Филиппа Пирс - Том и полночный сад

• Название: Том и полночный сад
• Автор: Филиппа Пирс
• Издательство: Самокат
• Жанр: Детская проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91759-049-3

Напрасно взрослые думают, что дети спят по ночам. Ночь — время чудес и приключений, и главный герой волшебной повести классика английской детской литературы Филиппы Пирс прекрасно это чувствует.

Что может быть увлекательнее, чем услышать в темноте тринадцатый удар часов, бесшумно подкрасться к двери, распахнуть ее и обнаружить на месте скучного асфальтированного дворика таинственный сад?

---

«Наверно, это потому, что я заснул в повозке, — размышлял Том. — Больше такого не случится. Осталась последняя возможность — сегодняшняя ночь. Отправлюсь в сад и пробуду там, сколько захочу».

Брать ли коньки? Если все еще стоят морозы, можно покататься на пруду или по замерзшим заливным лугам, но не хотелось бы, как в прошлый раз, совсем отказываться от сада.

А может, в саду уже опять лето?

Он откроет дверь, и из сада повеет теплым, нежным ароматом цветов. Тисы на той стороне лужайки встретят его с распростертыми объятиями. Он пройдет по дорожке, ведущей к солнечным часам, свернет направо, пробежит по тисовой аллее, вынырнет на солнечный свет возле грядок спаржи, может быть, увидит, как Авель выкапывает корни хрена из-под яблони-скороспелки, встретит Хетти — маленькую девочку в голубом переднике с ворохом смешных историй.

«Время в саду может идти вспять, — твердил Том. — Сегодня она снова станет маленькой, и мы будем играть вместе».

Пятница в основном прошла в сборах. Вещи перебрали и сложили, чемодан вычистили и сменили на нем наклейку. Тетя потащила Тома в магазин — выбрать чего-нибудь вкусненького на дорогу и купить подарочки маме, папе и брату. У Тома не получалось даже изобразить интерес, таким далеким казался родной дом. Пройдут годы, прежде чем он увидит его завтра.

На ночь тетя оставила открытыми обе двери в спальни, чтобы услышать, если Тому вздумается опять ходить во сне. Но Том не попался на тетину уловку. Недели практики выработали у него совершенно бесшумную походку — он ухитрился выбраться из квартиры, никого не потревожив.

Из окна спальни он заметил, что небо затянуто тучами, не видно ни луны, ни звезд. На лестничной площадке он с трудом различил прямоугольник окна.

— Это совершенно неважно, — сказал сам себе Том и уверенно спустился в прихожую.

Он остановился, вслушиваясь в тиканье часов. Не хотят ли они сказать что-то именно ему? Сердце колотилось как бешеное, и в мерном тиканье старинных напольных часов Тому послышался укор.

Он прошел через прихожую, повернул налево, обогнул старый шкаф с обувью и остановился перед дверью. Как страшно открыть дверь! Он рванул засов. Ему показалось, что замок какой-то не такой, но он отогнал эту мысль.

— Я иду в сад! — пробормотал он сквозь зубы.

Часы продолжали тикать, не подтверждая и не опровергая его слов.

Том распахнул дверь, снаружи тоже была ночь, такая же темная, как ночь внутри. Он ничего не видел. Том стоял в дверях, вдыхая ночной воздух. Никакого мороза, но и благоухания летних цветов, листьев и травы он тоже не ощущал. Ничем не пахло, кроме какого-то слабого, непонятного запаха, Том никак не мог определить, что это.

— Какая разница, — убеждал сам себя Том.

Темнота тоже ничего не значила, к этому времени Том знал сад наизусть и мог найти дорогу даже с завязанными глазами. Куда пойти сначала? Через лужайку, к тисам.

Он рванулся вперед и побежал. Босые ноги ощутили холод камня, он стукнулся о какую-то металлическую штуковину, с которой слетела крышка и задребезжала по камням. Том шарахнулся в сторону и понесся дальше, к тисам, но почти сразу же врезался в деревянный забор. И тут он узнал запах креозота. Забор из пропитанных креозотом досок огораживал задний двор, где стояли мусорные ящики, а рыжебородый жилец держал свою машину.

Том ринулся обратно к дому, будто за ним кто-то гнался. Больше попыток он делать не собирался и даже дверь за собой не закрыл. Не собирался он и возвращаться в постель. Он так и застыл, рыдая, посреди прихожей, а часы продолжали равнодушно тикать.

Где-то наверху зажегся свет, и Том разглядел, что кто-то спускается по лестнице. В душе мальчик понимал — это не она, это не может быть она, но все-таки закричал, моля о помощи:

— Хетти! Хетти!

Он перебудил весь дом. Отчаянный крик, высокий и тонкий, словно птичий сигнал тревоги, донесся даже до верхнего этажа и разбудил миссис Бартоломью, которой снилась ее свадьба на Иванов день шестьдесят лет назад. Со сна ей показалось, что кто-то ее зовет. Она зажгла свет и стала выбираться из постели.

