Монго Макколам - Путешествие в любовь

• Название: Путешествие в любовь
• Автор: Монго Макколам
• Издательство: «РИТМ»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-900202-35-6

Это роман о любви. Любви пронзительной, всепоглощающей, болезненной, которой только и живет молодая женщина. Все ее думы, чаяния, надежды — о нем. Его образ заслонил ей целый свет, он — ее прошлое, настоящее, будущее… Быть может, начало книги покажется кому-то расплывчатым. Но, пожалуйста, не торопитесь с выводами — и скоро история любви захватит и увлечет Вас.

---

Перед ней снова возник его образ — в полупрофиль, как тогда, когда она увидела его впервые… Но тут на ветку над ее головой уселась сорока и пронзительно заверещала, вдребезги разбив зеркало воспоминаний. Девушка открыла глаза и гневно воскликнула: «Пошла прочь!». Птица искоса, словно оценивающе, взглянула на нее и, решив не связываться, улетела.

Ее глаза снова закрылись, и осколки памяти слились воедино, дав стоп-кадр: Ян стоит в полупрофиль к ней и, слегка хмурясь, смотрит на танцплощадку.

Она проучилась в университете уже чуть больше года. Больше года? Невероятно. Месяц за месяцем, день за днем они оказывались в нескольких ярдах, даже дюймах друг от друга, а она не замечала его присутствия.

И вот — танцы, одна из обычных вечеринок студентов факультета искусств. Она отправилась туда со стайкой однокурсниц, отправилась с радостью, но без особой надежды.

— Я не знаю ни одного приличного кавалера, — поделилась она с подругами.

— Ничего, — ответили ей, — в кавалерах недостатка не будет.

Она танцевала с несколькими молодыми людьми, причем с истинным наслаждением, ибо обнаружила, что танцует хорошо. Это походило на мечту. Были ли у тех молодых людей лица? Наверное, но сейчас она не могла вспомнить ни одного. На память приходил лишь профессор ботаники в потертом зеленом смокинге, с которым она спорила о современной литературе.

Когда она присела передохнуть, положив на колени крохотную сумочку из серебряной кольчужки, рядом с ней оказался высокий темноволосый юноша, и незнакомый, молодой, чуть жестковатый голос произнес:

— Мы, кажется, встречались, мисс Уайкхем?

Молодой человек, не похожий на других. От него веяло нетерпением, даже когда он смеялся или говорил. Он стоял рядом, лицом к танцующим, и его голова поворачивалась то к ней, то к ним. Он словно говорил: «Давай же потанцуем», словно думал о чем-то другом, ожидавшем впереди. Все это она отметила моментально, так же как и широкий лоб, квадратную нижнюю челюсть, непослушную прядь черных волос…

— Так вы меня не помните? — спросил он и вдруг рассмеялся. — А вот я вас знаю.

— Боюсь, что вы ошибаетесь. — Она встала и вежливо улыбнулась. — Но почему…

— В последний раз мы встречались на пляже.

«На пляже? — молнией сверкнуло в ее сознании. — На моем пляже?»

— Я был тем мальчишкой, что приставал к вам на скале. Меня зовут Ян Колхаун.

— О!.. — Она почувствовала, что румянец заливает не только ее лицо, но и тело. Тот самый мальчишка, что спросил: «Ну как? Здорово?». Тот самый мальчишка, отец которого считал, что главное в жизни — заниматься любовью, драться и делать деньги. В ней шевельнулась враждебность к нему.

— Ах, да, — сдержанно улыбнулась она. — Помню. Вы жили недалеко от нас.

Что еще она знала о нем? Впрочем, мать что-то говорила… Но что?

— Да, — кивнул он, затягиваясь сигаретой, — если это можно назвать жизнью.

Они молча стояли посреди грохочущего бедлама, и она исподтишка рассматривала его: высокий, красивый, немного скованный. Он не походил на человека, озабоченного, как его отец, сексом, драками и добыванием денег. Смокинга у него, видимо, не было — он был одет в поношенный синий костюм и рубашку с потертым воротничком.

Ян вдруг повернулся к ней и отрывисто бросил:

— Извините, мне пришла в голову одна мысль… Крысы.

— Крысы? А, понятно, — пробормотала она, чувствуя себя полной дурой.

Он рассмеялся.

— Извините еще раз. Я думал о той работе, что провожу с крысами.

Ей привиделись исполосованные скальпелем, окровавленные крысы.

— Так вы не с факультета искусств?

Он скорчил презрительную гримасу:

— Нет, естественных наук. Учусь в аспирантуре. Искусство для тех, кто не знает ничего ни о чем. Или для девушек, убивающих время до замужества.

Она не успела обидеться — он рассмеялся заразительным мальчишеским смехом, невольно заставив ее улыбнуться в ответ.

— Есть и такие, — признала она, — но…

— А вот и одна из них, — воскликнул он, схватив ее за руку. — Вы только посмотрите!

— Где?

