Виктор Земсков - Репатриация перемещённых советских граждан

• Название: Репатриация перемещённых советских граждан
• Автор: Виктор Земсков
• Издательство: Наука
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004

Статья опубликована в сборнике: Война и общество, 1941-1945 книга вторая. — М.: Наука, 2004

Сканирование и обработка: Вадим Плотников

_{[В тексте есть таблица.]}

---

Во время войны с Германией и в первые месяцы после ее окончания англо-американцы насильственно передавали Советскому Союзу «восточников»-невозвращенцев (преимущественно коллаборационистов), но с сентября-октября 1945 г. стали распространять принцип добровольности репатриации и на «восточников», окончательно следуя ему с началом холодной войны.[6]

По нашему мнению, если бы репатриация была добровольной, то численность советских граждан, не возвратившихся в СССР, составила бы не около 0,5 млн, а вероятно, вряд ли больше 1 млн человек.

Следует отметить, что почти 0,5 млн — это предельно допустимая норма выходцев из СССР, которых Запад мог тогда принять у себя. Многократное превышение этой нормы было чревато серьезными социальными эксцессами в западном мире, чего руководители ведущих западных стран допустить не могли. Нельзя забывать, что Запад создавал свою цивилизацию для себя, а не для тех, кто проживал в чужом для него геополитическом пространстве, называвшемся тогда Советским Союзом. Выходцы из СССР к тому же рассматривались как лица, воспитывавшиеся в духе советской идеологии, и потому считались человеческим материалом, недостаточно пригодным для ассимиляции в западном мире. Еще в конце 1940-х годов в лагерях для перемещенных лиц в Германии, Австрии и в других странах продолжали находиться тысячи бывших подданных СССР, которые не могли устроить свою жизнь на Западе. Их отказывались принять даже такие страны, в которых имелся резервный земельный фонд для дополнительного расселения (Канада, Австралия, Аргентина и другие). По нашему мнению, возвращение перемещенных лиц в СССР, пусть даже посредством насильственной репатриации, было наилучшим для них выходом. В противном случае Западу пришлось бы избавляться от советских перемещенных лиц каким-то иным способом. Хотя обязательность репатриации и представляла собой нарушение такого права человека, как свобода выбора страны обитания, но без этого практически невозможно было обойтись даже при каком-то ином решении проблемы советских перемещенных лиц.

Массовая передача союзниками весной и летом 1945 г. советских граждан-«восточников» отнюдь не означала, что они никого из них не оставляли у себя. Уже в августе 1945 г. Управление уполномоченного СНК СССР по делам репатриации располагало сведениями, что в лагерях перемещенных лиц американские и английские службы развернули «охоту за умами». Из числа «восточников» отбирались профессора, доценты, доктора и кандидаты наук, конструкторы, технологи, инженеры и другие специалисты, с которыми велась определенная работа с целью склонить их к отказу от возвращения в СССР. Это происходило одновременно с насильственной передачей в руки НКВД власовцев, национальных легионеров и других, которые в массе своей имели начальное или неполное среднее школьное образование и, следовательно, были не способны усилить интеллектуальный потенциал западного мира.

Репатриация была обязательной только для советских граждан.[7] На всех прочих лиц российского происхождения (белогвардейцы и другие) она не распространялась. В основном это правило соблюдалось, но имели место и исключения. Самым значительным из них была выдача англичанами Советскому Союзу казачьей армии атамана Краснова, состоявшей преимущественно из белогвардейцев. Эти казаки по целому ряду параметров подпадали под категорию репатриантов, подлежавших аресту и суду, в частности за участие в карательных экспедициях на территории СССР, Югославии и Италии.[8]

В начале ноября 1944 г. Ф. И. Голиков дал интервью корреспонденту ТАСС, в котором была изложена политика советского правительства по вопросам репатриации советских граждан. В нем, в частности, говорилось:

«…Люди, враждебно настроенные к Советскому государству, пытаются обманом, провокацией и т.п. отравить сознание наших граждан и заставить их поверить чудовищной лжи, будто бы Советская Родина забыла их, отреклась от них и не считает их больше советскими гражданами. Эти люди запугивают наших соотечественников тем, что в случае возвращения их на Родину они будто бы подвергнутся репрессиям. Излишне опровергать такие нелепости. Советская страна помнит и заботится о своих гражданах, попавших в немецкое рабство. Они будут приняты дома, как сыны Родины. В советских кругах считают, что даже те из советских граждан, которые под германским насилием и террором совершили действия, противные интересам СССР, не будут привлечены к ответственности, если они станут честно выполнять свой долг по возвращении на Родину».{ii}

