Коллектив авторов - Как мы пережили войну. Народные истории

• Название: Как мы пережили войну. Народные истории
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: ЛитагентАСТc9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-097220-3

…Воспоминания о войне живут в каждом доме. Деды и прадеды, наши родители – они хранят ее в своей памяти, в семейных фотоальбомах, письмах и дневниках своих родных, которые уже ушли из жизни. Это семейное наследство – пожалуй, сегодня самое ценное и важное для нас, поэтому мы должны свято хранить прошлое своей семьи, своей страны. Книга, которую вы сейчас держите в руках, – это зримая связь между поколениями.

Ваш Алексей Пиманов

Каждая история в этом сборнике – уникальна, не только своей неповторимостью, не только теми страданиями и радостями, которые в ней описаны. Каждая история – это вклад в нашу общую Победу. И огромное спасибо всем, кто откликнулся на наш призыв – рассказать, как они, их родные пережили ту Великую войну. Мы выбрали сто одиннадцать историй. От разных людей. Очевидцев, участников, от их детей, внуков и даже правнуков. Наши авторы из разных регионов, и даже из стран ныне ближнего зарубежья, но всех их объединяет одно – любовь к Родине и причастность к нашей общей Победе.

Виктория Шервуд, автор-составитель

---

Кончался 1941 год, начинался 42-й. До начала Рождества по новому стилю оставался один день. И вот мы увидели, что из Сенного переулка выезжают немецкие подводы по пять и более, а возвращаются одни. И так всю ночь. И не стало патрулей. А утром мы поняли, что город оставлен немцами и нет никакой власти.

Наступила весна и тепло. А с ним немцы начали опять бомбить город. На нашей улице нельзя было больше жить, везде были военные. Мы с матерью ушли на улицу Верхне-Митридатскую, в квартиру ее сестры. Отец не пошел, а остался в нашей квартире, сказав, что будет, то будет, а вы живите там. Так вот мы и жили на две квартиры. Немцы все же хотели и старались захватить город. Фронт проходил не так уж далеко от Керчи. Но на Митридате не так бомбили, как в городе. И вот в один летний день мать сказала, чтобы я передал отцу пусть придет, есть дело. Отца я встретил на углу улицы Красноармейской и Ленина. Он стоял с каким-то мужчиной. Я сказал отцу, что его зовет мать. Но тут же завыли сирены, и опять начался налет самолетов. Отец отослал меня назад к матери, я и побежал. Прошло некоторое время, дали отбой. Я помню, мать во дворе что-то стирала, она тогда работала в больнице. Во двор заходит женщина и здоровается с матерью, а мать спрашивает: «Что, идти на работу?» А женщина ей отвечает, что нет. «Так зачем же ты пришла с работы? – спрашивает мать. – Что случилось?» Женщина мнется, а потом говорит, что на улице Красноармейской во двор дома № 15 упала бомба. Я сразу побежал туда. Подбежав, я увидел, что возле нашей двери лежит отец весь в мелких осколках. Бомба была осколочная и очень мала, потому что воронка со штыковую лопату. На груди у отца сидела его любимая собака по кличке Кукла и никого к нему не подпускала. Через некоторое время пришла мать с бабкой и с двумя моими тетками. Взяли одеяло, положили отца на него и понесли домой, то есть на Верхне-Митридатскую. Там есть старое кладбище и церковь рядом. Какой-то мужчина взялся выкопать могилу за какие-то вещи, которые мать ему отдала. И там отца и похоронили… Я стал тогда сильно курить, от отца осталось много махорки…

А в это время наши войска отступали понемногу в город, а немцы сильно бомбили.

