Владислав Ельников - Рубежи Новороссии

• Название: Рубежи Новороссии
• Автор: Владислав Ельников
• Жанр: Военное
• Год: 2016

Сборник рассказов добровольца, отправившегося в апреле 2015 года в Новороссию. Книга уже была обнародована автором на ресурсе http://www.proza.ru/2016/03/27/2295 под названием «Война за Новороссию». Все права на данное произведение защищены.

От автора:

За время моей службы в армии Донецкой народной республики я писал письма о некоторых событиях того времени и встреченных мною обстоятельствах. Позднее из этих писем я попытался составить что-то вроде сборника рассказов, который и выношу теперь на ваш суд.

---

Так, тихо! Не торопиться! Никакой спешки, никаких там «живее» или «скорее». Ошибка в обращении с гранатомётом может стоить жизни не только мне, но и моим товарищам, ведь убойная сила гранаты поражает даже танк. Зарубаю себе на носу: в настоящем бою я ни в коем случае не стану торопиться, а буду делать всё самым тщательным образом и бить с наименьшего расстояния до цели, не более чем со ста метров. Этому меня научил предыдущий опыт стрельбы из гранатомёта.

Во-первых, «выстрел» для гранатомёта надо тщательно подготовить, на допуская огрехов и ошибок. Затем нужно точно прицелиться, что я сейчас и начинаю делать, но тут меня опять подводят мои плечи вкупе с бронежилетом. При прицеливании гранатомёт так и норовит сползти с плеча. Раз за разом поправляю его и целюсь снова и снова. Мне командуют «Гранатомёт, огонь!», но я не спешу. Что толку лупить, не прицелившись как следует? Здесь это будет дорогостоящий удар по воздуху, а в настоящем бою я могу обеспечить себе гибель, не причинив при этом ни малейшего вреда противнику. Промазав в него из гранатомёта, я выдам своё местоположение и вызову на себя огонь противника. Поэтому решаю твёрдо: бить только наверняка, прицелившись как можно тщательнее, и стреляя с небольшого расстояния. Дистанция в 300-400 метров делает попадание гранаты в цель маловероятной, в чём я уже хорошо убедился как на собственном опыте, так и наблюдая со стороны стрельбу других бойцов.

Итак, прицелившись возможно тщательнее, кричу «Выстреееееееееел», нарочно растягивая этот крик-предупреждение, чтобы другие бойцы успели отойти в стороны, заткнуть уши и открыть рты. Рот открывают в этих случаях для уравновешивания воздействия ударной волны на барабанные перепонки, чтобы избежать таким образом повреждения слуха.

Прокричав, оставляю открытым рот и нажимаю на спусковой крючок. В ответ мне — тишина. Да ведь я забыл снять гранатомёт с предохранителя! Снимаю, нажимаю, слышу сухой щелчок спускового механизма, и вновь — тишина. Взвожу курок, нажимаю опять, но получаю то же самое. Пороховой заряд, предназначенный для выброса гранаты из ствола и придания ей первоначальной скорости, оказался недоброкачественным. Вынимаю гранату назад, меняю пороховой заряд, собираю «выстрел», целюсь, и открыв рот, наконец стреляю. Раздаётся оглушительный «бах!» и граната уходит вперёд. Она разрывается точно по линии цели, не уйдя никуда в сторону, но не долетев до мишени метров пятьдесят… Недолёт! Промах!

Однако надо идти в наступление дальше. Мои товарищи уже ушли вперёд, я же собираю следующий «выстрел» и с заряженным гранатомётом так же иду вперёд. Поступает команда: «минный проход»! Она означает бегом собраться в колонну по одному и так же бегом преодолеть проход в лесополосе, условно означающий проход в минном поле, а затем вновь бегом рассыпаться в цепь.

Схватив кое-как в охапку свою амуницию, вскакиваю и бегу вперёд. Сейчас дороги каждые доли секунды, нельзя мешкать, ведь мои более молодые и сильные соратники быстро удаляются вперёд и любое промедление сразу увеличивает мой отрыв от них. На бегу кое-как накидываю на себя все эти ремни и лямки. Они, конечно же, падают с плеч, путаются, я пытаюсь их поправить, они вновь падают.

Надо бы выровнять дыхание, войти в правильный порядок бега, при котором дыхание согласуется с бегущими ногами, но заботы об амуниции отнимают всё мое внимание. Мне было бы совсем плохо и я безнадежно отстал бы от бегущей цепи наших бойцов, но тут мне на помощь приходит один из соратников. Он подхватывает мой подсумок с гранатометом, и мы устремляемся вперед. Теперь мне бежать гораздо легче, я нагоняю упущенное расстояние и далее двигаюсь в общей цепи. Вскоре мы достигаем конечного рубежа и вскакиваем назад в десантные отделения наших боевых машин пехоты. На этом наиболее трудную часть учений можно сегодня считать оконченной, дальше по степи нас мчит быстроходная гусеничная машина.

