Юрий Визбор - Альтеpнатива веpшины Ключ

• Название: Альтеpнатива веpшины Ключ
• Автор: Юрий Визбор
• Жанр: Русская классическая проза

---

...Уже дело шло к обеду, когда наверх к Садыкову поднялись двое: лично сам Табачников и с ним неизвестный пожилой мужчина, тоже в галстуке. Оба, непривычные к подъему без лифта, стояли с одышкой. Садыковские парни при начальстве слегка напряглись и стали неестественно громкими голосами подавать команды и кричать на Машу-крановщицу, которая тоже при виде начальства несколько завесила в воздухе очередную панель. Табачников вместо обыкновенного своего фальшиво-приподнятого: "Как дела, братцы? Вижу, что идут!" - вместо этого слабым жестом показал гостю на Садыкова, сказав при этом только одно слово: "Вот".

- Здравствуйте, - сказал Володе человек. - Я Воронков Вячеслав Иванович.

Очевидно, этот человек привык, что его фамилия производила некий эффект. Но Володя не знал никакого Воронкова и просто представился: "Садыков", на всякий случай добавив: "Бригадир".

- Помоги товарищу Воронкову, Володя, если сможешь, - сказал Табачников. - Я тебя отпущу.

- Куда отпущу?! - закричали на Табачникова напарники Володи. - А мы что здесь?

- Сами, сами покомандуете, - сказал Табачников и вежливо отошел.

- Что стряслось? - спросил Володя.

Вместо ответа Воронков отвел Володю в сторону.

- Вы альпинист? - спросил он.

- Альпинист.

- Хороший?

- Чемпион республики. Трижды. А в чем дело?

Воронков не без некоторого колебания сказал:

- Я вам заплачу. Надо дверь открыть. Дверь в квартиру.

- Захлопнулась, что ли?

- Возможно, - ответил Воронков.

- Вызовите слесаря.

- Он будет ломать. Очень дверь хорошая, жалко. И очень хорошие замки. Я из Финляндии привез.

- И что вы хотите?

- Нужно, чтобы вы проникли в квартиру через окно. Я живу на последнем этаже. Окно открыто.

Тут Воронков как-то замялся...

- В общем, - продолжал он, - нужно действовать решительно. И быстро. Не обращая, как говорится, ни на что. Я буду в это время стоять уже за дверью. Быстро направляйтесь к двери и открывайте ее!

Воронков тут энергично повел плечом, как-то дернулся, словно желая показать, как следует "быстро направиться к двери". Володю удивила такая инструкция. Впрочем, он предположил, что товарищ Воронков просто опасается, что, проникнув в квартиру и задержавшись в ней на какое-то время, товарищ Садыков может мимоходом что-нибудь стибрить. Или слямзить. Или умыть. А что? быстро, на ходу. Взял и пошел... Володя печально усмехнулся.

- Я понимаю, насколько это сложно, - сказал Воронков. -Вы будете рисковать жизнью...

- Я не картежник, - ответил Володя. - Я никогда не рискую. Тем более жизнью.

Саша Цыплаков сидел за столом президиума в конференц-зале., На сцене висели большие картонные планшеты с нарисованными на них домами и планами района. Молодой архитектор защищал диплом. В открытые окна влетал еще не сухой, но уже знойный воздух начинающегося лета.

- ...мы ставили своей задачей, - говорил молодой архитектор, - органически вписать микрорайон в весьма сложный рельеф нескольких холмов. Ручей, образовавший небольшую долину, стал естественным стержнем, вокруг которого...

В президиум вошла секретарша, пробралась между кресел и что-то прошептала на ухо Саше. Саша, в свою очередь, что-то сказал председателю, тот кивнул, и Саша, стараясь не шуметь, тихонько вышел из зала. В коридоре на стульчике стоял телефон и возле него лежала трубка.

- Привет, - сказал Саша, - привет, Капитан. А что за пожар? Я на защите сижу... А снаряжение где?.. Да я ж тебе говорю, сижу на защите при галстуке... Ладно, я подъеду. Какой адрес?

Лида Афанасьева спешила: торопливо просматривала коробки с ампулами, некоторые из них откладывала в большую сумку. В окно медпункта было видно, как механики спешно сдирали чехлы с винтов вертолета Ми-2 с красным крестом на борту. Звонил телефон, но Лида трубку не снимала. В медпункт вошел пилот, "дав своему лицу такое выражение", которое следовало понимать в том смысле, что все задержки в мире происходят из-за баб. Вместе с тем более внимательный наблюдатель мог бы отметить, что был вошедший пилот не так уж молод "из себя", как это могло показаться с первого взгляда. Разве что молодыми были его глаза, как два светлых озера, лежавших среди морщинистых базальтов его лица. По той позиции, которую он занял, прислонясь медвежьим плечом к косяку двери, можно было предположить, что ждать он намеревался долго и терпеливо, а кроме того, можно было увидеть, что ему приятно смотреть на Лиду. Лида, сидя на корточках перед распахнутым шкафом с лекарствами, кого-то яростно шепотом ругала, пытаясь в этой горе ампул, баночек, коробочек, упаковочек извлекать нечто ей необходимое.

