Марта Шрейн - Золотой медальон

• Название: Золотой медальон
• Автор: Марта Шрейн
• Издательство: Торнадо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 966-635-713-5

Необычайный сюжет романа захватывает читателя, как своей художественной оригинальностью, так и неординарностью сюжета…..

---

— А чего же хорошего в настоящем? Когда ты, вижу, влюблена в этого Григория Алексеевича. Что я рядом с ним?

Эля не опровергла мои слова, но повторила:

— Квартира теперь наша. Мы можем обменять ее на любой район города, мы его не увидим больше. Ты только скажи, все сделаю для тебя.

— Для чего обменивать? Чтобы избежать встречи с ним, с этим красавчиком? Впрочем, и я не без греха. Не хотел тебе говорить, хотелось увидеться. У меня другая женщина есть. У нее и остановился. Она тоже за воровство срок отбывала. Не такая красивая как ты, косая на один глаз. Но это ничего. Ее Мотей зовут. Хорошая, компанейская. Мне с ней хорошо. Посадит за стол и сразу наливает рюмочку. А ты и сама не пьешь и для меня вина жалеешь. Вообще–то мне мой медальоном нужен. Он золотой, деньги стоит. Сберегла, спасибо. Только его продать можно, и сколько вина за эти деньги купить! — мечтательно, как алкоголик, протянул я.

Эля от этой моей бестактности побледнела. Еще бы, лучшие годы коту под хвост. Был ли смысл в ожидании и верности. Без спроса налив себе еще вина, выпил.

— Да когда же, Гоша, ты к вину пристрастился? Ведь неделю назад, как освободился? — с грустью спросила Эля и, сняв с шеи медальон, протянула его мне. — Вот, вот!

Взяв медальон и спрятав его в карман, сказал:

— Уезжаем мы с Мотей. Прощай Эля, забудь меня, прощай навсегда.

Встал из–за стола и, заканчивая спектакль, грубо добавил:

— Был Гоша Кузнецов и весь вышел. Провожать меня не нужно. Бывай! Гитару можешь себе оставить.

Выглянув за дверь, убедившись, что на лестничной площадке никого нет, прокрался к своей двери, достал ключ, неслышно отворил ее и проскользнул в прихожую. Сбросил с себя все вещи, снял парик и уже в ванной побрился, принял душ, на всякий случай, снял трубку телефона и стал прислушиваться, не тренькает ли ее телефон, не набирает ли номер подруги Зины. Где–то через час услышал. Аккуратно подняв трубку, услышал голос ее приятельницы:

— Ну как, уже освоилась?

Безразличным тоном Эля ответила:

— Освоилась. Даже своего Гошу увидела. Он мне сам позвонил. Пришел за медальоном.

— Не может быть! — выдохнула на другом конце провода приятельница.

— Ты была права. Он изменился до неузнаваемости. Я перед ним обнажила душу, он потоптался там, в грязной обуви, и вышел вон. Ему не понравилось, как я говорила о Григории Алексеевиче.

— Но разве он не прав? Ты же влюблена в этого Григория.

— Все так, это не реально. А с Гошей мы бы жизнь заново начали. Мне хотелось оставить его у себя на ночь. Но он ушел.

— Не захотел остаться? — поразилась Зина.

— Живет он с какой–то женщиной. Уезжают они подальше отсюда. Я в шоке. Зина, мне плохо, очень плохо. Приезжай! — уже плача просила Эля.

В этот миг сердце мое защемило. А Зина сочувствующе отвечала:

— Сегодня не могу. У меня гости ночевать остаются. Но завтра, ты потерпи до завтра… Сразу, после работы к тебе, обещаю. Посмотрю твою новую квартиру. А этот Гоша, я даже рада. Вот увидишь, «не было бы счастья, да несчастье помогло». Я тебя, подруга, предупреждала.

Разговор заканчивался. Аккуратно положив трубку, вынул медальон из кармана пиджака «Гоши Кузнецова» и переложил в секретер. Сложив вещи в один сверток, выбросил их в мусоропровод. Потом подошел к двери Эли и позвонил. Она открыла, не спрашивая. Лицо ее было растерянным, глаза заплаканы.

— Что с вами? Вы плакали? — с нежностью спросил я.

Она отвечала с грустной улыбкой:

— Лук резала. У меня был гость, ушел уже.

— Гость?

— Да. Помните, я просила вас отыскать его. Он сам нашелся. За своим медальоном приходил. Жалко медальон. Я его столько лет берегла, привыкла к нему. А он забрал его, что бы пропить. Мне сегодня не очень хорошо. Извините, Григорий Алексеевич, я пойду спать. Нездоровится что–то.

— Эля, спать еще рано. Расскажите мне, что с вами случилось. Составьте мне компанию и пройдемте ко мне на ответную чашечку кофе. Возражений не приму. Где ваши ключи? Замыкайте дверь.

Эля нехотя подчинилась и пошла за мной. Пригласив ее к столу, я спросил:

— Может немного коньяка?

— Да, я хочу выпить. Мне сегодня хочется напиться, — призналась она.

— А вы раньше напивались? У вас есть практика?