Да, трудно в учении, трудно… греховное естество хочет этих трудностей избежать, но позднее, отдышавшись и отдохнув, начинаешь понимать необходимость этих трудных упражнений. Самое главное здесь — они вырабатывают слаженность, способность правильно действовать сообща, следить за поступающими командами и исполнять их. Можно сколь угодно долго доказывать недостатки исполняемой нами тактики, но ценность полевых занятий заключается в приучении к самой тактике как таковой. Такт — отдельное действие, тактика — слаженность отдельных действий между собой. На первый взгляд это кажется простым, но на деле этому необходимо учиться, учиться долго и с большим трудом, отсекая при этом лень, своеволие и высокоумие.

ПОМОЩЬ ПЕСНИ

…Не утихающий сильный холодный ветер с дождями. Стоит ужасная осенняя распутица. Новороссийский чернозём превратился в чёрную липкую грязь, пачкающую всё что только можно: обмундирование, оружие, боевую технику, одеяла и матрацы в палатках, дрова и котелки. Вдобавок ко всему, наш лагерь оказался лишённым воды, стало быть ни умыться, ни побриться, ни даже помыть руки перед едой было невозможно.

Грязь и холод, холод и грязь. И ещё — неистребимая ничем сырость. И дыры в крыше палатки, под которыми верхний ярус нар превращается в болото. И неимоверная усталость, потому что во время занятий нам приходилось проходить пешком по несколько километров, будучи в полном зимнем обмундировании и боевой экипировке. К этому непомерному весу добавлялась та самая липкая грязь, льнущая к обуви на каждом шагу и дававшая ощущение колодок, одевавшихся в прошлые времена на ноги преступников. Естественно, что в таких условиях все мы пребывали в очень мрачном настроении.

И вот в один из таких дней мы идём строем к намеченному рубежу. Не шагаем, не маршируем, а едва идём, скользя и чавкая подошвами обуви по бесконечной грязи. Не пройдя и километра, приходится делать привал. Бойцы устало рассаживаются, хмуро молчат. Кто-то пытается отпустить какую-то дурацкую шуточку, но быстро умолкает. Другой включает закачанную в телефон звукозапись какой-то пошлятины в стиле рэп, на редкость бездарной и безвкусной. Телефон уныло и надсадно хрипит, и тут я вспоминаю о маленьком звуковоспроизводящем устройстве, купленном мною ещё летом в Дебальцево. Оно представляет собой небольшой кубик, легко помещаемый в карман бушлата. В этот раз я прихватил этот кубик с собой на полигон, и тут решил воспользоваться им для поднятия духа бойцов.

Включаю, звучит одна патриотическая песня за другой. Их подборка у меня не хитрая: главным образом это все те же произведения Александра Харчикова и Ольги Дубовой. Сейчас здесь, на привале, вроде бы никто их не слушает, но мой звучащий кубик легко подавляет чей-то телефон с льющейся из него бездарью.

Отдых окончен, мы поднимаемся, строимся, и идём дальше. Снова грязь, снова беспросветное, хмурое небо над головой, снова ветер и дождь. Вдруг командир роты «Дикой» говорит мне:

— Замполит, давай, включи что-нибудь. Ну, из того, что у тебя там есть…

Быстро соображаю, какая песня могла бы сейчас подойти лучше всего. Кроме того, намеченную песню надо быстро найти на стоящей в кубике флешке, что довольно непросто: в этом отношении возможности кубика очень ограничены. Кроме того, делать необходимое приходится на ходу, не выходя из строя. Но вот звучит песня Ольги Дубовой «Честь имею!»:[16]

https://www.youtube.com/watch?v=hgAHallURRw

ЧЕСТЬ ИМЕЮ!

Говорил в детстве дед мне такие слова:
«Жизнь я прожил, и стала седой голова.
Лишь Отечеству отдал я жизнь одному,
Только честь, только честь никому».

Припев:
Честь имею, и ее не продаю!
Честь имею в мирной жизни, и в бою!
Честь имею! На века
Будет наша Россия крепка!

И отец подхватил тот Суворовский клич:
«Верь, надейся, люби, и не трусь, и не хнычь.
Веру Богу отдай на всю жизнь одному,
Только честь, только честь — никому».

Припев.

Обняла, приласкала, промолвила мать:
«Если в сердце любовь, то в душе благодать,
Сердце чувству любви ты отдай одному,
Только честь, только честь — никому».

Припев.

Песня оказала на нас удивительное действие! От унылого настроения не осталось и следа, пошлые шуточки мгновенно смолкли, «Дикой» был просто потрясён:

— Вот бы на видео нас с этой песней снять, а!

Но самое главное было в том, что мир вокруг нас словно преобразился, хотя на самом деле всё окружающее оставалось тем же: тот же холод и грязь, тот же дождь и распутица. Однако откуда-то появились силы, а трудности растаяли словно дым. Удивительно, но в этот раз не последовало обычных для подобного случая насмешек и даже хмыканий — песня была воспринята на «ура».