Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]

• Название: Драгоценности Парижа [СИ]
• Автор: Юрий Иванов-Милюхин
• Жанр: Исторические приключения

Заканчивается война с Наполеоном. По Парижу гарцуют сотни терских казаков, а тут ла филь ком сетре, не хуже станичных скурех…

---

— Софьюшка, посмотри, на что мы наткнулись, — обернувшись назад, громко закричал он.

— Золотой казна? — радостно откликнулась девушка. Она следила за действиями спутника с неослабевающим вниманием. — О, месье Д, Арган, давай сюда.

Перекинув на грудь заплечную сумку, казак положил в нее несколько мешочков и сразу почувствовал, что уйти с грузом ему не удастся, настил предательски хрустнул, погрузился в жижу на пару вершков. Оставалось одно, перетаскивать добро по частям. Дарган принялся делать челночные ходы, но и это оказалось нелегко. Кочки убегали из–под ног, норовили отпрыгнуть лягушками, приходилось пластаться во весь рост и по грязи ползти к твердому участку земли. Казак с трудом управился с тремя мешочками, на большее ни сил, ни желания уже не хватало. Заметив его состояние, девушка присоединила конец веревки к седлу лошади, вторым обвязалась сама и смело шагнула на тропу из ломких сучьев.

— Куда ты! — попытался было остановить Дарган. Поняв, что из затеи вряд ли что получится, бросился к лошади.

— Надо много ларжан, — засмеялась она.

— Ай да молодец! — поцокал языком казак. — Ни за что бы так не догадался.

— Аллюр труа кгреста, — подняла вверх сжатый кулак спутница.

Девушка дошла до настила, прилегла на него и заглянула в сундук. Она увидела документы, мешочки, но внимание привлекла бархатная подушечка в противоположном от них углу. Чтобы выдернуть ее из–под набитых монетами торбочек, нужно было потянуться через весь короб. Она оперлась о край, нащупала ворсистую шершавую материю, осторожно потащила ее на себя. Интуиция подсказывала, что все богатства сундука не стоят того, что скрывается под бархатом. Деревянный угол предательски просел, девушка сомкнула пальцы на подушке, ощутила, как расползлась по швам прогнившая ткань. Глаза зацепились за страшную картину, гренадеры зашевелились, показалось, они приготовились завопить ужасными голосами, чтобы она убиралась подобру–поздорову. Девушка едва удержалась от душераздирающего крика, он был бы не воплем страха, а выражением протеста, потому что богатства нужны не мертвым, они должны принадлежать живым. Усилием воли она заставила себя продвинуться вперед еще на чуток, захватила подушечку покрепче и продернула ее к краю короба. Место, на котором происходила сцена, с едва слышным всхлипом скакнуло вниз сразу на несколько вершков, зависло над пучиной на честном слове. Девушка продолжала выцарапывать куски материи из–под торбочек, разжать пальцы ее бы не заставило теперь даже чувство смертельной опасности. Она старалась перенести тяжесть тела на подобие настила, на котором лежала, но голова и грудь, а главное, рука, зависли над содержимым сундука, прибавляя ему лишнего весу. С неслышным шорохом бархат рассыпался окончательно, она успела почувствовать, как выскользнул из ладони твердый комочек, сверкнул гранями в груде бумаг. Лихорадочно разгребла остатки тлена, но под ним ничего не оказалось. Тогда она, пересиливая сковавший члены леденящий холод, прощупала углубления под мешочками, просунула ладонь между стеной сундука и его содержимым, камешек словно провалился сквозь дно.

— Софьюшка, вертайся, — как сквозь вату донесся голос спутника. Ему откликнулось лишь отсыревшее эхо. Повторилось еще раз, пронизанное встревоженными нотами. — Вертайся, болото зашевелилось.

Стиснув зубы, чтобы не взвыть от бессилия, девушка в который раз процарапала ногтями соединения между торбочками, разбросала бумаги в стороны. Осталось столкнуть с гнилья мешочек с монетами, чтобы окончательно убедиться, что труд оказался напрасным. Она так и сделала, успела заметить, как в разноцветной трухе сверкнули еще два крупных белых камешках и почувствовала, что проваливается в бездну. Гренадеры разомкнули челюсти, они будто смеялись над неудачницей, решившей завладеть принадлежащими им богатствами. В следующий момент грязь вспучилась, добралась до их плеч, запузырилась под подбородками. Понимая, что вместе с солдатами и сокровищами погружается в трясину, девушка рванулась вперед, намертво зажала в ладони вспыхнувшие неземным свечением камешки и закричала, всеми силами сопротивляясь неизбежности. И сразу почувствовала, как кто–то сильный дернул ее за талию, вырывая из чавкающей пропасти, протащил по острым сукам, по жестким кочкам. Уже теряя сознание, улыбнулась той боли, которая исходила от скомканной судорогой ладони.