— Да вон там, — он показал на признанную красавицу первого курса их факультета, окруженную молодыми людьми. — Ну? Разве не самая идиотская представительница златокудрой безжизненности?

«Он не переносит девиц типа Линет», — с облегчением подумала она.

— Но я думала…

— Что именно?

— Нет, ничего. Если честно, я с вами согласна. Я просто подумала, что мужчины считают ее хорошенькой. Вот вы, например. Вы не находите ее привлекательной?

— Я? — Его высокомерное удивление граничило с нелепостью. — За кого вы меня принимаете? Уж не думаете ли вы, что все мужчины предпочитают блондинок и болтушек?

«Именно так меня и приучили думать», — чуть было не ответила она.

— Нет, но…

— Вздор. Она вам и в подметки не годится. Вот вы — красивая.

Она была ошеломлена. Потом ее наполнило неведомое прежде чувство благополучия и уверенности.

— А вы не знали? — удивился он.

Она молча покачала головой.

Он снова рассмеялся:

— Боже мой, я и не подозревал, что женщины бывают так скромны. Вы похожи на одну из тех женщин с портретов древнего семейства Борджиа: красивое удлиненное лицо, рядом с которым все остальные кажутся какими-то помятыми. Хотите сигарету?

Она покачала головой с таким странным ощущением, словно ее тащат на веревке за колесницей.

— Вскоре после моей неудачной попытки соблазнить вас у скалы, — продолжал он, — мы переехали. Вернее, переехали мы с мамой. Она не могла больше выдерживать постоянных пьянок отца. — Ян рассеянно вертел в пальцах сигарету. — Забавная штука жизнь. Казалось, стоит лишь освободиться от него — он, кстати, скоро умер, — и все разрешится само собой. Но все вышло наоборот, как в случае с уходящими на пенсию почтальонами. Они всю жизнь проводят на воздухе в любую погоду, а когда уходят на покой, тут же заболевают воспалением легких. Так и здесь — спокойная жизнь обернулась разочарованием. Ничто уже не держит тебя на взводе. Скучища. Как бы то ни было, через год после развода с отцом мама умерла. И я остался с дедушкой и бабушкой.

— Сочувствую.

— Да чего там! — махнул он рукой. — Давайте лучше потанцуем. Кстати, не могу же я и дальше называть вас «мисс Уайкхем». Как ваше имя?

— Элизабет.

— Ну а мое вы уже знаете. Может, перейдем на «ты»?

Она радостно кивнула.

И они танцевали, и в воздухе витало сумасшествие.

Она была счастлива танцевать с молодым человеком, который так объективно говорил о своих родителях, заботился о крысах, питал отвращение к унынию; который, как это ни невероятно, считал ее красивой и «не мог дальше» называть ее «мисс Уайкхем».

— Ты хорошо танцуешь, — сказал он.

— Благодарю вас, добрый господин, — ответила она и тут же обругала себя за это внезапное кокетство. Почему она так сказала? Это же совсем не в ее духе! Но он, похоже, не обратил внимания.

Музыка смолкла, и Ян сказал:

— Послушай, мне надо идти. Я должен повидать моих крыс.

— Спокойной ночи, — вздохнула она, расстроенная.

— Спокойной ночи. — Он повернулся, оставляя ее посреди опустевшего зала, но вдруг бросил через плечо: — Не хочешь взглянуть на них? Потом я подвезу тебя домой.

Через мгновение он уже вывел ее из душного залитого светом зала и с таким нетерпением повлек за собой по мокрой траве, что она рассмеялась.

Они шли под холодной луной, слыша в отдалении музыку. Она продолжала смеяться, не в силах остановиться.

— Что с тобой? — спросил он.

— О, — еле выговорила она, — это какое-то безумие!

Это действительно было безумием. Он тоже рассмеялся, потом схватил ее за руку и бросил:

— Пошли скорее, крысы заждались.

И они поспешили к длинному белому зданию, лишенному каких-либо архитектурных излишеств и потому выглядевшему стерильным. В чистых коридорах стоял странный запах. Что бы это могло быть? Вмешалась ее извращенная память. Она вспомнила, как отворачивалась мать, ставя ей в детстве клизму. Она снова хихикнула и невольно подумала: «Я истеричка».

— Вот мы и пришли. — Он распахнул дверь.

Большая комната, уставленная вдоль стен столами и раковинами. В конце ее — клетки с крысами. Ее охватила дрожь отвращения, и она остановилась у двери, а Ян поспешил к своим подопечным.

— Ты похож на заботливого отца, — сказала она и прикусила губу: опять ляпнула не то.

Но он не слышал ее; все его внимание поглотили крысы. Она заставила себя приблизиться и увидела маленькие серые тела, жалкие и в то же время кошмарные, распластавшиеся на полах своих клеток. Она не заметила в них ничего особенного, если не считать их лихорадочно вздымавшихся и опадавших боков.

— Мне кажется, они дышат слишком часто, — проронила она.