Интервью Ф. И. Голикова впоследствии использовалось как официальное обращение правительства СССР к военнопленным и интернированным гражданам. Оно с удовлетворением воспринималось перемещенными лицами, хотя полностью не устраняло мучивших их мыслей. В частности, не было ясности в вопросе о вине военнопленных за то, что они попали в плен. Хотя привлечение к уголовной ответственности за это не было отменено, но на практике применялось очень редко. Окончательно эта проблема была решена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г. «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией».{iii} В соответствии с этим Указом военнослужащие объявлялись неподсудными, если оказывались в плену.[9]

Несостоятельна легенда о том, что почти все репатрианты якобы были репрессированы. Мы признаем, что судьба десятков тысяч советских перемещенных лиц (особенно офицеров) сложилась трагически. Однако большинство репатриантов избежало арестов. Даже многие прямые пособники фашистов были удивлены тем, что в СССР с ними обошлись далеко не так жестоко, как они ожидали.

Приведем характерный пример. Летом 1944 г. при наступлении англо-американских войск во Франции к ним попадало в плен большое количество немецких солдат и офицеров, которых обычно направляли в лагеря на территории Англии. Вскоре выяснилось, что часть этих пленных не понимает по-немецки и что это, оказывается, бывшие советские военнослужащие, попавшие в немецкий плен и поступившие затем на службу в немецкую армию. По статье 193 тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР за переход военнослужащих на сторону противника в военное время предусматривалось только одно наказание — смертная казнь с конфискацией имущества. Англичане знали об этом, тем не менее поставили в известность Москву об этих лицах и попросили забрать их в СССР. 31 октября 1944 г. 9907 репатриантов на двух английских кораблях были направлены в Мурманск, куда они прибыли 6 ноября.{iv} Среди них высказывались предположения, что их расстреляют сразу же на мурманской пристани. Однако официальные представители объяснили, что советское правительство их простило и что они не только не будут расстреляны, но и вообще освобождаются от привлечения к уголовной ответственности за измену Родине. Больше года эти люди проходили проверку в спецлагере НКВД, а затем были направлены на 6-летнее спецпоселение. В 1952 г. большинство из них было освобождено, причем в их анкетах не значилось никакой судимости, а время работы на спецпоселении было зачтено в трудовой стаж.

Советское руководство беспокоил сам факт наличия в руках союзников большого количества советских граждан. Еще сильнее оно опасалось того, что англичане и американцы могут предоставить им (или какой-то их части) статус политических беженцев и, хуже того, использовать впоследствии в антисоветских целях. Исходя из этого, а также чтобы перемещенные лица не боялись возвращения в СССР, советское руководство (во многом вразрез со своими прежними принципами) пошло на значительную либерализацию своей политики в отношении военнопленных и интернированных гражданских лиц, вплоть до обещания непривлечения к уголовной ответственности тех из них, кто поступил на военную службу к противнику.[10] При этом подразумевалось, что эти последние совершили действия, противные интересам СССР, в результате германского насилия и террора. Это относилось и к упомянутым выше лицам, прибывшим 6 ноября 1944 г. в Мурманск, так как было известно, что они в массе своей поступили на военную службу к противнику, не выдержав пытки голодом и жестокого режима в гитлеровских лагерях.

Основная масса репатриантов проходила проверку и фильтрацию во фронтовых и армейских лагерях и сборно-пересыльных пунктах (СПП) Наркомата обороны (НКО) и проверочно-фильтрационных пунктах (ПФП) НКВД, часть военнопленных — в запасных воинских частях. Выявленные преступные элементы и «внушавшие подозрение» обычно направлялись для более тщательной проверки в спецлагеря НКВД, переименованные в феврале 1945 г. в проверочно-фильтрационные лагеря (ПФЛ) НКВД, а также в исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) ГУЛАГа. Лица, проходившие проверку и фильтрацию в лагерях, СПП и запасных частях НКО и ПФП НКВД, в отличие от направленных в ПФЛ и ИТЛ, не являлись спецконтингентом НКВД. Большинство репатриантов, переданных в распоряжение НКВД (спецконтингент[11]), составляли лица, запятнавшие себя прямым сотрудничеством с чужеземными завоевателями и подлежавшие по закону за переход на сторону противника в военное время самому суровому наказанию, вплоть до смертной казни. Однако на практике их чаще направляли на спецпоселение на 6 лет и не привлекали к уголовной ответственности.