Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ]

• Название: Логово серого волка [СИ]
• Автор: Маргарита Бурсевич
• Жанр: Фэнтези

Оборотни — сильные и смелые, но в то же время чуткие и ранимые… Они преданы своей семье и любимым, но беспощадны к врагам. Какая доля ожидает юную травницу, что принесла им дурную весть? А вдруг это — судьба, что так причудливо переплетает наши жизни? А вдруг это — любовь, что выдержит все испытания и препоны врагов? И разве различие культур и взглядов может встать на пути у настоящих чувств?

---

— Ваша жена и ваш сын спят, — сказала я ему в спину и отвернулась к огню.

Громкий судорожный вздох — единственное свидетельство того, что он меня услышал.

— Рома? — боясь поверить в мои слова, спросил Гай.

— Домой хочу, — я встала на ноги и положила руку на локоть своего отца. — Оставим семью наедине, им нужно.

Из избы я вышла не оглядываясь. Благодарность мне была не нужна, не для того меня учили помогать. Сказать самой тоже было нечего. Зато у меня есть важное дело, которое нужно было сделать уже давно.

Обратный путь оказался во стократ короче, словно не было этих наметенных сугробов и встречного ветра, который так и не унимался. Гай больше не задавал вопросов, видя, что беседовать я не настроена. Что тут скажешь? Все хорошо, что хорошо кончается, а остальное подождет. Молчать в компании седого оборотня всегда было комфортно, а теперь, когда чувствуешь в нем не только понимание, но и близкую родную душу, ощущаешь себя еще лучше. Покой, волнами исходящий от него, и крепкая рука, надежно удерживающая меня при ходьбе по глубокому снегу, все это часть моего нового дома.

— Устала? — все же спросил меня Гай, как только мы преодолели центральные двери.

— Нет, — честно ответила я.

Удивительно, но это было именно так. Словно не было часов напряженной борьбы, как будто не было всей этой ночи.

— Уверена? — сомнение было написано на его лице крупными буквами.

Сам же он выглядел на редкость помято и измотано. Синие круги под глазами, четко проявившиеся морщинки, которые прежде я не замечала, опущенные плечи, как под влиянием тяжелой ноши.

— Иди, отдохни, — положила я ладонь ему на небритую щеку. — А у меня еще дела.

Ждать его ответа я не стала и напрямик пошла в свою комнату, намереваясь привести себя в порядок. Вид у меня, должно быть, плачевный. Рукава испачканного кровью платья по-прежнему закатаны, волосы растрепаны, кожа лоснится от пота, который катил с меня градом несколько напряженных часов. Сейчас я, как никогда, похожа на ведьму из детских сказок.

Немного погодя, отмокая в большой лохани, от которой шел обильный пар, я прокручивала в голове последние события и слова, сказанные Полин. Видимо, меня нужно было хорошенько встряхнуть, чтобы я заметила и осознала многие вещи, которые прежде упускала из-за своей зацикленности на ложном чувстве вины. Мне и раньше говорили, что я не виновна в смерти Леи, но слышать от других и понимать самой — это разные вещи. Мне понадобилось много времени, чтобы прийти к выводам, которые сейчас казались такими логичными. Но это был трудный для меня путь.

Еще час спустя, я медленно шла по коридору, отсчитывая шаги, перед тем как открыть дверь, которую прежде миновала быстрыми шагами. Навстречу мне шел сморщенный низкий старичок.

— Ли Бэй, — привлекла я его внимание к себе.

— Я слушать.

А говорить-то и нечего. Поэтому я, просто приблизившись вплотную, поцеловала его в морщинистую щеку.

— Спасибо за все!

Мудрый старик не стал спрашивать, за что благодарю, он просто кивнул и продолжил свой путь.

Благодарность — странная вещь. Она не всегда бывает логичной, и приходится к месту. Вот и мне она сегодня была не нужна и Ли Бею не нужна. Просто мы делаем то, что можем, а остальное, не наш выбор, и не зависит от нас.

А вот и комната, которую я избегала все время, проведенное в замке Вульфа. Но все решено. Я толкнула дверь, и она бесшумно отворилась.

Большое пространство казалось насмешкой над маленьким мальчиком, лежащим на огромной кровати, не подходящей ему по размеру. К моему удивлению, здесь никого не оказалось. И только парящий таз с теплой водой и стопка чистых пеленок говорили о том, что совсем недавно его проведывали и позаботились обо всех его нуждах, пока Руфь отсутствовала. Я медленно приближалась, словно нашкодивший мальчишка к строгому отцу, и боролась с желанием сбежать. Шаг, другой, а потом ноги сами понесли меня быстрее. Появилось странное нетерпение и желание увидеть, узнать, познакомится с человеком.

Обложенный подушками и одеялами, он размахивал крошечными кулачками и кряхтел, жалуясь на то, что остался один. Маленький мальчик был одет в свободную распашонку, которая не мешала двигаться, а снизу закутан в пеленку для сохранения тепла. Забавная шапочка закрывала голову, но из-под нее виднелись светлые волоски, точно такого же цвета как были у его матери. Серые глаза серьезно рассматривали высокий потолок и бровки складывались домиком от неизвестной мне думы. Маленький, беззащитный, и совсем один.