…Они летели тройкой, и было две тройки. Забили сильнее зенитки. Люди бросились кто куда. Я и товарищ побежали вдоль улицы, там еще бежали люди. Коля впереди, а я за ним. Вот мы добежали до перекрестка, где находились колонны солдат. Солдаты все лежали по обочинам дороги. Коля уже перебежал на другую сторону, а я был только на середине улицы, стал нарастать свист бомбы. Я перебежал дорогу и попал на то место, которое разделяет дорогу и тротуар. Он был широк и там росли кусты, лежали солдаты. Я добежал до кустов, кто-то схватил меня за ногу, и я упал, услышав мат и слова «лежи!». Все произошло в считаные секунды, а бомба продолжает свистеть. Мы с солдатом лежим, прижавшись к земле. И вот – взрыв и сильный толчок земли. Я вскакиваю и бегу дальше. От угла второй дом срезан наполовину, камни, пыль… Я пробежал кучи камней, как по ровной дороге. Прибежал домой, там все тихо. Но где Коля? Нет нигде. Я спросил его мать. Она сказала, что он лежит под кроватью, и спросила, что случилось и где вы были. Я ничего не ответил ей, зайдя в комнату, застал Колю. Он сидел на кровати. Я спросил: «Что с тобой?» Он сказал: «Ты знаешь, я чудом спасся от той бомбы! – и спросил: – А ты-то где был, когда она попала в тот дом?! Ты же бежал за мной, и я подумал, что ты как раз и попал под ее взрыв!» Я сказал, что меня спас какой-то солдат. «А ты где был?» Он мне говорит: «Ты вспомни, там есть парадная!» «Ну и что, что есть!» – говорю ему я. «Так вот, эта парадная меня и спасла! Ты понял? Я пробежал парадную и побежал дальше, и тут меня как-будто кто-то силой толкнул вовнутрь дома, и я увидел, как дом, то есть его половина, отделилась, а потом меня так вдавила волна взрыва и разрыва и пламени, что я подумал, что сам не знаю, как я очутился дома под кроватью. И сейчас не могу вспомнить, как я бежал оттуда!»

Керчь в оккупации. 1942 г

У нас было оружие, то есть винтовки и наши, и немецкие и к ним много патронов. Мы решили пострелять на нашем пятаке, что часто делали. Нас было человек пять и один малец, лет восьми, брат одного товарища. Мы поставили камни, на них положили каски и начали стрелять. Мы стреляли, а этот малец все канючил – дай стрельнуть, и все тут. Ну мы дали. Его брат показал, как надо целиться и как плавно нажимать на спусковой крючок, и даже выстрелил в каску. Лежим курим. А этот малец взял винтовку, лег за бруствер и стал целиться. Мы, взрослые, не посмотрели по сторонам, да и вообще, мы никогда до этого не видели на нашей улице немцев, а особенно офицеров. Малец выстрелил, мы услышали ржание коня, а потом и его самого, а на нем немецкого офицера. Мы все подумали, что пуля попала в наездника. А этот малец встал и стоит с винтовкой в руках. Крикнув ему «беги!», мы бросились врассыпную, кто куда. Малец побежал и куда бы вы думали? К себе во двор! А всадник за ним. Вот он открыл калитку и забежал к себе во двор.

Офицер подъехал к калитке, слез с коня, привязал его к дереву, вынул пистолет и вошел во двор. А мы стоим под воротами и все видим. Брат этого мальца говорит: «Хорошо, что дома никого нет. Мать уехала в деревню кое-чего наменять на тряпки». Я ему говорю: «Чего тут хорошего?! Он же убьет его сейчас?!» Но выстрела мы не услышали. Немец сильно ругался по-немецки, сел на коня и уехал. А мы еще долго не подходили ко двору. Боялись.

Зайдя во двор, мы увидели, что дом замкнут на висячий замок. Значит, его там нет. Давайте искать. Двор небольшой – сарай и туалет. В туалете нет, стало быть, он в сарае. Зайдя в сарай, мы открыли двери настежь, чтобы было хорошо видно. Но в сарае мы его не увидели – только дрова, уголь и большая бочка литров на 500, которая стояла в углу, перевернутая вверх дном. Мы стали спрашивать брата: «Ну и где же он?» – а брат говорит: «Откуда я знаю?! Может, он сквозь землю провалился!» Кто-то из нас сказал: «А может, он под бочкой?» «Да как же он туда попадет, она же тяжелая?! Ему ее не поднять!» – «Давайте посмотрим!» Мы все бочку подхватили, перевернули ее и увидели мальца, согнувшегося в три погибели и дрожащего. Мы вынесли его со двора. А он не может стоять на ногах – так перепугался. И говорить не может. Мы стали его успокаивать и приводить в себя. Он начал сперва плакать, а потом встал на ноги и стал говорить с заиканием. Мы его спрашиваем: «Как ты попал под бочку?» – а он говорит, что не помнит. Прошло немного времени, мы вышли со двора и пошли забрать винтовку и на Митридате в укромном месте все спрятали. Потом залезли на скалу, такой большой камень, и закурили. Стали думать что делать, что сказать матери, почему он заикается. Сидим, потихоньку разговариваем. А малец сидел-сидел молча, а потом говорит без заикания: «А знаете, когда я забежал в сарай, я знал, что он гонится за мной и что он меня застрелит. Куда спрятаться? В сарае некуда. И тогда я подсунул руки под бочку и поднял ее. Сам я лежал и подлез под нее». Мы опять пошли к ним во двор, зашли в сарай и говорим ему: «Ну покажи, как ты это сделал». Он подошел не ложась, подсунул обе руки под бочку, но поднять ее не смог. «Когда я лежа ее приподнял, то голова моя и плечи прошли, а потом я пролез под нее». – «Ну попробуй, подлезь». И тогда у него это не получилось. Вот так бывает, когда страх или еще что придает силы…