Алан Китсон перепрыгнул сразу несколько ступенек лестницы и схватил Тома в охапку. Мальчик кричал и вырывался, но постепенно обмяк и только всхлипывал. Почему-то было понятно — скоро он не успокоится.

Дядя Алан отнес Тома наверх, к тете, и спустился закрыть дверь и извиниться перед нижними жильцами. Потом опять поднялся к себе на второй этаж объяснить соседям, что случилось, — понимаете, просто племянник жены ходит во сне. Потом пришлось лезть наверх к миссис Бартоломью. Дверь была открыта, но на цепочке. Бледная, дрожащая, взволнованная домовладелица выслушала его объяснения, но, казалось, не поверила или просто не поняла. Она задавала странные вопросы, повторяла одно и то же, и Алан Китсон потерял всякое терпение. Поспешно пожелав ей спокойной ночи, он вернулся к себе в квартиру.

Тем временем тетя Гвен уложила Тома в постель, принесла ему аспирин и горячее молоко. Услышав шаги мужа, она вышла в коридор.

— Я побуду с ним, пока он не заснет. Он совсем расклеился. Такое потрясение! Очнулся и не мог понять, где находится. Один, в темноте, в чужой прихожей, не понимая, как он здесь очутился.

— Посмотри, — дядя Алан протянул ей старомодные ботинки с коньками. — Вот что было у него в руках.

Тетя Гвен была ошарашена.

— Зачем они ему понадобились? Даже если он ходил во сне?

— Где он их раздобыл, вот что я хотел бы знать, — дядя Алан с удивлением рассматривал коньки. — Начищены, смазаны маслом, а все-таки кажется, что на них не катались лет пятьдесят или сто. Думаю…

— Не вздумай расспрашивать мальчика. Обещай мне, Алан. Его нельзя тревожить.

— Хорошо. Если это его коньки — а они явно не наши — я просто положу их завтра в чемодан.

Тетя Гвен вернулась было к Тому, но вспомнила еще кое-что странное.

— Когда он закричал, мне показалось, что он кого-то звал.

— Ты имеешь в виду, маму или папу?

— Нет, он звал кого-то по имени.

— Не может быть, он просто вскрикнул.

Глава 26 ИЗВИНЕНИЕ

Тому и раньше случалось засыпать в слезах, но утром все оказывалось не так уж страшно. Новый день — новые надежды! Но сегодняшнее утро оказалось всего лишь продолжением вчерашнего кошмара. Горе и ужас никуда не делись.

Наступила суббота, он упустил свой последний шанс. Сад для него потерян, сегодня он возвращается домой.

Слезы брызнули из глаз, Том плакал и никак не мог остановиться. Зашла тетя Гвен, обняла его.

— Том, скажи мне, что случилось!

Вдруг ему захотелось поделиться с ней своим горем. Возможно, это принесет облегчение. Но было уже поздно — рассказ получился бы слишком длинным и неправдоподобным. И он продолжал молча глотать слезы.

Том позавтракал в постели, словно больной. А Китсоны за завтраком говорили только о нем.

— Он не может ехать один на поезде в таком состоянии, — заявила тетя Гвен. — Может быть, отвезти его на машине?

Дядя Алан не возражал. Но в субботу утром он работал, так что поездка откладывалась до обеда. Лонгам послали телеграмму.

Позавтракав, Том встал и оделся, потому что лежать и думать стало совсем невмоготу. Он вышел из спальни, как раз когда дядя Алан собирался на работу. Тому сообщили о перемене планов, он только кивнул.

Дядя Алан простился и ушел, тетя Гвен закрыла за ним дверь. Почти сразу же послышался его голос за дверью — он с кем-то разговаривал. Через несколько минут дядя вернулся с расстроенным видом.

— Наша старушенция никак не угомонится.

— Миссис Бартоломью? Что на этот раз?

— Она требует извинений за вчерашний переполох. Я уже извинился вчера и охотно повторил извинения сегодня, но она требует, чтобы мальчик явился сам.

— Это возмутительно! Как она может! Я не отпущу Тома! Я пойду сама! — тетя Гвен кипела гневом.

Она шагнула к двери, но муж остановил ее.

— Гвен, успокойся. Она наша квартирная хозяйка. Не надо ее сердить.

— Все равно!

— Я сам попробую ее успокоить.

— Не надо, — вдруг произнес Том тусклым безжизненным голосом. — Я схожу к ней. Я должен. Я не боюсь.

— Том, я тебя не отпущу, — закричала тетя.

— Я пойду.

Лучше встать с постели, чем лежать и плакать. Лучше делать, что-то, даже неприятное, чем совсем ничего не делать — как ни странно, от этого становится легче.

Что-то в голосе Тома заставило дядю и тетю согласиться.

Немного попозже Том поднялся на один этаж и позвонил в квартиру миссис Бартоломью.

Миссис Бартоломью открыла дверь, и они, наконец, оказались лицом к лицу друг с другом. Он так себе ее и представлял: маленькая, морщинистая, седая. Только блестящие, черные глаза оказались неожиданностью. Чернота этих глаз почему-то встревожила Тома.