Шапи Казиев - Ахульго

• Название: Ахульго
• Автор: Шапи Казиев
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98390-047-9

В книге писателя Шапи Казиева в художественно-историческом плане воссоздаются события времен Кавказской войны в Дагестане (первая половина XIX века). Героями увлекательного повествования стали многие известные исторические личности, а также образы, созданные воображением автора. Книга представляет интерес для широкого круга читателя.

---

Мюриды во главе с Султанбеком взяли тяжелое бревно и выломали ветхие двери. Разбойники были так уверены в своей безнаказанности, что не особенно беспокоились о прочности засовов. Выгнав лошадей и скот и опустошив кладовые, мюриды еще раз предложили отступникам сдаться. Было слышно, как воют женщины, как плачут дети, но никто не сдавался, а из бойниц летели пули. Тогда Юнус пригрозил, что подожжет башни изнутри. К башням начали сносить хворост. Султанбек уже поднял факел, когда бунтари согласились покориться. Около пятидесяти человек, среди которых были и женщины, вышли из башен и положили перед Шамилем оружие.

– Если так, давай обратно свой шариат, – сказал одноглазый старик, который, похоже, был главным хранителем варварских обычаев.

Затем из башен начали выходить старики и старухи, держа за руки чумазых малышей. Мюриды оттеснили их от башен и принялись искать оставшихся.

Шамиль удрученно разглядывал одичавших от беззакония людей, заслуживавших самого сурового наказания. Но имам решил иначе. Сначала он велел им похоронить своих убитых. На следующий день приказал разрушить до основания свои башни.

Когда с башнями было покончено, Шамиль разделил отступников по семьям и отправил на жительство в те аулы, которым они более всего досаждали. Скот был реквизирован в пользу Имамата, а остальная добыча обращена в пользу пострадавших от разбойников.

Когда побежденных уводили, мулла бросился к имаму:

– У кого я буду муллой, если все уйдут?

– Если я их оставлю, они тебя убьют, – сказал Шамиль.

– Как же мне теперь быть?

Дело нашлось и для муллы. Ему вручили мешок с книгами и показали на одноглазого.

– Наиб посадит его на цепь, пока он не выучит все эти книги наизусть, – сказал Шамиль.

– А ты следи, чтобы старался.

Когда Шамиль покидал этот край, в окрестных селах его встречали как освободителя и обещали сделать из бывших разбойников примерных земледельцев и смиренных поборников шариата.

Глава 32

Шура все еще находилась под впечатлением от небывалого маскарада. Дамы обсуждали наряды, а офицеры толковали о новых амурных увлечениях и крупных ставках, делавшихся в карточных играх, которыми закончился шуринский карнавал. Проигравшие ходили мрачные и подумывали, не сделать ли набег на соседние аулы, чтобы поправить свои денежные дела.

Деятельный Траскин решил не останавливаться на достигнутом. По пути в Темир-Хан-Шуру он побывал в Кизляре, окруженном бескрайними виноградниками. Там его особенно радушно встречали местные винозаводчики, потчуя своими разнообразными напитками, среди которых особенно выделялась водка Кизлярка, делаемая казаками и отдававшая самогоном. Имелись и более благородные напитки, которые гордо именовались коньяками. Их делали армяне, переселившиеся сюда из беспокойного Карабаха, страдавшего от персидских нашествий. Производством вин заведовали грузины, знавшие в этом толк. Траскин велел представить образцы в Шуру на предмет дегустации, от результатов которой зависело, соблаговолит ли Траскин подумать о средствах для развития винокуренных заводов и с кем из откупщиков будет иметь дело.

Граббе, считавший себя знатоком по части напитков, производил дегустацию самолично во главе штабных офицеров. Отдавая должное искусству виноделов, Граббе несколько увлекся и уже третий день страдал головными болями. Он не велел никого принимать, и растерянные винозаводчики со страхом ждали решения своей участи. А тем временем гарнизон расправлялся с их запасами.

Траскин после ознакомления с множеством напитков, к которым были привезены и достойные закуски, пребывал в отличном расположении духа. Наконец, он отпустил кизлярских кудесников, обещав если не пособить, то хотя бы не мешать бурно развивавшейся отрасли. На прощанье он велел присылать к нему образцы ежемесячно для удостоверения в неизменном их качестве и договорился о поставках спирта для армейских нужд.

Граббе, торопясь обрести ясность ума, целыми днями пил кофе. Но оно мало помогало. Кизлярские напитки брали свое. Тогда Граббе перешел на чай, а потом и на квас.

Васильчиков каждое утро докладывал о визитерах, но Граббе по-прежнему не хотел никого принимать, ссылаясь на нездоровье.

– А госпожа Елизавета Нерская? – напомнил адъютант.

– Третий день уже просит аудиенции.

– А, Лиза, – поморщился Граббе.

