Марина Голубицкая - Вот и вся любовь

• Название: Вот и вся любовь
• Автор: Марина Голубицкая
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010

Этот роман в письмах, щемящий и страстный, — для всех, кто когда-либо сидел за школьной партой и кому повезло встретить настоящего учителя. Переписка двух женщин подлинная. От бывшей ученицы — к бывшей школьной учительнице, от зрелой благополучной женщины — к одинокой старухе-репатриантке. Той, что раз и навсегда сделала "духовную прививку" и без оценок которой стало трудно жить.

---

— Ну, сейчас… сейчас, наверное… — Заглядываю ей в глаза и догадываюсь: — По литературе пять?

Она протягивает тетрадь. Позавчера я вздохнула, засыпая: написать бы Наташу по эпилогу — про семью, материнство — жаль, что такую тему никогда не дадут… На сочинение дали две физики и две литературы. Елена на доске выписывала темы, последняя — «Наташа Ростова как нравственно–эстетический идеал…» За окном еще не рассвело, в классе жарили батареи, мне не хотелось писать про первый бал. Я зашелестела закладками, примериваясь к Пьеру — Елена Николаевна скрипнула мелом и вывела в скобках: «по эпилогу»…

Мы стоим, как пешеходы на мостовой, обтекаемые интенсивным движением. Я листаю тетрадь, обнаруживаю пять с плюсом, вижу приписку «Молодец!» — и вспыхиваю. Она смотрит серьезно.

— Ты, Иринка, мне открыла социальную роль женщины. — Улыбнулась, склонила голову набок. — А волосы–то, волосы!

У нее волос два сантиметра. Я краснею:

— Растрепались. Как у Кукшиной.

— Такие волосы, как спелая пшеница? Такие волосы — у Кукшиной?! Иринка, ты бы не собирала их резинкой…

5

Тогда же объявился Левушка. Прорвался через помехи собственной дикции, обрушился лавиной загадок, парадоксов, нелепых строчек наподобие этих:

Будет пожар от электроприбора,

Если его оставить включенным в сеть без надзора.

Он и сам был, как электроприбор без надзора. Завидев на школьной лестнице наших мальчиков, Левушка начинал излагать им свои теории, преследовал слушателя, дергал за ноги и, опрокинув носом в ступени, продолжал говорить. Он носил портфели сразу всем нашим девочкам, свой портфель держал в зубах и говорил, говорил, говорил… Левушка учился в десятом, знал в математике все, что мы только могли спросить, но не собирался в МГУ — из–за какой–то болезни мозга.

Свой первый рассказ я закончила перед поездкой на свадьбу Левиной дочери. Не была уверена, что успею, и накануне позвонила другу.

— Слушай, если что, там у меня… рассказ в компьютере. Если я не успею… отослать учительнице, ты запиши адрес…

Муж на свадьбу не ехал, я ехала со старшей дочерью, но не могла сказать мужу «если что». Друг забеспокоился:

— Не езди. Если что–то такое чувствуешь, не езди! — Я ничего «такого» не чувствовала, просто боялась, что она не прочтет мой рассказ.

Я успела. И выправить, и напечатать. Опустила письмо в огромный ящик, деревянный, устланный чужими конвертами — он так и не подтвердил получения…

Как всегда, мы с Машей прособирались, попали в пробку и в дождь, в ЗАГС опоздали, поехали сразу в кафе и подоспели как раз в тот момент, когда входили молодые. Мы оказались единственными «со стороны родителей невесты». Вся Левина родня давно в Израиле, жениха из районного городка дочь нашла в сохнутовском лагере. Две пары еврейских родителей протягивали хлеб–соль на вышитом рушнике. Я выглянула из–за плеча невесты, Левушка тут же, нарушив симметрию, кинулся прямо ко мне, обогнул новобрачных:

— Хлеб–соль мужского рода или женского? А диван–кровать? А Леня что, не приехал?

Левин класс тоже учила Елена Николаевна, но он сбегал к нам со своих химий и биологий: ее уроки никогда не повторялись. Однажды, когда Левушка, как обычно, что–то вытворял на перемене, Елена им залюбовалась:

— Но Лева–то, Лева… Как влюблен…

— Вы тоже заметили?! Что ему нравится Оля?

Оля Шапиро была директорской дочкой.

— Он влюблен в тебя. Иринка, неужели не видишь?

В меня?! Это лестно… В первые дни Левушка вертелся возле Оли… Потом он ходил за мной по пятам, помогал с математикой, провожал, когда Леня был занят, и сидел у меня допоздна. Мы ходили втроем, он ходил за Леней по пятам, читал стихи, провожал его, когда я была занята, и сидел у Лени допоздна. Один раз подал мне руку и покраснел. Один раз покраснел и сказал:

— Какие волосы у тебя… Блестят на солнце. Красиво.

Он был влюблен в нас обоих, писал реферат «О ревности», и все мы любили Елену Николаевну, а она любила всех нас.

