Армен Гаспарян - Россия в огне Гражданской войны: подлинная история самой страшной братоубийственной войны

• Название: Россия в огне Гражданской войны: подлинная история самой страшной братоубийственной войны
• Автор: Армен Гаспарян
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-88599-2

Гражданская война в России не была случайностью. Октябрьская революция 1917 года не оставила противоборствующим сторонам выбора. Красивые обещания всеобщего равенства, свободы и выхода из войны обернулись долгой кровавой братоубийственной войной.

История крупнейшей национальной трагедии до сих пор не до конца изучена. Вопросов здесь куда больше, чем ответов. Большевики, на которых за последние годы привыкли возлагать вину за все произошедшее, ничем не отличались от белогвардейцев по части проявления жестокости. Вторая русская смута проходила с небывалым ожесточением обеих воюющих сторон.

Из книги вы получите ответы на следующие вопросы:

Были ли все первые белогвардейцы поголовно крупными фабрикантами и помещиками? Кто и как создал Красную армию? Почему адмирал Колчак восстановил против себя всех? Что помешало белым победить? Закончилась ли Гражданская война после ухода армии Врангеля из Крыма?

И самое главное – вы поймете, почему никогда больше в России не должна повториться Гражданская война!

---

Вы никогда не пробовали сравнить песенное наследие белых и красных? Это очень увлекательно, поверьте мне. После этого многие вопросы решились бы сами собой. У большевиков – сплошная конкретика. Цель обозначена, и путь к ней указан. Белые пели о чем угодно в диапазоне от любви к Отчизне до смерти за Родину. «За Россию и свободу если в бой зовут, то корниловцы и в воду и в огонь пойдут», «Смело мы в бой пойдем за Русь святую и как один прольем кровь молодую». Именно так они и поступали, потому и результат был соответствующим. И никакие Корнилов, Марков или Дроздовский этого исправить не смогли. Не только потому, что сами действовали точно так же. Не хватало сущего пустяка: полностью отсутствовала четкая схема действий.

Ну как же, возразит мне кто-то, а знаменитая программа Корнилова? Соглашусь, была такая. А вы хорошо помните ее содержание? Генерал предлагал уничтожение классовых привилегий, восстановление в полном объеме свободы слова и печати, всеобщее обязательное начальное образование. Созыв Учредительного собрания, которое должно будет решить аграрный вопрос. За отдельными народностями, входящими в состав страны, признавалось право на широкую местную автономию. Но только при условии сохранения государственного единства. Все прекрасно, за исключением незначительной мелочи. Эта программа была хороша для предвыборной агитации в мирное время, но совершенно не подходила к условиям Гражданской войны. Побеждает в ней не тот, кто готов пролить больше крови, а тот, кто увлечет своей идеей массы. И вот с этим у добровольцев вышел промах.

Представьте себя гимназистом того времени. Вы зачитываетесь приключениями Пинкертона. Над кроватью висит портрет Блока. На ваших глазах рухнул привычный уклад жизни. Все вокруг говорят и спорят о невиданной свободе. Активнее всех это делает Временное правительство. Потом его свергают большевики и обещают построить совершенное новое общество, в котором все будут равны. А с другой стороны – генерал Корнилов. Ничего не обещает, но призывает всех встать на защиту исторической России. Это только в сказке Гайдара запишут поскорее Мальчиша-Плохиша в свое буржуинство и дадут ему целую бочку варенья да целую корзину печенья. В реальности ничего подобного не будет. Да, в том же Харькове молодежь одно время будет грезить о корниловской или дроздовской фуражке, но и только. Обыватель отнесется к идее Добровольческой армии в лучшем случае выжидательно. В худшем – недоверчиво.

О каком Учредительном собрании вы тут толкуете, милейший, если большевики уже землю всю раздали и в деревнях ее делят? О каких классовых привилегиях изволите говорить, если все уже ликвидировано ленинским правительством? И зачем нужна полная свобода слова, если и без того каждый делает и пишет, что хочет? Остается только «Единая и неделимая Россия». Точнее всех проблему обозначил Деникин: «Не было возможности внушить истинные цели армии. Делом? Но что может дать краю проходящая армия, вынужденная вести кровавые бои даже за право своего существования? Словом? Когда слово упирается в непроницаемую стену недоверия, страха и раболепства».

В сухом остатке это означает, что командованию Добровольческой армии, с его сугубо консервативными взглядами, было очень трудно бороться со способностью большевиков убеждать массы, с их многочисленными щедрыми митинговыми обещаниями. Причем выражение «очень трудно» в данном случае употребляется в значении «почти невозможно». Но тем, кто пошел за Корниловым, это было не важно. Для них этот поход и есть сама Россия. Разваливаются сапоги, и ноги натерты до острой боли. Завязают в грязи сестры милосердия. Их маленькие ножки вылезают из больших для них сапог, которые остаются в размокшей глине. Но они идут. Ими воплощаются в жизнь жесткие слова Корнилова: «Если не суждено будет победить – покажем, как умеет умирать русская армия».