- Лид, - наконец не выдержал пилот.

- Да куда-то адреналин пропал! - в сердцах сказала она. Пилот стоял над душой. Телефон все звонил.

- А без адреналина нельзя?

- Нельзя! - сказала Лида.

Телефон все звонил. Пилот взял трубку.

- Нет ее! - сказал он. - Она в санрейсе. Когда вернется? К вечеру.

- Слава богу, вот он! - воскликнула Лида, найдя нужную коробку. - Кто звонил?

- Мужик, - сказал пилот, и в этом слове прозвучала некоторая печаль.

Они выбежали из медпункта. Второй пилот уже запускал двигатель.

Старший лейтенант Руслан Алимжанов сидел в патрульной машине и оформлял протокол нарушения. Нарушитель - блондинка средних лет, печально смотрела, как Руслан заполняет бланк.

- Вот смотрю я на вас, - сказала блондинка, - и думаю: ну неужели в наш век рыцари перевелись? Я все-таки женщина.

- Для меня вы - водитель, - сказал Руслан, не поднимая глаз от протокола. - Очень грубое нарушение, Нина Филимоновна.

- Я артистка. Неужели вы меня не узнаете?

- Я сам, Нина Филимоновна, народный артист у себя на перекрестке, - флегматично отвечал Руслан.

Глядя на Руслана, сидевшего в патрульной машине марки "ВАЗ-2101", можно было сильно усомниться в рекламе этой автомашины, гласившей: "Наша модель просторней изнутри, чем снаружи". Руслан своей могучей фигурой занимал, казалось, весь внутренний объем малолитражки. Когда он брался за руль, половина баранки скрывалась под его лапой. У Руслана был один знакомый кинорежиссер, из задержанных в пьяном виде за рулем, который часто говорил: "Когда я начну снимать "Манас", я тебя приглашу на главную роль. Будешь играть этого богатыря. Из ГАИ придется уйти на время съемок - года на два... И не отказывайся! Слушать не хочу твои отказы!"

Руслан не отказывался, но с "Манасом" дела продвигались, кажется, неважно. А может быть, и с режиссером. Не знал этого Руслан, крайне далек был от сложного мира искусства...

Загудел зуммер радиостанции.

- Восемнадцатый, - сказал Руслан, сняв трубку. - Кто звонит? Садыков? Это наш капитан. Нет, не капитан милиции, а капитан команды. Передай привет, скажи, что не могу, я на дежурстве.

Руслан положил трубку и тут увидел, что артистка протягивает ему деньги.

- Интересно, - сказал Руслан, - какие вы роли в театре играете?

- Разные, - зло сказала артистка и убрала деньги.

- Я бы вам давал только отрицательные, - сказал Руслан и продолжал заполнение протокола...

Страховал с крыши Саша Цыплаков. Он был сильно недоволен, посматривал, как веревка оставляет следы на его рубашке, которую украшала, между прочим, бабочка.

Володя, уперевшись в крышу ногами, начал спуск. Веревка скользила сквозь блестящее кольцо карабина, пристегнутого у него на груди. Крыша кончилась. Она нависала над стеной, и Володя, слегка оттолкнувшись ногами, повис в воздухе. Стена и окно были в полуметре от него, в так называемой "мертвой зоне". чтобы достичь окна, Володя должен был раскачаться в воздухе. Как и говорил Воронков, окно было открыто...

Володя стал раскачиваться на уровне окна. Цыплаков, не видя капитана, тщательно страховал. Наконец Володе удалось схватиться рукой за переплет рамы. Он подтянул ноги к окну и выпрямился на подоконнике. В эту секунду из квартиры, из-за тюлевой занавески, он услышал высокий напряженный голос:

- Назад!

Володя просунул голову в окно, отодвинул занавеску и увидел, что посреди комнаты стоит подросток лет четырнадцати и целится в него из ружья.

- Руки поднять? - сказал Володя.

- Я буду стрелять! - грозно сказал мальчишка.

- В человека стрелять нельзя, - сказал Володя и спрыгнул в комнату. Ему мешала веревка. Он высунулся в окно и крикнул:

- Саш, протрави, я здесь!

Володя стоял к мальчишке спиной. Хотя был уверен, что тот не посмеет выстрелить, все же спина была холодной. Повернулся к мальчику. Тот все еще стоял с ружьем в руке, но решимости у него поубавилось.

- Человек - не заяц, - сказал Володя, снимая с груди упряжь обвязки. - Да и в зайца стрелять тоже...

В квартиру стали звонить.

- Не открывайте! - почти попросил мальчишка.

Мальчишка был самый обыкновенный, джинсовый, голенастый, узкоплечий. Но глядел волчонком, зубы стиснуты, руки дрожат, палец на курке. Володя неожиданно для себя взял да и провел ладонью по его жестким, как щетка, волосам, но интуитивно почувствовал, что повторять этого не стоит: вырвется мальчишка, оскалится, падет в истерику. "Ну ладно, ладно, - пробормотал Володя,- бывает, бывает..." Но гладить больше по волосам не стал. Мальчишка как-то обмяк, но все еще держал в руках ружье.