Мара Будовская - Вечер в Муристане

• Название: Вечер в Муристане
• Автор: Мара Будовская
• Жанр: Проза

---

Ноябрь 2006 года

О, психиатр, теперь я понимаю, почему пишу всю жизнь именно тебе. На самом деле, можно свихнуться. В неврологии Тель — Ашомера мама после инсульта, в реабилитационном центре Левинштейн — Натик после аварии, в Ассуте — Бумчик с циррозом.

А еще Катя, Талила, Тая.

Не даёт мне покоя, что Риночка осталась сиротой. Надо найти ее, подставить отцовское плечо. Подумать только — ей уже восемнадцать!

Хоронили Катерину на русском кладбище в кибуце Гиват Бренер, недалеко от Реховота. На похороны приехал один дядя Володя — мама Катьки свалилась с сердечным приступом. Сколько же страданий я принес своим фильмом? Психиатр, а, психиатр! Сможешь ли ты вылечить меня от чувства вины?

Гая все свободное время проводит в Левинштейне, у Натика. Кактус мой любовный немного сник под напором трагических событий. Очень надеюсь, что он засохнет без дела и умрет навсегда.

Мама, слава Богу, идет на поправку. Папа говорит, это потому что он начал ее лечить прямо сразу после кровоизлияния.

Абрам, напротив, нехорош. Он шутит и хорохорится, но пьет теперь только соки. Начал лечебные голодания. О фильме и проклятии, свалившемся на нас, он больше не говорит. Однажды лишь обмолвился, что волна гнева схлынула. Как он это понял — неизвестно.

Я же, в свою очередь, пытаюсь проанализировать природу всего, что случилось. (Ликуй, мой дорогой друг психиатр!).

Итак, создателей трое — Я, Булгаковед и Бумчик. Мы с Булгаковедом пока в порядке. Бумчик пострадал, но он был и в списке продавцов.

Продавцов пятеро: Я, Бумчик, мама, Натик и Катерина. Со мной, опять же, ничего пока не случилось. Бумчик болен, но жив. Мама и Натик… Тут есть загадка. Мама и Натик пострадали НАПОЛОВИНУ. У Натика отключилась НИЖНЯЯ половина, а у мамы — ЛЕВАЯ. Честно говоря, потерять нижнюю — лучше, чем верхнюю, а левую — лучше, чем правую. Если же делить наше тело между Богом и Сатаной, то и НИЖНЯЯ, и ЛЕВАЯ принадлежат скорее последнему, чем первому. Это проливает свет на то, кто же нас наказал.

Катерина, единственная из продавцов, поплатилась жизнью. Но она самовольно стала продавцом дважды. И потом, она была и в списке актеров.

Актеров четверо — Тая, Талила, Катерина и Цурило. Интересно мне, где Цурило. Жив ли?

Дино минус Катя

Прошло уже три недели, а работать Дино все еще не мог. Дрожали руки, рисунок плавился от слез. Он временно закрыл свой салон, и отсиживался дома, перебирая письма и фотографии или покрывая кабачки катерининым профилем. Среди бумаг он нашел наскоро набросанную Катериной схему каких–то миланских улиц, и от этого листка, от разноусых стрелочек и разноглазых светофоров, от какого–то перечеркнутого (сюда не надо!) переулка, сделалось ему тепло и больно, и смертельная истома охватила его.

Паппарино приносил кофе с молоком, усаживался в кресло напротив кровати, пытался утешить сына.

— Дино, мальчик мой, что же делать? Надо смириться с потерей, хоть это и кажется сейчас невозможным. Когда умерла твоя мать, мне тоже было несладко, поверь. Она тяжело умирала, с болями, под наркотиками. Помню, когда я приходил домой из больницы и брал тебя на руки, ты улыбался. А меня это убивало, раздражало. Я завидовал тебе, что ты ничего не понимаешь. И я жалел себя за то, что ты слишком мал, чтобы разделить с тобой горе. Но я не мог просто лежать и не работать. И ты должен жить, должен выйти на работу, должен встречаться с друзьями.

Мамма, кроме кофе, приносил подносы, уставленные едой. Садился на край кровати, гладил его по плечу.

— Дино, сыночек! Поешь что–нибудь, ты и так уж исхудал. Надо жить. Все что ни делается, все к лучшему, понимаешь? Иногда, чтобы мужчина сделался счастлив, женщина должна умереть. Если бы не умерла твоя мама, я никогда не обрел бы семьи. Катя тебя мучила. Она тебе изменяла. Спала с израильскими евреями. Я давно заметил, что русские и евреи заодно. И есть целая куча народу, которые и русские, и евреи одновременно. От таких добра не жди. Поешь, сынок, ризотто, пока не остыло. Помнишь, как Катя пришла к нам впервые? Как она ела ризотто? Совсем как миланка. Но я‑то знаю этих евреев. Они притворятся кем угодно, чтобы съесть твою душу, ложкой, как ризотто.

Массимо Скорпи и Ольга Мардер пошли по неверному пути, выбрав версию сделки по фильму, как причины гибели Кати. Никогда бы они не раскрыли этого убийства, если бы профессор Паолино однажды не понял, что у профессора Витторио не все в порядке с головой. Паолино–старший действовал очень осторожно. Назначил встречу в полиции, куда и явился вместе со своим другом. Массимо пригласил психиатра. Ту ночь профессор Витторио провел в закрытом учреждении, под наблюдением специалистов.

