Анатолий Онегов - За крокодилами Севера

• Название: За крокодилами Севера
• Автор: Анатолий Онегов
• Жанр: Природа и животные

Анатолий Онегов — замечательный русский писатель, классик литературы, посвященной природе, автор многих книг: «Я живу в Заонежской тайге», «Карельская тропка», «Вода, настоянная на чернике», «В медвежьем краю», «Следы на воде», «Лоси на скалах», «Еловые дрова и мороженые маслята», «Здравствуй, Мишка», «Избушка на озере», «Они живут рядом со мной», «Русский мед», «Диалог с совестью», серия книг «Школа Юннатов»… «За крокодилами Севера» — книга, в которую вошли рассказы о рыбной ловле, написанные в самое последнее время и опубликованные в «Российской охотничьей газете», журнале «Охота и рыбалка. ХХI век» и газете «Рыбак рыбака».

---

Сиг нерестится под зиму, оставляя икру на каменистых лудах (приподнятостях дна) и здесь оставленная сигами икра дожидается весны. Разумеется, качество-сохранность этой икры, а следом успех развития и появления на свет мальков зависят не в последнюю очередь от качества воды. Но по Кенозеру с некоторых пор гнали и гнали в плотах лес. Лес перед сплавом никто не освобождал от коры, то есть по озеру шли неокоренные бревна. Часто плоты из таких бревен для каких-то целей притормаживали в пути. А легче всего притормозить такой плот, и оставить его не какое-то время на месте там, где не очень глубоко, над озерными лудами. И здесь сплавляемый лес и терял часть своей коры, кора опускалась на камни луды, где нерестились сиги. Древесная кора разлагалась, из нее вымывались водой различные вещества, которые и губили икру, оставленную здесь. Вот так вроде бы и извели полностью кенозерского сига. Это заключение ученых-ихтиологов.

Вспоминается совсем недавнее время, когда над всеми нами висел громадный лозунг хрущевских времен: коммунизм это не только советская власть плюс электрофикация, но еще и химизация всей страны. И если о качестве воды в наших водоемах, о потерях той же Волги после строительства плотин еще можно было хоть как-то говорить, то об опасности для всей нашей жизни тотальной химизации (и прежде всего химизации сельского хозяйства) нельзя было даже заикаться.

Год 1979. Калининская, ныне Тверская область. Крылатый отряд сельскохозяйственной авиации. Самолеты Ан-2, обслуживающие местные угодья — та же подкормка зерновых и многолетних трав. Рядом с самолетами, ожидавшими весенней работы, ангар с какой-то сельскохозяйственной химией. Чуть в стороне от ангара гора минеральных удобрений, которые у меня на глазах бульдозер сталкивает в овраг, где бушует весенний поток…Эти удобрения, которые тут же уносит весенняя вода, уже как бы и не существуют — их уже как бы и распылили над полями: летчики куда-то летали по своим личным делам, жгли отпущенный на сельскохозяйственные работы бензин и теперь, чтобы закрыть «левые» рейсы, сбрасывали в овраг минералку.

Минеральные удобрения (те же соли, превращающие пресную воду в морскую), богатые азотом уходят по оврагу в речку, а там в реки… А что такое те же азотные удобрения для водоема? А то же самое, что и для полей, и для лугов — они и в водоеме вызовут активный рост растений. И водоемы, куда поступают те же азотные удобрения с полей и лугов (их попросту вымывают дожди, весенние воды), начинают усиленно зарастать. Так, зарастая травой, гибнут многие наши пруды, озера, гибнут и реки, если к тому же плотина водохранилища отказывает им в очистительном весеннем половодье.

В наши водоемы с сельскохозяйственных угодий попадает и вся ядохимия, попадает чаще всего не «залпами», не смертельными дозами, как попадает в водоемы яд промышленных предприятий при залповом сбросе отходов, а небольшими дозами, постепенно. Но ведь яды, которые долго не разлагаются на неядовитые компоненты (а такие, увы, в сельскохозяйственном производстве оказываются пока в абсолютном большинстве), имеют страшную для всего живого способность — накапливаться в живом организме. Увы, у нас и об этом не принято, по-моему, до сих пор рассказывать населению, доносить до людей правила санитарии, которые крайне необходимо знать каждому в современных условиях.

1984 год. Финляндия. Учебники для финской средней школы. Детишкам, будущим гражданам страны, на страницах учебника подробно рассказывают о кислотных дождях. Кислотные дожди — порождение промышленных предприятий. Различные окислы выбрасываются в атмосферу трубами заводов, фабрик, теплоэлектростанций — это в основном продукты сгорания углеводородного сырья, которые затем в виде «кислотных дождей» возвращаются на землю.

От кислотных дождей страдают леса, луга, пашни (закисляется почва, а на кислых почвах уже совсем не тот урожай), страдают озера, страдает рыба. На графике, приведенном в школьном учебнике, понятно показано, какой именно показатель кислотности воды губителен для тех или иных рыб (для их икры, молоди). И финские дети чуть ли не с пеленок знают, что кислотные дожди могут извести в озере всю рыбу. Со школьной скамьи запоминают они, что с закислением почвы и воды можно бороться — для этого надо известковать почву, раскислять и воду водоема. А главное, надо бороться с дымящимися трубами предприятий.