Я вмиг забыла, что собиралась сказать или сделать. Глупо, наверное, но я, собираясь сюда, мысленно подбирала слова. Он же не поймет. А как мне объяснить, что случилось тогда, в тот злополучный вечер среди болот? Как рассказать, что мне безумно жаль, что он потерял родителей, и о своей роли в этом? Зачем я собиралась об этом говорить с младенцем, которому нет и двух месяцев? Но мне казалось это таким важным… А сейчас я стою и молчу.

— Ну, здравствуй, — шепнула я почти неслышно.

Может, он уловил этот неясный звук, а возможно просто заметил, что уже не один, но он посмотрел прямо на меня. Глаза блеснули сталью, маленький носик насупился, и Богдан громко задышал. А потом…

А потом он мне улыбнулся. Беззубой, кривой, дрожащей улыбкой. Ему было сложно контролировать свою мимику, и потому улыбка то пропадала, то вновь появлялась. Ножки стали активно сгибаться в коленях, а пятки ударяться о кровать. Ручки еще более живо замелькали в воздухе. Я не ожидала. Не думала, что меня будут так рады видеть. Словно он ждал, а я все не приходила.

— Маленький, ты прости меня, что я так долго, — сказала я ему, медленно опускаясь на колени перед кроватью.

Край как раз оказался на уровне груди, и было удобно, сложив руки перед собой, склониться над ребенком.

— Прости, что меня не было рядом. Прости…

Одинокая соленая капелька сползла по щеке, бесшумно падая на простыню. Холодная решимость, раскололась на осколки, и каждый болезненно впился в душу. Стоило лишь понять, что этот человечек совсем не чувствует ко мне презрения или ненависти. Он еще многого не знает, но я верила, что оценит самопожертвование родителей и поймет мой выбор. А сейчас он просто рад мне, а я тому, что провидение сохранило ему жизнь. Этот мир становился гораздо светлее от каждой его неумелой улыбки. Кровоточащая душа словно омылась от темных пятен боли и вины, которые я сама на себя примерила. И мне в эту минуту стало безумно жаль времени, которое я потратила попусту, а ведь могла провести его с ним. С этим человечком, которому нужна родная душа, и мне очень хотелось стать таким человеком для этого малыша.

Я аккуратно протянула руку вперед, боясь напугать его резким движением, но он в ответ очень проворно перехватил мой палец, крепко сжав его в кулачке. Теплая ручка, мягкая как упругое тесто. Короткие пальчики, цепкие, словно колючки репейника, и уже такие сильные.

— Здравствуй, Богдан.

В ответ мне раздался довольный писк и бульканье. А потом мой завоеванный палец потянули в рот.

— Эй, проказник, он же невкусный, — улыбнулась я.

Но он так не думал, так как со смаком принялся обмусоливать палец голыми деснами.

— Проголодался, — раздался голос у меня за спиной.

Я дернулась от неожиданности, так как совсем не слышала, что кто-то вошел.

— Пора кормить, — кивнула на кувшинчик с молоком Ивон.

Она проворно разложила на столе принесенное, среди которого, помимо кувшина, оказался хлебный мякиш и тонкая ткань. А я все так и сидела на полу, как изваяние, пока мою руку облизывали и посасывали.

— Ну, что сидишь? Помогай, — позвала она меня. — Уже совсем старая стала. Нет в руках прежней твердости, боюсь, не справлюсь сама.

Ивон совсем не старческими, быстрыми, четкими движениями смяла шарик из хлеба и, укутав его в ткань, окунула в молоко.

— Напитается, дашь мальцу.

Сунув мне в руки кувшин, кормилица ушла не оглядываясь.

Не в первый раз она появляется в сложный для меня момент и несколькими фразами перемешивает мысли в моей голове. Вот и сейчас я глядела ей вслед со смесью недоумения и благодарности. Я ни на секунду не поверила, что она не в состоянии сама справиться с мальчиком. Но была очень признательна ей за то, что она нашла для меня предлог задержаться здесь подольше и не чувствовать себя лишней.

Богдан нетерпеливо завозился и закряхтел, напоминая о том, что он все еще голоден.

— Сейчас, маленький. Я мигом.

Проверив температуру молока, я присела на край кровати, чтобы было удобно дотягиваться до кувшина с молоком, и аккуратно, с благоговением, подняла на руки ребенка. Он оказался тяжелей, чем я думала, теплым и очень вертким для своего возраста. Чуть сжав руки вокруг него, чтобы случайно не уронить, я помогла ему взять в рот хлебно-молочный узелок, который он с удовольствием принял. Богдан вытягивал из него молоко жадными глотками, не забывая при этом теребить хвостик ткани, свисающей у меня из рук. Забавная манера делать сразу несколько дел вызывала улыбку.