Выяснилось, что Джузеппе Витторио выследил все перемещения и контакты Катерины. Говорил домашним, что едет на симпозиум или конференцию, а сам носился по миру вслед за ней. Когда он понял, что Дино, месцами дожидающийся своей нимфы — не единственный номер в ее списке, он и задумал страшную месть.

Несмотря на то, что позволили «Мастеру и Маргарите» увести себя в сторону от истинных причин убийства, Ольга и Массимо получили похвалу начальства.

Когда Ольга открыла свой ноутбук в самолете Эль — Аль, совершавшем рейс «Мальпенса — Тель — Авив», она получила по электронной почте заключение эксперта. Тот писал, что были исследованы три выборочных фрагмента прокатной копии фильма, находящейся в Израиле. Исследование показало, что источником изображения является цифровой файл. Поскольку речь шла не о современном фильме, который обязательно оцифровывается для добавления компьютерных эффектов, а потом вновь копируется на пленку, эксперт высказал предположение, что пленку со старым фильмом оцифровали, добавили современных эффектов, и после этого продали в Голливуд. Ольге стало досадно, что дело закрыто и нет больше повода разбираться с фильмом. Однако, она была не из тех, кто оставляет свое любопытство неудовлетворенным, и сохранила письмо в папке «М&М».

Март 2007 года

К маме постепенно возвращается ее левая сторона. Она работает на дому, делает переводы. Я рассказал ей о теории «создателей», «продавцов» и «актеров». Она посмеялась и сказала, что свой тромбофлебит приобрела задолго до нашего муристанского заговора.

Бумчик чувствует себя неплохо, наблюдается в клинике, не пьет и почти не ест. Каждый день по два часа плавает в море, а потом сидит на пляже, медитирует и заряжается солнечной энергией. Он и меня звал. Для купания вода пока холодная, а помедитировать на солнышке я не отказался. Он сказал мне, что пошел на поправку, как только спустил все деньги, которые заработал на продаже фильма.

Раскрыли убийство Кати. Оказалось, что ее убил сумасшедший член странной семьи Дино Паолино, в отместку за страдания сына. А ведь Катерина недолюбливала лиц нетрадиционной ориентации всю жизнь. Точнее, с тех пор, как узнала, что они вообще существуют. Стало быть, и ее наказание было послано в точном соответствии с личными страхами и предрассудками.

Натика две недели назад перевезли из клиники Левинштейн домой. Ломброзо снес флигель и на его месте построил настоящий Дворец Инвалида. Кроме удобных коридоров, специально оборудованных ванной с туалетом, низко расположенных выключателей, это настоящий «умный дом», где любую дверь, любое окно или жалюзи можно открыть или закрыть с пульта, через Интернет или даже с помощью SMS. Дом набит тренажерами, вертикализаторами, инвалидными креслами.

Почему–то, когда Изабелла Евсеевна радостно объявила сыну при всех «Вы можете жить здесь с Гаей», Натик не обрадовался. И Гая не обрадовалась.

Я‑то знаю, что произошло. Мне они оба рассказали.

Натик:

— Знаешь, Миш, я ведь все время хотел ее бросить. Помнишь, я ругал ее каждый раз, когда собирались мужской компанией. Ну, еще бы. Я комплексовал. У Вадьки Сонька — японская статуэтка. У тебя была Талила — смуглая секс–бомба, у Борьки, вообще, практически Фелишия Фурдак. А у меня обычная баба. Ну, талантливая музыкантша. Ну, хороший человек. Но баба вполне обыкновенная, пол-Израиля таких ходит. Когда я понял, что не брошу, а женюсь? В Ливане понял. Пули по ушам, конечно, не свистели, но страшно было. И днем, и ночью. Однажды зашли на ночлег в пустой дом. Решили по очереди принять душ, все уже завонялись капитально. Мылись по очереди. И вот, когда моя очередь настала, раздались на улице выстрелы, беготня. Я стою голый, в мыле. И от страха прямо в душе описался. Представляешь, Миш? Я во время срочной службы же тоже в Ливане был. И отстреливали нас там, как утят в тире. Но не писался же и не какался. Хотя, если уж на то пошло, лучше описаться голым в душе, чем во время боевых действий при всем обмундировании. Страх и позор. Хоть и опозорился только перед самим собой, но опозорился же! И вот, при всем при этом, понимаю, что для меня такое Гая. И опять принялся с вашими бабами ее сравнивать. Сонька после третьих родов уже не то. Твоя Талила тебя бросила ради богатого старпера. О Катьке вообще молчу. Я так и не понял, та ли эта девочка, с которой я в детстве дружил, а потом столько лет переписывался. А Гая — верная, преданная, хорошенькая. Такие чем умнее становится, тем краше. Это, Мишка, самый лучший вид женщин. Как моя мама. После войны, на обратном пути, заехал в Кирьят — Шмона в торговый центр, купил кольцо. Но, видишь ли, не довез. Мишка, как она за мной ухаживала! На репетицию съездит — и опять в Левинштейн. После концерта дома отоспится, а наутро — опять за мной горшки выносит. И я тогда понял, что теперь, когда я ее пусть не полюбил, но оценил по достоинству, когда она нужна мне, как никогда не была нужна, я должен самоликвидироваться из ее жизни. Чтобы она была счастлива. Такая вот мелодрама, достойная Эдуарда Асадова. Помнишь такого поэта?