Сильвио Пеллико - Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

• Название: Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях
• Автор: Сильвио Пеллико
• Издательство: TEPPA
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-300-00236-4

Пеллико С. Мои темницы: Воспоминания (пер. с ит.); Штильгебауер Э. Пурпур (пер. с нем.); Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях (пер. с англ.)

В сборник включены произведения» повествующие о малоизвестных и таинственных событиях девятнадцатого столетия.

Воспоминания итальянского писателя и карбонария Сильвио Пеллико» автора трагедии «Франческа да Римини», описывают все ужасы его десятилетнего заключения в тюрьмах Италии и Австрии. Действие романа Э. Штильгебауера переносит читателей в одно из немецких княжеств. Роман английского писателя Г. Ситон-Мерримена повествует о Испании времен второй карлистской войны (1872–1876 гг.).

---

Альфред побледнел.

— Вы уж чересчур смелы, дядя, чересчур…

— Вы сами приказали мне. Отмените приказ об изгнании Монтебелло. Ведь это была вопиющая несправедливость.

— А вы, должно быть, заинтересованы в этом, — промолвил Альфред.

— Да, заинтересован, как патриот, которому не нравится, что его отечество спустилось до уровня страны, где царит произвол, именно спускается, падает, ваше высочество, ибо столпами государств, в том числе и этого герцогства, являются справедливость и свобода, и тот, кто их расшатывает, наносит государству непоправимый вред. Подумайте, ваше высочество, вы еще молоды, вы еще имеете возможность все исправить, если послушаетесь моего совета. И первым доказательством того, что вы хотите это сделать, что вы действительно хотите исполнить просьбу того, от кого, по вашим словам, вы получаете столько счастья, будет возвращение графини Монтебелло.

— Вы в заговоре с моими врагами, дядя, вы не знаете, чего вы просите, что вы делаете. За вашей просьбой скрывается сама Монтебелло… Вы знакомы с ней?.. Вы видались с нею за последнее время?

— Да, она была у меня в столице вашего свояка, она бросилась мне в ноги и умоляла о разрешении вернуться на родину. Вы сами в этом виноваты, герцог. Вы приказали мне высказать вам просьбу, исполнение которой меня действительно может порадовать. Прошу разрешить Монтебелло вернуться обратно. Этот знак справедливости будет обозначать начало новой эры вашего царствования, которое теперь, после обручения с Адельгейдой, вступает в новую стадию. Дни капризных настроений прошли, приблизились дни справедливости и свободы!

Альфред мрачно глядел перед собой.

— Пусть будет так, — сказал он наконец, — это ваша просьба, а я дал вам мое герцогское слово, что исполню ее. Пусть Монтебелло возвратится из-за границы. Хорошо ли вы поступили, дядя, этого я не знаю. Но я сдержу свое слово. Сегодня же ночью начальник полиции в Кронбурге получит соответствующее распоряжение. Мы поговорим с вами завтра, завтра! Я прошу подойти сюда ее светлость и Ласфельда.

Принцесса, графиня Шанцинг и адъютант, отошедшие во время разговора дядя с племянником, поспешили исполнить распоряжение герцога.

— Ваша светлость, — ледяным тоном сказал Альфред, обращаясь к Адельгейде, — позвольте пожелать вам спокойной ночи.

Он поцеловал ей руку, а она застыла перед ним в глубоком реверансе.

— Идем, Ласфельд.

— Ваше высочество… — заговорил князь Филипп.

— Ваше желание будет исполнено, князь, не сомневайтесь.

С этими словами Альфред вышел.

Перед дворцом князя Филиппа его ждал дворцовый экипаж.

Графиня Шанцинг и Адельгейда стояли, качая головой, у окна и слышали, как он уехал.

Вошел князь Филипп.

— Что у тебя было с ним? — спросила озабоченная Адельгейда.

— Я и сам ничего не понимаю, — отвечал тот.

Он чувствовал, что он опять попал в немилость у Альфреда. После событий последней недели, после того, как ему удалось заглянуть в душу племянника, этот раз и то, что неизбежно должно было последовать за ним, было освобождением для него и Адельгейды.

XXIII

На следующий день рано утром адъютант герцога фон Ласфельд уже стоял перед князем Филиппом. Ему было приказано лично передать князю собственноручное письмо герцога и немедленно привезти его ответ.

Князь Филипп раскрыл запечатанное герцогской печатью письмо и прочел:

«Ваша светлость любезный дядя!

Торжества, назначенные по случаю моего бракосочетания с дочерью вашей светлости принцессой Адельгейдой, сегодня ночью мною отменены через моего гофмаршала. Прошу разрешения вашей светлости отложить эти торжества на два года и ожидаю от вас соответствующих распоряжений.

Приказ о разрешении Монтебелло вернуться сегодня ночью послан мною в главное полицейское управление Кронбурга.