— Какая практика? Я жить не хочу. Мне плохо. Очень плохо. И не спрашивайте меня ни о чем.

Кажется, коньяк ее немного успокоил. Я поднялся с места. Подошел к роялю и сыграл романс Бетховена «К Элизе». Закончив играть, еще немного посидел. Затем пошел и включил магнитофон, вставил кассету с медленным танцем, подошел к Эле и протянул ей руку. Она подала свою. Я повел ее в танце. И впервые за пятнадцать лет притянул к себе ее стан. Невыразимая нежность охватила меня. Эля опьянела и, не скрывая этого, прижалась головой к моему плечу и я почувствовал, что плечи ее трясутся от рыданий.

— Ты хотела любви, а Гоша тебе отказал? — тихо спросил я.

— Нет, — тоже прошептала она в ответ, — я хотела согреть его своей любовью, подарить ему свою любовь. Но он ушел к другой. Все так нелепо… Так ужасно. Он пропадет, сопьется. Я несчастная женщина!

— Не сопьется. Оставьте, не терзайте себя. Нужно перелистнуть эту страницу жизни. Возможно, на следующей, выпадет нечаянная радость. Эля, в отличии от Гоши, я с радостью готов принять твой подарок, твою любовь. И поверь, оценю его по достоинству.

— Мне все равно. Вот только напьюсь и я Ваша. — прошептала Эля, безразлично.

Музыка закончилась. Взяв ее на руки, присел с ней за стол. Сидя у меня на коленях, Эля пила коньяк из моих рук. Ей очень нужно было расслабиться. А я хотел быть трезвым в праздник любви.

— Моя Эля, моя взрослая женщина, мой подарок. — прошептал я ей на ушко. — А завтра мы не будем пить коньяк. Хочу, чтобы ты показала мне, как должна вести себя Гейша. И научишь меня, каким должен быть я с ней.

— Завтра узнаешь, — совершенно опьянев, пообещала она и попросила, — Поцелуй меня.

Целуя ее плечи, загораясь, я шептал:

— Счастье мое! Ты нашлась. Радость моя, мы вдвоем одолеем любую грусть. Ты не скажешь мне больше, как в юности: «До сюда — можно, а дальше — нельзя!»

— О чем ты? — Эля потянулась к моим губам, и таким поцелуем обожгла меня, что я не помнил, что было дальше. Мы не помнили себя. И сказать, что я провел с Элей волшебную ночь, значит, ничего не сказать.

Проснулся я в полдень от телефонного звонка и снял трубку. На другом конце провода была Инна.

— Слушай Гриша, несколько дней ищу тебя. Она смеялась, вспоминая сцену, которую я уже успел забыть. Сцену, которую мы с ее мужем Геннадием разыграли неделю назад.

— Но уж если ты не уехал в отпуск, как мне казалось, может проведем его вместе? — как ни в чем ни бывало, весело спросила она. И снова со смехом вспомнила, как я, захватив вещи, прыгнул в окно.

— Он так и не узнал, с кем я в постели была. Но ты, Гришенька, не оставишь меня? С мужем развожусь, мы можем открыто встречаться. Ты обещал на мне жениться!

— Прости, я еще сплю. Позвони позже, — ответил я и положил трубку.

Голова у меня, как раз, была свежа. Пока я говорил с Инной, соображал: «А где же Эля? Она что, ушла?» В квартире ее не было. На столе пустая бутылка коньяка, одна рюмка, один столовый прибор, один стул, и никаких следов ее пребывания. Она что, хочет сказать, что этот праздник привиделся мне? Приснился? И я понял. Эля дурачит меня. Будет отрицать вчерашнюю ночь со мной. Ее поступок был приступом тоски, отчаяния. Теперь ее будет трудно достать. Мне придется завоевывать ее заново. И уже не сомневался. Никого кроме нее никогда не захочу видеть.

Напрасно я караулил Элю на лестничной площадке, у подъезда и даже на автобусной остановке. По–видимому, она решила переночевать у своей приятельницы.

— Только бы она не долго от меня пряталась, — подумал я, вспомнив об отпуске, о заказанных билетах на самолет для нас троих.

Времени оставалось мало. Но к обеду следующего дня Эля вернулась в свою квартиру. Я позвонил Аристарху, что заеду за ним через полчаса, надеясь, с его помощью, уговорить Элю полететь с нами на юг.

— Не нужно за мной заезжать, я сам приеду, — пообещал он и приехал довольно быстро.

Странно, но я почувствовал робость перед ее дверью, несмотря на то, что за моей спиной стоял старый мичман. Эля открыла дверь и, как я и ожидал, удивленно спросила спокойным тоном:

— Что случилось, Григорий Алексеевич? Чем обязана?

Я растерялся, чего со мной никогда раньше не бывало. Сделав шаг в сторону, показал на Аристарха, и тоже, как посторонней, ответил:

— Елизавета Владимировна, у нас к вам разговор, вы впустите нас в квартиру?

— Проходите, — сказала она, вглядываясь в лицо Аристарха.

Я представил его. Она пригласила нас к столу, угостила чаем и печеньем и спросила Аристарха, не глядя на меня: