Диана Гэблдон - Путешественница

• Название: Путешественница
• Автор: Диана Гэблдон
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-55006-7

Это сага, которая завоевала сердца миллионов читателей во всем мире.

Это сага о великой любви Клэр Рэндолл и Джейми Фрэзера – любви, которой не страшны пространство и время.

Это сага о женщине, которая, оказавшись в совершенно непостижимой ситуации, нашла в себе силы и мужество противостоять обстоятельствам.

Двадцать лет назад Клэр Рэндолл, используя магию древнего каменного круга, вернулась из прошлого, спасаясь от неминуемой гибели и спасая свое нерожденное дитя. Двадцать лет она прожила в современном мире, продолжая любить того, с кем ее разделили века. Но теперь, когда она узнала, что ее возлюбленный Джейми Фрэзер выжил после ужасной битвы, ничто не может удержать ее здесь. Клэр без колебаний возвращается в Шотландию XVIII века, чтобы разыскать Джейми. Однако за эти годы каждый из них пережил слишком многое. Остался ли Джейми тем достойным восхищения человеком, которого Клэр полюбила когда-то? Смогут ли они возродить пылкое и глубокое чувство, которое некогда связывало их?

---

– Вот они были людьми подобного типа. Люди, которые знали, в чем их предназначение, и готовы были рискнуть всем на свете, чтобы его исполнить. Но большинство, и ты это прекрасно знаешь, не таково. Нельзя, конечно, сказать, будто у них нет чувства долга или предначертания – просто оно у них не столь обостренное.

Он снова взял мою руку, повернул ее ладонью вверх и провел пальцами по переплетающимся линиям. Было щекотно.

– Неужели все это обозначено здесь? – с улыбкой спросил Фрэнк. – Действительно ли великие судьбы и грандиозные деяния предопределены от рождения? Или все дело в том, чтобы люди, наделенные от рождения сей великой страстью, оказались в нужных обстоятельствах в нужное время? Изучая историю, невольно начинаешь задаваться подобными вопросами, хотя ответов на них история как раз не дает. Мы знаем о них лишь то, что они совершили. Но, Клэр… – Он постучал по обложке книги, и в голосе его прозвучала нотка предостережения. – Всем им пришлось чем-то за это заплатить.

– Знаю.

У меня было такое ощущение, будто я наблюдала за нами обоими со стороны: отчетливо видела Фрэнка, привлекательного, худощавого, чуть усталого, с легкой красивой сединой на висках, и себя, растрепанную, неопрятную, в хирургической одежде, смявшейся и смоченной на груди слезами Брианны.

Некоторое время мы сидели молча, моя рука все еще покоилась в руке Фрэнка. Я видела таинственные линии и борозды, четкие, как на дорожной карте. Только вот знать бы, куда ведут эти дороги?

Несколько лет назад мне гадала по ладони одна немолодая шотландская леди по фамилии Грэм, к слову, бабушка Фионы.

– Линии на твоей руке меняются по мере того, как меняешься ты сама, – сказала она тогда. – Не так важно, с чем ты родилась, как то, какой ты себя сделаешь.

Ну и какой я стала, что из себя сделала? Черт знает что, вот что! Не вышло из меня ни хорошей матери, ни хорошей жены, ни хорошего врача – сплошное недоразумение. Когда-то я воображала себя цельной натурой, которая способна любить мужчину, выносить ребенка, лечить больных. И все это существовало в естественном единении, а не в виде нелепых фрагментов, на которые теперь распалась моя жизнь. Но все осталось в прошлом, где рядом был Джейми, я любила его и некоторое время чувствовала себя – и являлась! – частью чего-то большего, чем я сама.

– Я буду забирать Бри.

Я так глубоко погрузилась в невеселые размышления, что смысл сказанного Фрэнком дошел до меня не сразу, и я в недоумении уставилась на него.

– Что ты сказал?

– Я сказал, – повторил он терпеливо, – что буду забирать Бри к себе на работу. Она может приходить из школы в университет и играть в моем кабинете до конца рабочего дня.

Я потерла нос.

– Мне казалось, что ты не одобряешь сотрудников, которые таскают детишек на работу.

Он критически относился к миссис Клэнси, одной из секретарш, которая в течение месяца приводила на работу своего внука, мать которого приболела.

Фрэнк неловко пожал плечами.

– Это так, но в каждом случае нужен особый подход. Да и вряд ли Брианна станет носиться взад-вперед по коридорам с пронзительными воплями и разбрызгивать чернила, как Барт Клэнси.

– Вот уж за что не поручусь, – усмехнулась я. – Но ты это серьезно?

На самом деле серьезность его предложения была очевидна, и где-то внутри меня начало осторожно вызревать еще робкое, боязливое чувство облегчения. Я могла не доверять Фрэнку в отношении физической верности, да и знала на самом деле, что уж верности-то он не хранит, но вот сомневаться в его любви к Бри у меня не было ни малейших оснований.

Вот так неожиданно разрешилась одна из самых трудных проблем. Мне не нужно будет спешить домой из больницы, терзаясь страхом, что я припозднилась, отгоняя мысль о том, что Брианна опять куксится у себя в комнате, потому что ей не нравится нынешняя приходящая няня. А вот Фрэнка моя девочка любит, и мысль о возможности бывать в его кабинете каждый день приведет ее в восторг.