Наталья Яровая-Аше

Упавшие яблоки

Война застала под Таганрогом

Я родился 10 сентября 1934 года. Война застала мою семью под Таганрогом, в селе Приморке, это в 18 километрах от города. Я был пятым ребенком в семье и единственным сыном. Мы жили в хорошем доме, нам не удалось эвакуироваться. Наше село дважды было в оккупации. Из военного детства запомнилось несколько случаев.

Случай 1. Заминированный сад

Когда осенью 1941 года наши войска отошли, мы с приятелем пошли в бывший помещичий сад (в советское время сад принадлежал ИТК, исправительно-трудовой колонии). У ИТК были огромные сады! Яблок оказалось немного, на некоторых деревьях оставалось по 3–4 штуки. Залезли мы каждый на свою яблоню. Я сорвал висевшие вблизи и решил дотянуться до яблока на дальней ветке. Вот уже почти достал, а оно упало. Слезаю за ним, по пути замечаю, как что-то блеснуло. Паутинка, наверное. Нет, не паутинка, слишком длинная и на земле. Осторожно, с оглядкой, опускаю ноги на землю. Проволочка! От того дерева, а вон и бугорок с торчащим из земли колышком. Кричу приятелю, чтобы смотрел под ноги, сад заминирован. Так и ушли, не стали собирать упавшие яблоки. А распознавать заминированные места на почве меня научили еще в школе, где я проучился в первом классе почти три месяца. Да и сестры помогли, их тоже в школе этому обучали, как только война началась.

Случай 2. Наказ старших сестер

Весна 1942 года. Наше село, освобожденное от немецкой оккупации, расположено в 1,5 км от линии фронта. Хорошая погода. Мама, уходя из дома за продуктами, строго-настрого запрещала мне уходить со двора, а в случае обстрела с немецкой территории бежать в подвал. Я оказался в глубине двора у забора в пяти метрах от шоссе, проходящего рядом с железной дорогой Москва– Кавказ. Вижу – по дороге идет моряк. Увидел меня и спросил, где находится штаб. Я сказал, что не знаю. Тогда он спросил, знаю ли я, где находится школа. Конечно, знаю, я там учился в первом классе почти три месяца! Краснофлотец попросил меня проводить его до школы. Я задумался, что скажет мама, если я уйду со двора. Моряк в конце концов уговорил меня, и я перелез через забор на шоссе. Мы пошли. Вдруг я услышал разрывы снарядов в западной части села и замедлил шаг. Моряк настойчиво стал меня торопить. В это время послышался вой летящего снаряда, и я, помня наказ старших сестер, упал на шоссе ничком, прикрыв голову руками. Падая, краем глаза заметил ухмылку на лице краснофлотца. Снаряд разорвался где-то на железной дороге. На меня полетели комья земли, песок и мелкая пыль. Встаю, вижу, как матрос стоит, накренившись набок. Ладонь его прижата к нижней части живота, из-под ладони идет кровь. Я увидел, как со стороны ближайшего переулка бегут к нам несколько солдат. Я подумал, что они бегут ко мне, чтобы отвести меня к маме, тогда мне от мамы попадет. И я рванул к дому что есть сил. Прибежал во двор, спрятался в сарае и в это время услышал, как зовут меня сестры. Увидев меня, они с плачем стали обнимать, спрашивать, где я был. Конечно же, я не сказал правды.