6

Вот уж кто был совсем не нужен, так это дети учителей! Зачем нам еще какие–то любимчики? Сын классной руководительницы был на три года нас младше, но мелькал в классе чаще, чем Левушка. Сын Елены… да–да, у нее был сын! — то ли Валерик, то ли Виталик, он закончил английскую школу. Студент–филолог. Я видела его лишь раз, издалека, зимним вечером. Мы возвращались шумной компанией с каких–то развлечений, смеялись, толкались, играли в снежки. Кто–то сказал: вот сын Елены. Он шел, зябко кутаясь в воротник, будто буржуй из «Двенадцати». Узкие плечи, тщедушная фигурка — я не узнала бы его, встретив снова…

Я мучилась над пьесами Чехова, задолго до того, как доросла до них «по программе», не понимая в отсутствие авторского текста, кто из героев хороший, кто плохой. Мои родители не вникали в эти интеллигентские «ахи» и «охи», не любили запущенные старые квартиры, и я, пока не узнала Елену, слегка презирала прослойку, к которой собиралась принадлежать.

…На уроке по «Господам Головлевым» обсуждалось их любимое семейное предание — как маменька «весь аукцион перерезала». Е. Н. сказала, а я запомнила:

— Это так важно, о чем в семье говорят. Люди стремятся к благополучию, духовная жизнь откладывается. Вот переедут, отремонтируют квартиру, детей выучат музыке… а сами потом. Потом не бывает. Никогда не бывает.

Она рассказывала о персонаже Ремарка, русском эмигранте в Париже.

— У него на чердаке были цветы. Роскошные. Все плохонькое, человек бедствовал, а цветы необыкновенные. Человеку необходима роскошь. Хотя бы в чем–то одном… — И забывала в школе букеты, которые мы дарили ей в День учителя.

О любви она говорила свободно. Герой «Битвы в пути» взял за плечи женщину — взял случайно, но вдруг почувствовал, что не хочется убирать руки.

— А любви без этого не бывает, без физического, телесного ощущения, что человек свой, родной…

Мы удивлялись, почему Варе нравится Мечик, а не Морозка, мы громили «Разгром» Фадеева, Е. Н. защищалась:

— Но ведь Мечик — тонкая натура…

Класс спорил до хрипоты: тонкая натура — у верных бойцов революции. От этих слов она сникала, хваталась за голову, начинала вмиг как–то вянуть, и вдруг легко, в несколько фраз, опрокидывала все наши доводы. Мы понимали, это она для полемики, даст поспорить и скажет разгадку, это что–то вроде Левушкиных задачек: у предателя — тонкие чувства?! Его может предпочесть простая девушка?.. Прозвенел звонок, но она так и не раскрыла секрета.

Она никогда не говорила нам о себе, ни разу не сказала «в наше время» или «а я во время войны…», хотя мы проходили и ее времена. Конечно, мы кое–что о ней знали. Мать Коваленко работала с ее мужем, — муж был старше на двадцать восемь лет! Профессор, психолог, мировое светило. Вольф Соломонович Берлин. Я решила в свои пятнадцать, что она потому и не красится, потому так странно стрижется, чтобы сгладить разницу в возрасте.

7

…Тема Джульетты светлая, а вокруг нравы грубые. Парни во время танца заглядывают девушкам под юбки, те раздвигают ноги, парни заглядывают между ног. Между ног! — так и сказала, при всем классе, я чуть не провалилась со стыда. Мама считала, что чистота — это неведение. Мама объяснила, что дети рождаются через пуп, и я верила маме до десятого класса, а отношения сдерживала угрозой: «Если что, мне придется повеситься… Не применять же нам противозачаточные средства!» Длинное слово, вычитанное в журнале «Здоровье», казалось пределом пошлости.

Мы поссорились после летних каникул. Наверное, не надо было расставаться. Он уехал в лагерь комсомольского актива проявлять свои лидерские наклонности. Я с родней на челябинские озера: ловить раков и читать «Иудейскую войну». Через месяц мы собирались в водный поход, но в лагере его наградили путевкой в «Орленок», а меня — несбывшимися надеждами: в поход я отправилась без него…

После «Орленка» он три дня не звонил. Что чувствует женщина, когда три дня не звонит любимый? Наверное, то же, что и девчонка в шестнадцать лет. Сердце запараллеливается на телефон, разрываясь чужими звонками. После выяснилось, что прямо с вокзала родители увезли его на дачу. После выяснилось. Но я примерила на себя разлуку.

Леня вернулся, травмированный успехом, привез медали — за бальные танцы, спорт, КВН. Девочки из разных городов писали моему мальчику письма. Мы поссорились и помирились, но я не радовалась его успехам. В классе был другой стиль: математика, физика, олимпиады. Я собралась на мехмат МГУ, а у него игрушечные медали и письма влюбленных девочек! Я его даже не ревновала, просто не принимала эту жизнь, прожитую без меня. Пожимала плечами и уходила с Левушкой, уже студентом: он помогал мне готовиться в МГУ.