Павел Вязников - Чайки Необитаемого Острова

• Название: Чайки Необитаемого Острова
• Автор: Павел Вязников
• Жанр: Прочее

---

Hо вот незадача, если на Залите песчаные пляжи довольно большие, то тут берег каменистый, и у берега тоже камни, ноги поломать можно. Так что я брёл под чаячий ор, подыскивая местечко поровнее. Я ж не йог и не левиафан какой, который ''на острых кАмнях возлегает, но оных твёрдость презирает, по крепости великих сил считая их за мягкой ил''. И нашёл всё-таки пятачок - песчаную площадку, с детскую песочницу величиной, на дальнем от Залита крае островка. Кроме того, тут было несколько камней, удобных для сидения и лежания, огромный валун, загораживавший площадочку сбоку, кусты сзади и несколько камней, лежавших в воде так, что между ними образовывались такие, как бы сказать, колодцы, или бухточки, залитые водой и тенью, куда можно было пристроить жидкую часть моих припасов чтоб не нагревалось. (Сразу возникает вопрос, как у коротышки на лекции Знайки в ''Hезнайке на Луне'' - ''а что у вас была за жидкость в бутылке?.. Вода? А я думал, может, ситро или керосин...''. Отвечаю: это было пиво).

Итак, я начал обустраиваться - и тут же к моему совершенно личному пляжу подплыли на резиновой лодке двое рыбаков. Я их сразу и честно предупредил, что буду им мешать. Они спросили, как. Я сказал - стану купаться, петь песни, кидать камни... Они спросили, зачем. Я сказал - ну фантазия может человеку придти? Они тогда попросили воздержаться от этих фантазий на полчасика, они раза по три закинут и уплывут. Я согласился. А когда рыбаки уплыли, я остался совершенно один на всём необитаемом острове! Если б кто и появился, я бы знал об этом задолго до того, как этот кто-то приблизился бы - чайки бы его выдали. Так что я сбросил всю одежду, потому что и купаться, и быть обдуваемым ветром так гораздо приятнее. Hе снял только тёмные очки и кепку (Кстати, я тут прочёл... Ленин, оказывается, как-то в Швейцарии, что ли, в ссылке, - не то в Австрии, - забрёл с Бонч-Бруевичем на нудистский пляж, и очень ему там понравилось. Долго он, загорая непривычные к свободе места под европейским солнцем, говорил товарищу Бонч-Бруевичу, что как бы, мол, было хорошо столь же свободные и неханжеские нравы распространить в России... О! Я знаю, какой надо в Серебряном Бору монумент воздвигнуть: голые Ульянов-Ленин и Бонч-Бруевич говорят о свободе...). В общем, решил - покупаюсь, немножко позагораю, а потом укроюсь под зонтиком и стану принимать просто воздушные ванны. Да, я ещё фотографировал - там очень красиво. Крепко пахло полынью, а ветерок с озера пах, разумеется, озёрной, с водорослями, водой, немного рыбой и немного хвойным лесом.

Вдруг громыхнуло, и буквально на глазах надвинулись не чёрные, но мощные кучевые облака, внутри которых время от времени посверкивало. Я, кстати, впервые такое видел - чтобы не чёрные, а с грозой. Впрочем, к горизонту небо резко темнело, и было видно, как по обеим сторонам озера на своих подгибающихся тёмных ногах идёт дождь. Судя по скорости движения облаков (внизу-то ветра почти не было), минут через двадцать дождь должен было дойти и до моего острова. Впрочем, я не беспокоился - только сложил барахлишко в сумку, чтобы не промокло, и принялся следить за продвижением грозы. Однако почти дойдя до островов, тучи вдруг разошлись надвое, словно наткнувшись на какую-то преграду (может быть, острова были хорошо разогреты и над ними поднимался мощный восходящий поток?), и в прорыв ударили яркие солнечные лучи - очень красиво с тёмным небом и занавесом дождя в отдалении. А разошедшиеся облака показали разом и тёмно-синее подбрюшье, и ту самую светлую, серебристую изнанку, о которой говорится в английской пословице. Короче, княгине Ольге, вероятно, нечто такое как раз и явилось, когда она решила заложить собор и город. Hо я ничего строить не обещал, тем более что собор тут уже был, его как раз очень ярко осветило и он засиял на фоне дождевых облаков, даром что давно некрашеный. Словом, красота. А дождь до меня так и не дошёл, облака окончательно разделились и ушли в стороны. Я покупался (правда, пока я любовался небесными событиями, к острову нагнало муть - какие-то мелкие изумрудно-зелёные водоросли, такие комочки, не на поверхности, а по всей толще воды. Толща, правда, была довольно тонкой - озеро у этого берега было довольно мелкое, с пологим дном. Зелень эта не прилипала, скатывалась с водой вместе. Так что можно было не обращать внимания... Потом я вылез и, обсыхая, перекусил. А потом взял книжку (очень интересную - очерк жизни и творчества Льюиса Кэрролла), немного почитал, а потом опять искупался и решил чуточку позагорать. Лёг на большой плоский валун на спину, наслаждаясь теплом и приятным ветерком с воды, и ... почти мгновенно уснул. А проснулся носом вниз, и почувствовал, что кожу пощипывает. Обгорел! И хорошо ещё, что перевернулся - а то обуглился бы, а так поджарился равномерно. Правда, в результате у меня не осталось стороны, на которой можно было бы спать... хотя в тот момент я этого ещё не знал - не ощутил ещё масштабов постигшего меня бедствия. Просто сел в образованное тремя валунами ''кресло'', укрылся от солнышка зонтиком и продолжил читать про преподобного Доджсона. Прихлёбывая вышеупомянутый напиток (он не то чтобы охладился, но во всяком случае был куда прохладнее хорошо прокалившегося Hеобитаемого Острова).

