Жанна Абуева - Дагестанская сага. Книга I

• Название: Дагестанская сага. Книга I
• Автор: Жанна Абуева
• Жанр: Русское современное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98390-099-8

Первая книга романа «Дагестанская сага» охватывает период первой половины XX века и повествует о полных драматизма судьбах людей, вовлеченных в водоворот событий, происходивших на Юге России. Главные герои романа сумели сохранить свои чувства, уважение к горским традициям, которые и помогли им выстоять в драматический период становления нового государства. Вторая книга предполагается к изданию в 2012 году.

---

– Разумеется! – согласились с ним присутствующие. – Мы не допустим, чтобы всякая там голытьба вносила смуту в наш уклад!

– Боюсь, уважаемый Ибрагим-бек, что зараза, о которой ты говоришь, уже успела проникнуть и к нам, – произнёс молчавший до этого унцукулец Исрапил.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что в нашем Аварском округе вовсю передаются из рук в руки бумажки, которые русские называют прокламациями и которые говорят, что дагестанцы – это народ, живущий под ярмом Николая. В этих самых прокламациях социалисты призывают ни больше и ни меньше как отрубить голову царю!

В комнате тотчас же послышался гул возмущённых голосов.

– То, о чём ты рассказываешь, уважаемый Исрапил, просто возмутительно. Какие-то босяки хотят захватить власть и овладеть землёй, которая им не принадлежит, вот и баламутят народ своей болтовнёй! Вы же помните, что в священном Коране сказано: «Не производите расстройства на земле после устроения её», так что, братья, давайте не будем позволять разрушать наше общественное устройство! Русский царь верит и доверяет нам, и мы не должны его подводить!

– Верно говоришь! – поддержали Ибрагим-бека мужчины и, поговорив ещё некоторое время, поспешили к своим коням, чтобы успеть до ночи вернуться в свои аулы.

Проводив гостей, Ибрагим-бек возвратился в комнату и, опустившись на подушки, принялся осторожно массировать правую ногу, причинявшую ему боль в том самом месте, где находился шрам от огнестрельной раны, полученной им в русско-австрийской войне.

Ибрагим-бек не любил вспоминать об этом, но сейчас, после беседы с гостями, его со всех сторон обступили воспоминания, и перед глазами всё стояло лицо брата Джабраила, вместе с которым он отправился воевать после того, как их отцу передали слова государя: «Я знаю, что по своему положению сыновья его не должны отправляться на фронт, но если они поедут, то за ними поедут и другие!»

И они воевали вместе с братом, который на этой войне был убит и тело которого в течение месяца возвращалось на родину, чтобы быть здесь погребенным.

А он, Ибрагим-бек, в этом же сражении счастливо отделался ранением в ногу и был спасён аварцем по имени Хайрула, вытащившим его, истекающего кровью, с поля боя.

Правда, нога его так сильно загноилась, что медики уже решили её ампутировать, но, по счастью, родной брат государя, инспектировавший войска и заглянувший в лазарет с ранеными, увидел его там и сказал: «Любым способом спасите ему ногу!», добавив затем с улыбкой: «Лучше я один полк потеряю, чем ногу такого танцора!»

Ногу спасли, но хромота осталась.

Глава 2

По вымощенной ровными и гладкими камнями главной кази-кумухской дороге, носящей название Царской, медленно шёл юноша, держа под уздцы грациозного породистого жеребца.

На лице юноши лежала печать задумчивой отрешённости, и, явно не желая замечать красоты предзакатного часа, он полностью ушёл в одному ему известные мысли.

Юношу звали Ансар, и происходил он из весьма уважаемого и авторитетного рода Ахмедовых, уходившего корнями в те далёкие времена, когда на эту землю только-только пришла новая религия под благозвучным именем ислам и когда народ, населявший эту землю, стал первым, кто потянулся к этой религии.

Грустные мысли Ансара были связаны с состоявшимся накануне серьёзным разговором с отцом, и неприятный осадок, оставшийся на душе юноши после этого разговора, никак его не покидал. Речь шла о женитьбе. Ансар уже достиг того возраста, когда мужчина начинает задумываться над тем, чтобы обзавестись семьёй. Но здесь задумываться не приходилось, поскольку чуть ли не с самого рождения ему прочили в жёны его же троюродную сестру Кумсият, и этот вопрос, по крайней мере для его родителей, считался решённым.

Родители Кумсият тоже были за этот брак, предвещавший их дочери спокойную и безбедную жизнь в семье, владеющей не одной десятиной горской земли и не менее чем тысячей голов крупного и мелкого рогатого скота.

Браки между родственниками – в горах обычное дело. Хотя в Кази-Кумухе все были для всех «своими», всё же существовали здесь внутренние неписаные законы, заключавшиеся в строгом соблюдении иерархии. Да и удобнее было решать такие вопросы внутри собственных тухумов. Кази-кумухцы, высоко державшие планку, редко заключали браки с уроженцами других лакских сёл, хотя, бывало, и шли на равнозначные союзы с чохцами, хунзахцами или кайтагцами.