Девушка очнулась от того, что кто–то обливал ее водой, она лежала под деревьями, вокруг суетился Дарган. Он успел перенести спутницу на бурку, укутать меховым подолом все той же, на все случаи жизни, горской палатки, потом всунул в рот горлышко баклажки. Она глотнула настойки, постаралась унять дрожь, но это оказалось непросто. Накрывшись мехом с головой, долго лежала не шевелясь, до тех пор, пока тепло волной не прокатилось по телу от пяток до макушки. Когда плоть размякла, почувствовала исходящую от ладони тупую боль. Сознание прояснило последнюю картину, вновь заставив содрогнуться от ужаса. Она выбросила руку из–под бурки, попыталась разжать пальцы.

— Полежи, пока судорога пройдет, — посоветовал присевший перед костром казак. — Потом еще винца глотнешь, оно расслабит.

— Месье, помочь, — попросила она, глазами указала на кисть.

— Говорю тебе, отмякнет.

— Месье Д, Арган, ла рука, — вновь повела она зрачками на кулак.

Казак опустился перед ней на корточки, погладил белую натянутую кожу, помассировал запястье, и вдруг с силой надавил на точку возле пульса. От пронзительной боли пальцы рассыпались веером, под ними оказались врезавшиеся в ладонь два бесцветных камня. Дарган удивленно уставился на предметы.

— Я молился богу, что хоть живая осталась, — приподнял он брови. — А ты с того света умудрилась подарок прихватить.

— Да, мон ла мур, подарок оттуда…

Он перевел взгляд на врученный императором перстень, на преподнесенное ей королем кольцо, вновь вильнул зрачками на ладошку спутницы, соображая, что подобным вещам, скорее всего, цены не сложишь.

— Они такие–же, как на кольцах?

— Ви, месье Д, Арган, это состояние.

Девушка посмотрела на возлюбленного сияющими глазами, затем снова увела их на искрами ощетинившиеся камни, она знала, что каждый бриллиант весит примерно десять — пятнадцать карат, представляла, и какую сумму не грех запросить за них. Перед взором возникли картины будущего, обещавшие счастливую судьбу. У них уже есть имение, они везут с собой много денег, на которые можно открыть собственное дело. Оставалось малое — решить, в какую сторону повернуть коней, то ли возвратиться в Париж и смело влиться в новую жизнь, то ли продолжить путь и уже на родине возлюбленного разжечь добрый семейный очаг с многочисленной ребятней в будущем. Они сумеют обеспечить им беззаботное детство, а когда дети подрастут, отправят учиться в престижные университеты Европы. Лишь бы их союз черной меткой не пометили случайности, которых вокруг достаточно.

И все–же лучше было бы не испытывать судьбу в покрытой мраком неизвестности России, а вернуться в атмосферу цивилизованной Франции.

Девушка сделала губы трубочкой, приподнялась на подстилке:

— Месье, дай ла бока, — капризно попросила она.

— Что тебе подать? — наклонился вперед Дарган, силясь вспомнить, что означает частенько слышанное от нее слово.

— Ла лябра… — с придыханием прошептала она. Замерев в долгом поцелуе, обвила сильную шею любимого руками. Откинулась на подстилку, изучающе сверкнула зрачками. — Давай Париж?

— Ты хочешь вернуться? — усмехнулся в усы казак. — Нет, милая, у вас среди розовых камней одна канитель. Ни на охоту сходить, ни на горы посмотреть, разве это жизнь! Вот на Тереку аж дух от простора захватывает.

Спутница долго молчала, размышляя о чем–то своем, по щекам и под ресницами пробегали неясные тени, заставляя Даргана внутренне настораживаться. Он уже любил ее по настоящему и ни на кого не желал бы променять, даже на родственную по крови и по духу станичную скуреху с ярко алыми губами и щеками, с черешневыми глазами. Этим обладала и спутница, разница была лишь в цвете зрачков и волос, но у девушки к достоинствам прибавлялся светлый ум, за красивые глазки не купленный.

Перекинув камешки с ладони на ладонь, она полюбовалась игрой света в них, глубоко вздохнула:

— Ви, месье, — дурашливо сморщила носик. — Ла мур… дла дур.

— Уже нахваталась, — скрывая довольство, проворчал казак. — У подпоручика, что–ли, царствие ему небесное?

Только через два дня им с трудом удалось выбраться из дремучего леса и пустить коней вскачь по равнине. Казалось, буреломы с сумрачными чащобами никогда не кончатся, Дарган потерял все ориентиры, даже звезды не помогали выйти на правильный путь. И если бы не наткнулись на задранную волками телку, кровавые следы от которой вывели на едва приметную тропинку к глухой деревне, они продолжали бы плутать между покрытых мхом деревьев, не имея представления о том, в какой стране находятся. Дарган не решился заезжать в селение, теперь он опасался всего — и погони, и за сохранность добытых на болоте сокровищ, и за то, что измочаленная блужданиями в дебрях девушка самостоятельно решит повернуть коня назад, в теплый и обихоженный свой Париж. Но спутница лишь играла желваками на скулах, да неустанно хлестала себя веткой, отгоняя бесчисленных комаров.