– Насчет мужа своего, декабриста?

– Точно так, ваше превосходительство, – ответил Васильчиков.

– Просит вернуть его в Шуру или дозволить ей отправиться в Хунзах.

– Не принимать, – махнул рукой Граббе.

– Слезы льет, ваше превосходительство.

– Дурабаба, – сердился Граббе.

– Я ведь уже говорил ей. Сама не знает, чего просит.

– Также ханы настаивают увидеться с вами.

– Чего им надобно?

– Насчет Шамиля, – пояснил адъютант.

– Они до чрезвычайности обеспокоены его успехами.

– Проморгали злодея, а теперь жалуются, – говорил Граббе, отхлебывая квас из бокала.

– Не принимать. То есть пусть обождут пару дней. Еще есть важное?

– Прибыл фельдъегерь из Тифлиса.

– От Головина? – встрепенулся Граббе.

– Из Главного штаба, ваше превосходительство, – кивнул Васильчиков.

– Любопытно будет взглянуть, – сказал Граббе, ставя бокал на стол и набрасывая на плечи мундир.

– Несите бумаги. И Милютина ко мне.

Когда Васильчиков вернулся с Милютиным, Граббе спросил:

– Что там?

– Ответ на рапорт вашего превосходительства, – ответил Милютин, пробежав глазами бумаги.

– Читайте, – велел Граббе.

– Милостивый государь! – начал Милютин.

– Усмотрев из донесения Вашего превосходительства, что для скорейшего покорения гор и уничтожения главного нашего противника Шамиля вам необходимы силы и средства несоразмерные, коими Кавказский корпус в Дагестане не располагает, а также принимая во внимание то, что сам Шамиль пребывает в покое и наши расположения не беспокоит…

– Довольно, – прервал Милютина Граббе.

– Сдается мне, корпусной командир плохо представляет грозящую нашему владычеству опасность.

– Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, – сказал Милютин, заглядывая в бумаги.

– Головин также испрашивает объяснений…

– Объяснений? – хмыкнул Граббе.

– На какой же предмет?

– Он полагает, что проект ваш хорош в общих чертах, однако в частностях…

– Что – в частностях?

– В деталях, – поправился Милютин.

– Ну? Говорите же! – велел Граббе.

– Когда ваше превосходительство предлагает разбить и разогнать полчища Шамиля, господин корпусной командир желает знать, какие войска должно на это употребить?

– Лучшие! – раздраженно сказал Граббе.

– …И какой численности?

– Достаточной!

– Также насчет продовольствия, госпиталей, мест расположения… – растерянно продолжал Милютин.

– Соответственно потребностям!

– Сверх того, насчет артиллерийского парка и снаряжения…

– Надлежащего! – отчеканил Граббе и усмехнулся.

– Траскин – и тот лучше разбирается!

– Как прикажете отвечать, ваше превосходительство? – подал голос Васильчиков.

– Никак, – сказал Граббе и задумался.

Помолчав с минуту, Граббе обернулся к офицерам, будто удивляясь, что они еще здесь.

– Мое почтение, господа.

Офицеры козырнули и вышли.

Граббе торжествовал. Его план блестяще удался. Он получил от Головина такой ответ, которого желал. Он и сам знал, что сил против Шамиля недостаточно, но теперь у Граббе были развязаны руки. Теперь он считал себя вправе обратиться прямо к военному министру Чернышеву, даже к самому государю императору, минуя Головина, который надеялся сыграть с Шамилем шахматную партию, тогда как Граббе жаждал идти ва-банк, чего бы это ни стоило.

Граббе вспомнил о ханах. Хорошо было бы пристегнуть к делу и их, пока хотя бы словесно. Оказалось, что в Шуре остался только Ахмед-хан Мехтулинский, остальные разъехались.

– Он-то мне и нужен, – потирал руки Граббе.

Хан был польщен, что был принят, когда прочим было отказано.

– Рад вас видеть, генерал, – обнял его повеселевший Граббе.

– Как ваше здоровье? – беспокоился хан, соблюдая этикет.

– Пустяки. Легкое недомогание.

– Легкое для вас и очень тяжелое для нас, – участливо говорил хан.

– Садитесь, почтеннейший, – пригласил Граббе.

Они сели на диван, что означало необыкновенную благосклонность Граббе.

– Как мюриды, все досаждают? – приступил Граббе к нужной теме.

– Жалят, как осы, отовсюду! – жаловался Ахмед-хан.

– Ханов уже ни во что не ставят, а значит, и вас, покровителей наших.

– Так уж и ни во что? – деланно удивлялся Граббе.

– Все к Шамилю бегут, – говорил хан.

– И чернь, и абреки, и прочие разбойники. А кто сам не хочет, тех он силой заставляет. Недавно целый аул разрушил и жителей выселил.

– Ваш аул? – осведомился Граббе.