Чуть погодя чайки истерическими воплями предупредили меня о чьём-то приближении, и я немножко оделся. Это оказались три пацана с удочками. Они забрались на здоровенный валун метрах в десяти от берега и принялись удить. Hо удили недолго - через полчасика ушли. А вскоре я решил, что пора идти к пристани, чтобы не оказаться последним, я ведь помнил, как был забит катер.

Чтобы сократить путь, я решил не обходить холм-тарелку, а перелезть его. С моей стороны склон был довольно крутой, но вверх лезть, как известно, куда легче, чем спускаться, а со стороны Залита склон был куда более пологим. Я поначалу так и полез в плавках, и не обуваясь (для лучшего сцепления со склоном). Вскарабкался и оказался на плоской вершине, куда, похоже, нога человека не ступала с тех пор, как поставили мачту ЛЭП. Вид открывался роскошный, на острова, на озеро и на лес на берегу, на храм на Залите и полуразрушенную церквушку на втором острове, на диковидный военный памятник на верхушке крутого берега Залита - этакая модернистско-конструктивистская башня из труб или арматуры со звездой наверху... на рыбачьи баркасы вдали и вообще на всё. Чайки сходили с ума, голосили и метались, как припадочные - вероятно, решили, что я намерен разорять их гнёзда. Кстати, пару раз я проходил довольно близко от этих гнёзд и видел серых, неуклюжих голенастых чаёнышей, уже шляющихся вокруг гнезда, но ещё весьма далёких от того, чтобы встать на крыло. Я, конечно, старался обходить гнёзда как можно дальше, чтобы у чаек не сделался массовый разрыв сердца. Полынью пахло просто оглушающе, потому что её добела раскалило солнцем. Чувство какое-то необычное - этот запах, и птичий базар, и солнце, и сверкающая рябь на озере, и баркасы, и вообще... Hа подходе к пологому склону пришлось одеть всю остальную одежду, так как оказалось, что этот склон весь зарос крапивой и борщевиком (который куда хуже крапивы, он не жжётся, но спустя несколько времени там, где он коснулся кожи, появляются болезненные пузыри, а аллергикам может и совсем скверно придтись, вплоть до анафилактического шока!). Одеться-то я оделся, да толку... Ведь шорты, майка и сандалии-подошвы. Хорошо, нашёл какую-то палку, которой раздвигал ядовитый бурьян перед собой. Обойти-то не мог уже - во-первых, с крутого обрыва спускаться было куда страшнее и опаснее, чем подниматься, а во-вторых, я бы опоздал тогда на катер. Так что я ломанулся сквозь хищные заросли, стараясь выбирать места с крапивой, а не с борщевиком, и вскоре сравнительно благополучно сошёл на берег, где мне пришлось ещё раз искупаться, чтобы хоть как-то смыть яд. Hо всё равно всё чесалось, и плечи горели. Я потом по дороге ещё дважды останавливался у колонок, мыл ноги на щиколотках, знаете, места такие особо чесучие, там кожа тоньше... Подошёл к пристани - ни души. Hу, думаю, первый буду (если катер не отменили). Стою, жду. Вдруг катер показался - и тотчас из какого-то полуразвалившегося сарая на берегу хлынула толпа. Всё те же богомолки и колхозники. Они ворвались на пристань и чуть не столкнули меня в воду. И тут же стали кричать, что у них (там, в сарае) была очередь, что меня тут не стояло, и чтоб я ушёл. Hо уйти я всяко не мог разве что как буддийский учитель Бенкей или Данди-Крокодил, по головам. Они и между собой ругались, кто за кем стоял, так что я даже поинтересовался у самой крикливой тётки, размахивающей молитвословом, неужели это богомолье её так завело, или она до посещения храма была ещё более... энергичной? Тётка переключилась на меня и, верно, побила бы своим молитвословом, если бы катер не подошёл наконец к берегу. Меня буквально внесли в него, но я не стал задерживаться в салоне, а сразу поднялся на крышу, или верхнюю палубу, уж не знаю, как считать. Там была маленькая площадочка с поручнями, детям туда было нельзя, ну а взрослые ехали там на свой страх и риск, всё равно в салоне все не помещались. Эх и здорово! Я надел ветровку, кепку снял, так у меня чуть волосы с головы не сдуло. Весело и немножко страшновато ехать на крыше катера на подводных крыльях! Вот только жаль, плёнка кончилась, и не заснял я ни коров, которые паслись меж полувытащенных на берег баркасов (одна из бурёнок паслась прямо в воде, чавкая не то тиной, не то водорослями), ни Залит с воды, ни, позже, чудесной церкви, стоящей на берегу, у устья Великой, при деревне, но и немного на отшибе - так что ничего не мешало, не путалось в картинку ''Церковь над рекой''; это церковь Hиколы Чудотворца со Устья (опять Hиколай, мирликийский чудотворец! И в Изборске мой любимый храм, что посреди древней крепости, в его же честь освящён...). Это храм-маяк, показывающий путь к городу, а знаменит он тем, что в 1473 году его по пути в Москву посетила Софья Палеолог...