первый курортный день. С утра пораньше на лед. Весна, поторопившаяся в этот раз к нам в Подмосковье, успела заглянуть и сюда, на Север. Зимние снега по озеру почти совсем осели под щедрым теплом и теперь над метровым льдом от них осталось только сантиметров пятнадцать чуть прихваченной утренним морозцем крутой снежной каши.

Морозец, пришедший ночью, невелик, хотя чувствуется, рассказывает о себе. Солнце уже показалось над лесом и, судя по всему, совсем скоро разведет, расквасит смерзшуюся за ночь снежную кашу. Но пока идти по льду легко — лыжи, которые мы взяли с собой из Москвы, сейчас совсем не нужны.

Места эти мне совершенно не знакомы — это, почти безбрежное пространство Пялемокого Онего наблюдал я только однажды по лету и то со стороны: вечером в штиль, а утром — в непогоду. Сколько хватало глаз, видел вдоль всего берега черные головы топляков, оставленных здесь, видимо, навсегда полузатонувших бревен. Видел и острова в стороне Заонежья, у самого фарватера. И сейчас эти острова далеко-далеко поднимаются над темно-голубым утренним ледяным пространством.