– Почему? – спросила я напрямик. – Ведь мне прекрасно известно, что ты вовсе не в восторге от моих медицинских пристрастий.

– Не в восторге, – задумчиво признал он. – Но дело не в этом. Ясно, что тебя все равно не остановить, и, возможно, единственное, что я реально могу сделать, – это помочь тебе добиться своего, причем с наименьшим ущербом для Брианны.

Лицо его чуть посуровело, и он отвернулся.

* * *

– Если он когда-либо чувствовал, что в его жизни есть нечто главное, то, ради чего стоит жить, то это была Брианна, – подытожила Клэр.

Несколько мгновений она молча помешивала какао, а потом вдруг спросила:

– Но что так заботит вас, Роджер? Почему у вас возникли эти вопросы?

Он ответил не сразу, медленными глотками попивая какао. Оно было насыщенным, темным, со свежими сливками и крупинками коричневого сахара. Фионе, которая всегда была реалисткой, хватило одного взгляда на Брианну, чтобы отказаться от попыток заманить Роджера в брачные силки через желудок, но она была поваром милостью божьей, так же как Клэр врачом, и просто не могла готовить плохо.

– Наверное, потому, что я историк, – ответил наконец Роджер, глядя на Клэр поверх чашки. – Мне нужно знать. Моя задача как раз в том, чтобы узнавать, как жили люди, что они делали и почему делали именно так.

– И вы думаете, что я могу рассказать вам об этом? – Она остро взглянула на него. – Или что сама это знаю?

Он кивнул, попивая какао маленькими глотками.

– Знаете лучше, чем многие. Большинство источников, доступных историку, лишены вашей… – Он помедлил, подбирая нужное слово, а найдя, улыбнулся. – Скажем так: вашей уникальной точки зрения.

Неожиданно напряжение ослабло.

– Скажем так, – рассмеялась Клэр, снова берясь за чашку.

– Другой важный фактор, – продолжил Роджер, не сводя с нее взгляда, – это ваша честность. Мне кажется, что вы не стали бы врать, просто не смогли бы, даже возникни у вас подобное желание.

Она взглянула на него и издала короткий сухой смешок.

– Вот тут, молодой человек, вы ошибаетесь: каждый может солгать, если на то есть веская причина. Даже я. Просто тем из нас, у кого все на лице написано, приходится продумывать свою ложь заранее и приучать себя к ней.

Склонившись над лежавшими перед ней бумагами, она стала перебирать их, медленно переворачивая страницы одну за другой. Это были копии реестров прибытия и отбытия заключенных английских тюрем. Задача усложнялась тем, что не все тюрьмы королевства управлялись по единому принципу с должным оформлением документов.

Находились начальники, которые не вели отдельных списков заключенных, а заносили сведения об их прибытии, отбытии или убыли по причине смерти наряду с прочими ежедневными записями, не видя большой разницы между смертью узника и забоем пары волов на солонину для кормления оставшихся заключенных.

Роджер уже решил было, что Клэр оставила этот разговор, но она снова подняла голову.

– В общем, вы совершенно правы, – призналась она. – Я честна скорее от недостатка гибкости, чем от чего-либо другого. Мне трудно не сказать, что я думаю. И как мне кажется, вы понимаете это, потому что мы с вами в этом отношении родственные души.

– Правда?

Роджер почувствовал странную радость, как будто кто-то преподнес ему неожиданный подарок.

Клэр кивнула и взглянула на него с едва заметной улыбкой.

– Ну да. Тут, знаете ли, не ошибешься. Такие люди наперечет – те, которые сразу выкладывают всю правду и о себе, и о тебе, и обо всем на свете. Пожалуй, я за всю жизнь знала только троих… теперь вот уже четверых.

Ее улыбка стала шире.

– Первый, конечно, Джейми. – Ее длинные пальцы легко остановились на стопке бумаг, почти лаская их своим прикосновением. – Еще мэтр Раймон, фармацевт. Я знала его в Париже. И друг, с которым я познакомилась во время учебы на врача, Джо Абернэти. Ну а теперь, думаю, к ним добавились и вы.

Она допила остатки насыщенной коричневой жидкости, поставила чашку на стол и посмотрела прямо на Роджера.

– Впрочем, и Фрэнк тоже был по-своему прав. Если ты знаешь, для чего ты предназначен в жизни, тебе не обязательно легче, но, по крайней мере, ты не тратишь время зря, задаваясь вопросами или сомневаясь. Если ты честен – ну что ж, это тоже далеко не всегда облегчает жизнь. Хотя, как мне думается, если ты честен с самим собой и знаешь себя, вероятность того, что ты будешь делать не то, что надо, а потом сожалеть о потраченной впустую жизни, несколько уменьшается.

Она отодвинула в сторону одну стопку бумаг и придвинула следующую – подборку папок с логотипами Британского музея на обложках.

– Это было присуще Джейми, – произнесла она тихо, словно самой себе. – Он был не из тех, кто способен отвернуться от дела, которое считает своим, каким бы опасным оно ни было. И я думаю, он не считал, что прожил жизнь впустую, – неважно, что с ним происходило.

Она погрузилась в молчание, разбирая каракули какого-то давно умершего клерка в поисках записи, способной подсказать ей, как прожил и завершил свою жизнь Джейми Фрэзер, как долго он томился в тюремной камере и увидел ли свободу.