Хунзах был оплотом аварских ханов, Чох славился известными фамилиями, Согратль считался средоточием аварского духовенства, а Кази-Кумух концентрировал в себе и то, и другое, и третье, и это признавали все. Его называли городом, и не было на всём Северном Кавказе места, превосходившего его по славе и ратным подвигам, по роскоши и по культуре.

Двух кузин Ансара выдали замуж за именитых чохцев, и теперь, влившись послушно и плавно в малознакомую среду, они растили ребятишек, в одинаковом превосходстве владевших обоими родными языками.

Ансару надлежало взять в жёны Кумсият, и эта мысль так угнетала юношу, что он, как ни старался, не мог думать ни о чём ином.

Между тем его появление на мостовой не осталось незамеченным сразу несколькими парами девичьих глаз, глядевших украдкой на улицу из-за створчатых окон добротных кази-кумухских домов.

Статный и высокий, парень и в самом деле был хорош. Его глубокие серые глаза меняли свой оттенок от стального до бархатистого в зависимости от того, носился ли он по горным дорогам на своём породистом скакуне, или состязался в джигитовке с другими молодыми горцами, или, поднявшись на гору Вациллу, задумчиво устремлял свой взгляд на вершины других, далёких и таких же древних и непроницаемых гор.

Внизу, на равнине, тоже жили люди, но Ансар не мог представить себе иной жизни, кроме как здесь, в родных горах. Конечно, интересно было бы увидеть большой мир, о котором не раз приходилось слышать от местных и заезжих купцов, но его место здесь, высоко в горах, где летают орлы и где испокон веков живут его соотечественники.

Только вот жениться он мечтал совсем на другой девушке, мысли о которой непрестанно жгли его сердце. А может, и наоборот, это сердце направляло огонь в голову… Как бы то ни было, но с того дня, когда Ансар увидел Айшу, другие девушки перестали для него существовать. Она была его судьбой, и он почувствовал это с первой же минуты, когда вдруг увидел, что она выросла и превратилась в юную девушку, нежную, как цветок эдельвейса на альпийском лугу.

Был четверг, день, когда со всех ближних и дальних сёл горцы приезжали в Кази-Кумух, чтобы посетить его знаменитый базар, славившийся изобилием товаров по всему Кавказу. Говорили, что единственная вещь, которой нет на кази-кумухском базаре, – это птичье молоко, а всё остальное здесь было. И потому уже с самого раннего утра царили тут гомон и оживление, и речь звучала на всех языках и наречиях горной страны. На базаре можно было купить всё, начиная от чистопородного арабского скакуна и кончая всевозможными женскими безделушками, а уж о продуктах-то и говорить нечего. Услужливые торговцы обеспечивали доставку покупок в дома кази-кумухцев, а сами они важно и степенно шагали по базару налегке.

Купив красивую новую уздечку для своего жеребца, Ансар возвращался домой, когда со стороны источника послышался весёлый девичий смех. Невольно повернув голову в сторону, откуда он доносился, юноша увидел стайку девушек, толпившихся у источника с большими кувшинами в руках. По горским адатам мужчины не имели права заглядываться на посторонних женщин, и потому Ансар тут же отвёл глаза, но, прежде чем он сделал это, взгляд его успел задержаться на одном из девичьих лиц, и, поймав взметнувшийся искоса ответный взгляд огромных чёрных глаз под чёрными стрелками бровей, юноша почувствовал, как бешено заколотилось его сердце.

Это сердце вот уже целый год волновалось от одной мысли об Айше, но надежда, тлевшая в нём, была слишком слаба, ибо Айша находилась на недосягаемой высоте по причине принадлежности к ханскому роду, и он, Ансар, был для неё не ровней. Парень знал, что Айша может достаться любому из аварских и кумыкских, кайтагских и кюринских ханов, беков и шамхалов, но только не ему, и от этого ему было так горько, что самая мысль о женитьбе на Кумсият приводила его в бешенство.

«Нет, нет и нет! – твердил он себе. – Никогда Кумсият не будет моей женой!»

Произнеся в сотый раз эту фразу, юноша вскочил на своего коня и во весь опор помчался по извилистой горной дороге, надеясь, что быстрая езда отвлечёт его от тяжких мыслей.

Глава 3

В тесной комнатушке, освещаемой тусклым светом лучины, сидели двое мужчин. Один, худощавый и сутулый, лет двадцати пяти или чуть более, был хозяином сакли. Другому на вид можно было дать лет тридцать или тридцать пять, и, судя по одежде, состоявшей из чёрной кожанки и старой потрёпанной фуражки, он явно не принадлежал к жителям гор.