В тех же учебниках для средней финской школы нахожу подробный рассказ о том, как влияют на здоровье человека те или иные опасные вещества. На странице учебника рисунок: фигура человека и вокруг него враги — продукты сгорания бензина, ядохимикаты, сельскохозяйственные удобрения и так далее, и стрелками показаны те наши органы, которые эти «враги» прежде всего атакуют. Ученики финских школ в 1984 году знали, как опасны те же тяжелые металлы и откуда они могут попасть в наш организм.

Возвращаюсь домой, вижу пожелтевшую от кислотных дождей хвою сосен в Карелии, на берегу своего Пелусозера. Лечу на самолете из Петрозаводска в Москву. Прямо под нами оранжевое облако, поднимающееся над Чероповецким химическим комбинатом. Слышу рассказы о вишнях, погибших этой весной в Борисоглебском районе Ярославской области после какого-то особого дождя. А в прессе, на радио, на телевидении тишина. Молчат и преподаватели школ. Будто все согласились с тем, что без так называемой тотальной химизации страны не видать нам никогда светлого будущего.

Середина восьмидесятых годов. Перестройка. Гласность. Газета «Московская правда», кажется, серьезно занялась экологическими проблемами. Статья о том, какого качества продукты питания получаем мы с полей, удобренных нашими же собственными отходами. Стоки канализации, смешанные с промышленными отходами и стоками с городских улиц, в конце концов попадают на так называемые поля орошения, где испаряется постепенно влага, и откуда затем твердая часть городских отходов угодит на поля пригородных сельхозпредприятий. Так вот в этой твердой части городских сбросов, в этих удобрениях, богатых прежде всего азотом, неугомонные исследователи-журналисты эпохи перестройки, обеспокоенные состоянием здоровья горожан, обнаружили такое количество разнообразных тяжелых металлов, которое в десятки раз превышало все предельно допустимые нормы. И вся эта «грязь» в конце концов переходила в те же овощи, от которых доставалась и нам с вами.

Я уже упоминал, что долго не разлагающиеся яды (в том числе и тяжелые металлы, поражающие не в последнюю очередь нашу наследственную систему и приводящие к самым опасным заболеваниям) обладают способностью накапливаться как в отдельных органах живых существ, так и по так называемой пищевой цепочке. Так, например, курица, потребляющая постоянно корм, где присутствует вроде бы совсем немного яда (сама курица от этого количества яда пока не погибает), несет яйца, где в конце концов и концентрируется попавший до этого в организм курицы яд. Так, если самой домашней птице достается одна условная единица опасного вещества, то в курином яйце этого вещества уже в тридцать раз больше. Пчела, собравшая вместе с нектаром и пыльцой ту же самую условную единицу яда, вроде бы и не испытывает пока особых «неудобств» от этого, а вот в меде, который пчелы накапливают в сотах, уже в восемь раз больше этого ядовитого вещества.

В наши водоемы попадают те же тяжелые металлы (свинец, ртуть…). В воде их другой раз и не так уж много, их концентрация вроде бы и не слишком превышает предельно допустимые нормы, а вот уже тот же зоопланктон (беспозвоночные животные, обитающие в толще воды, которыми питается молодь почти всех наших рыб) собирает в себе тех же тяжелых металлов побольше. Мальки рыб, поедающие этих рачков, коловраток, еще в большем количестве накапливают в своем теле опасные вещества. Окуньку же, поедающему мальков, суждено уже накопить в себе ядовитых веществ в таком количестве, что употребление такого окунька в пищу может быть крайне опасным. Ну, а наших ядовитых окуньков в свою очередь поедает щука, которая накапливает в себе еще больше опасных веществ.

Вот так и работает пищевая цепочка накопления ядовитых веществ… А кто из нас с вами знает все это? А ведь мы с вами ловим рыбу не только на таежных озерах, жизни которых пока не всегда угрожает ядовитый пресс нашей промышленной цивилизации. Скажите, пожалуйста, кто проводил анализ рыбы, пойманной рыболовами-спортсменами в той же Москве-реке во время Бронницких соревнований на спиннинг? Все ли участники подобных соревнований знают, что рыбу из Москвы-реки под Бронницами скорей всего крайне опасно употреблять в пищу? А тогда куда девать свои уловы нашим лихим спортсменам?

В прошлом году под Ярославлем на Волге проводились соревнования спортсменов-удильщиков. Судя по рассказу областного радио, для участия в этих соревнованиях прибыли команды из многих городов. Были там, видимо, и победители и рекордсмены. И совсем вскользь радиожурналист напоследок сообщил слушателям, что пойманную рыбу вроде бы выпускали… Почему? То ли нашим неугомонным охотникам за рыбешкой-мелочью стало вдруг жаль обманутых плотвичек и подлещиков? То ли их заранее предупредили, что пойманную в Волге рыбу есть никак нельзя?.. И будто отвечая на мои вопросы, день-два спустя то же областное радио передало беседу с санитарным врачом, который на вопрос: можно ли употреблять в пищу рыбу, пойманную в Волге в районе Ярославля, — прямо ответил: «Нельзя!» Тогда что же за соревнования только что проводили в Ярославле на Волге?! Если нельзя есть пойманную рыбу, значит, ее надо отпускать, причинив ей как можно меньше вреда. То есть отпускать надо тут же, как только она будет поймана. Но тогда как оценить победителя после соревнований — ведь для этого надо предъявить весь улов, скопленный за все время мероприятия. Значит, рыбу можно отпустить только в конце «рабочего» дня, предварительно помучив ее в том же садке, на тех же весах… Вернется ли такая рыба к прежней жизни?!