В бою человек проявляется отчетливее всего. Так было принято считать в то время. Яростные атаки в полный рост ровными шеренгами, зачастую в кромешной темноте, спаяли их кровью – своей и чужой. Под огнем они были равны: генерал Марков и вчерашний юнкер Ларионов, легенда Корниловского ударного полка штабс-капитан Скоблин и юнец в сбившейся набок фуражке ростовской гимназии. Это было жертвоприношение за Россию во всех смыслах этого слова. Чистое, безумное, красивое и напрасное. Пусть военное счастье изменяет Корнилову, пусть на исходе боеприпасы, пусть после упорных боев изрядно поредевшее войско едва держится на ногах. Для них это ничего не значит. «Мы говорили в дни Батыя и на полях Бородина: “Да возвеличится Россия! Да сгинут наши имена!”». Это словно о них сказано, о первых добровольцах.

Корнилов понимал всю тяжесть положения. Он решает атаковать всеми оставшимися силами и взять Екатеринодар штурмом. Остальные лидеры Белой армии понимают, что лично для Лавра Георгиевича это вопрос решенный. Но они пытаются спорить и приводят в принципе убедительные доводы. Даже у этих стальных людей есть предел человеческих сил, армия рискует быть почти полностью уничтоженной во время боев за город. К тому же взятие Екатеринодара будет классической пирровой победой. Сил контролировать город у Добровольческой армии нет. Но Корнилов непреклонен.

Генерал-майор Н. В. Скоблин.

Последний начальник Корниловской ударной дивизии

Генерал Марков не спал двое суток. На совещании усталость взяла свое. Он проснулся как раз в момент оглашения окончательного решения. Как и все, воспринял его спокойно. Вернувшись в свой полк, лишь сказал нескольким офицерам страшные слова: «Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Город не возьмем, а если и возьмем, то погибнем».

Еще более жуткие слова были произнесены в разговоре Деникина с Корниловым. Лавр Георгиевич сразу обозначил свою позицию: если Екатеринодар не будет взят, он пустит себе пулю в лоб. Антон Иванович, опешив на пару секунд от этого, взялся убеждать не принимать скоропалительного решения. Нельзя бросать армию, которая доверяет своему командующему. В случае неудачи штурма отступать будет тяжело, потому что уже некому будет выводить выживших. Корнилов незаменим – в этом Деникин был абсолютно прав.

Весь советский период истории имя прославленного русского генерала ассоциировалось с клеймом «злейшего врага трудового народа», «отъявленного белогвардейского отребья». И до сих пор подобные оценки звучат с завидной регулярностью. Но стоит прочитать отзывы современников о Лавре Георгиевиче, и перед нами предстанет храбрый и честный офицер, символ верности долгу и любви к Родине. Таких людей во все времена были единицы. Такими не рискуют напрасно. Но отговорить Корнилова, к сожалению для Белого движения, не получилось.

27 марта 1918 года Добровольческая армия, по меткому выражению одного из офицеров, пошла на свою всенощную – на бой, из которого не возвращаются, на штурм Екатеринодара. Атака безупречно ровных рядов корниловцев с блестящими погонами и винтовками наперевес вызвала в плохо еще организованном красном войске такую панику, что они поспешно бежали, несмотря на более чем пятикратный перевес в силах. В ходе этих боев Добровольческая армия, потеряв более тысячи человек убитыми и ранеными, смогла закрепиться в предместьях города. На помощь корниловцам подошел полк генерала Маркова, но и офицеры не смогли переломить ход сражения.

Всех добровольцев, остававшихся к тому времени в строю, не насчитывалось и двух тысяч, в то время как красный гарнизон Екатеринодара составлял более 50 тысяч человек.

30 марта в Корниловском ударном полку оставалось всего около 200 бойцов.

Когда Добровольческая армия занимала позиции для последнего штурма Екатеринодара, Корнилов выбрал в качестве своего наблюдательного пункта одиноко стоящее на возвышенности здание фермы. Офицеры попросили Лавра Георгиевича перенести штаб, так как красные обстреливали это место с самого начала боев. Но Корнилов и в этом был непреклонен: «Теперь уже не стоит, скоро штурм». Как вспоминали позднее добровольцы, генерала слишком потрясла гибель командира Корниловского ударного полка полковника Неженцева. Корнилов стал угрюм и задумчив. Ни разу с тех пор шутка не срывалась с его уст, никто не видел больше его улыбки.

Когда к штабу на повозке подвезли тело Неженцева, командующий склонился над ним, долго с глубокой тоской смотрел ему в лицо. Потом перекрестил и поцеловал, прощаясь как с любимым сыном. А утром 31 марта разорвавшийся в штабном домике артиллерийский снаряд лишил Добровольческую армию ее командующего Лавра Корнилова. В своих «Очерках русской смуты» уже в эмиграции генерал Деникин напишет: «Дыхание становилось все тише, тише и угасло. Сдерживая рыдания, я приник к холодеющей руке почившего вождя. Рок – неумолимый и беспощадный. Щадил долго жизнь человека, глядевшего сотни раз в глаза смерти. Поразил его и душу армии в часы ее наибольшего томления».