Пребываю к вам благосклонный. Альфред».

Когда князь прочел это письмо, несколько минут прошло в полном молчании.

Наконец фон Ласфельд сказал:

— Его высочество приказал немедленно привезти ваш ответ.

— Вы сейчас получите, — отвечал князь. — Могу я попросить вас подождать несколько минут в соседней комнате?

Он сам открыл дверь, ведшую в приемную, и просил адъютанта обождать его здесь.

Затем он вошел в свой кабинет и позвал камердинера.

— Попросите сюда ее светлость принцессу Адельгейду вместе с графиней Шанцинг.

Камердинер исчез. Князь Филипп принялся ходить большими шагами из одного угла комнаты в другой. Кулаки его были сжаты. Этого он не спустит. Этот племянник-герцог в своем безудержном капризе издевается не только над министерством и целой страной, но и над ним и его семейством. Слава Богу, что устроилось хоть с Матильдой. Он только этого и дожидался, чтобы действовать без помехи. Он никогда не относился серьезно к этому обручению с его дочерью. Слава Богу, что вчерашняя выходка и его нарочно придуманная просьба о возвращении Монтебелло своевременно выяснили положение.

Однако, что скажет Адельгейда, которая блаженствовала при мысли сделаться скоро герцогиней этой страны? Герцогиней и вместе с тем супругой этого невменяемого сумасброда, у которого, по-видимому, нет ничего общего с остальными смертными, населяющими эту землю.

О, Бауманн фон Брандт был слишком прав! Он, бывавший ежедневным гостем в Лаубельфингене, пока не вернулась туда герцогская благосклонность, всегда предсказывал ему это. Он всегда поддерживал взгляд, что Альфред при своем болезненном настроении когда-нибудь кончит очень худо. Теперь это как будто начинает сбываться. Какой позор, какой скандал перед всей страной, перед всей Европой! За несколько дней до бракосочетания герцог вдруг откладывает его на два года! Что это значит? Конечно, это начало неизбежного разрыва. Это была целая система. Постепенно отшатываться, прикрываться всякими предлогами, а затем неизменно свергать своих любимцев, которые уже не должны когда-либо попадать ему на глаза.

Так он поступил с Бауманном фон Брандтом, с Монтебелло, со своим духовником, с начальником театров Глаубахом! Так же он поступит, очевидно, и с ним и его дочерью. Пройдут два года, никто и не услышит потом о свадьбе его с его дочерью.

Нет, он должен предупредить его. Он должен будет узнать, с кем он имеет дело, кого он хотел одурачить так же, как дурачил других.

Вошла Адельгейда в сопровождении графини Шанцинг.

Судя по вчерашним событиям, она не ждала ничего хорошего. Она не спала всю ночь, и теперь имела усталый и болезненный вид.

— Грезы кончились, дорогая моя, — начал князь. — Прочти это письмо.

Адельгейда вздрогнула.

Шанцинг должна была поддержать ее.

— Позвольте мне сесть, папа.

И она опустилась на диван.

Буквы письма герцога прыгали у нее перед глазами. Наконец она поняла.

— На что же вы решились?

— Вернуть от моего имени твое слово.

Адельгейда испуганно взглянула на него.

— И…

— Неужели ты думаешь, что в моих жилах не течет гордая кровь нашего общего царственного предка? Что это такое — отсрочка на два года? Это начало разрыва, который он, по своему обыкновению, облекает в более мягкие формы.

— Неужели это так?

— Конечно.

— А страна, народ, столица, общественное мнение — весь мир будет винить меня одну. Это невозможно, в последний час!

— Выбрось из головы и его, и его причуды, — горько возразил князь. — У него все возможно, он ставит себя выше всех и всего — выше обязанностей, любви, дружбы, уважения, чести, наконец, герцогской присяги. Он идет через всех смертных. Никто не в состоянии удержать его, ни дядя, ни невеста. Даже и ты не можешь этого, Адельгейда.

Девушка громко зарыдала.

— Матильда, Матильда, что ты мне говорила!

Князь не обратил на это внимания.

— Господин фон Ласфельд ждет вашего ответа. Надеюсь, что моя дочь будет горда и даст его высочеству единственный возможный ответ на его письмо. Надеюсь, что моя дочь может в этом случае уполномочить меня действовать. Герцог желает получить немедленный ответ.

Адельгейда овладела собою.

Выпрямившись во весь рост, она встала около отца.

Гордость ее проснулась.

В течение этой недели она надеялась терпеливо перенести от него все — его капризы, его неприступность, постоянное беспокойство, когда его лакеи, не обращая на нее внимания, стучали у дверей Лаубельфингена и Филиппсбурга в любой час дня и ночи.

Отец прав. Только резкий разрыв, после которого уже ничего нельзя будет поправить, мог сказать миру то, что она хотела, только он один мог еще ее спасти! И на этот-то путь и надо было теперь ступить.