Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

• Название: Скульптор и Скульптура
• Автор: Сергей Минутин
• Издательство: «ДИАЛОГ КУЛЬТУР»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011
• ISBN: 5 – 9023 – 9002 – 8

---

Глава сорок пятая

(послесловие к части первой этих, несомненно, философских, а значит и для кого–то полезных рассуждений)

Раскопав далёкие от сотворения мира, но ближайшие к нашим дням диктатуру и демократию с переходным между ними периодом, который кое–где называли революцией, гражданской или даже мировой войной, копатели из археологической экспедиции решили, что задача выполнена. Само собой был торжественный митинг.

Все члены склонялись к тому, что первична демократия. У многих по ней родимой осталась ностальгия. И как иначе, если при демократии все были самостоятельны, у каждого был свой карман, а о том, что в порыве счастья от осознания личной свободы кое–кому не додали, кого–то вообще оставили голодным, а иных старались затоптать ногами, старались не вспоминать. Тем более, что и ранее обиженные стали подумывать, что при демократах было лучше, так как и ныне при диктатуре лучшие кирки и лопаты расхватывали опять самые сильные. И получалось, что слабым хоть демократия, хоть диктатура — один «хрен».

О переходном периоде старались не думать, ибо так выходило, что колошматили себя совершенно зря и радовали кого–то другого.

На всякий случай решили проголосовать. По случаю референдума на тему: что первично, что вторично, к воде и хлебу были добавлены: Диктаткратом соль, Демонкратом сахар. Такой заботой Диктаткрат и Демонкрат вызвали крайнее волнение в рядах членов экспедиции. От волнения многие спотыкались, подходя к урнам для тайного голосования, и долго не могли попасть в щель бюллетенем. Наконец проголосовали все 100 процентов, и голосующие стали собираться в обратную дорогу, домой, в страну, проводившую опыт.

Надо заметить, что насчёт подарков Демонкрат и Диктаткрат были большие мастера, но вот что–то считать, делить, измерять они не любили. Они больше оперировали такими понятиями, как бесконечность, множество, пространство и даже плазма. Вместе с тем, оба они уже полюбили эту экспедицию и совсем не хотели с ней расставаться, и это было бы пол — дела, но они не хотели и уступать друг другу.

Конечно, можно было бы застрять навечно в переходном периоде, менять флаги и правительства над ватагами, но ни Демонкрат, ни Диктаткрат не любили разборок между собой. Пират и Иван на то время уже полностью вошли в доверие к обоим помощникам Скульптора, и подсчёт голосов был поручен им, чтобы, так сказать, всё по–честному.

Наблюдателем был назначен попугай. Именно он залетал в урну и вытаскивал оттуда смятые бюллетени. Всё было очень торжественно, не как в стране опыта. Пират и Иван сидели друг против друга. Пират, будучи большим знатоком демократии, подсчитывал голоса демократов, Ивану остались те, кто надеялся на диктатуру. Между Пиратом и Иваном на столе лежал выкопанный колосник, под который складывались бюллетени воздержавшихся, что бы их случайно не унесло ветром.

Бюллетени скапливались в основном под этим колосником, они были совершенно чисты, хоть и сильно измяты, видимо дрожащими руками, а может и лапами попугая. Пират высказал догадку: «А ручку им дали?». Иван вспомнил, что к урне был привязан карандаш.

Попугай, видя, что все вытаскиваемые из урны бюллетени попадают под колосник, решил услужить Пирату и Ивану и с очередным бюллетенем сел прямо на колосник, чтобы не утруждать их просмотром, за что получил взбучку и просветление мозгов. Он обиделся, залетел в урну и стал ворчать оттуда: «Соль и сахар, кнут и пряник».

Пирату пришлось нарушить торжественность момента, вытряхнуть из урны попугая вместе с оставшимися бюллетенями. Попугай решил покаяться. В последний, исторический момент ухватил самый нижний бюллетень клювом и склонил голову перед Иваном и Пиратом. Иван взял бюллетень и увидел чью–то попытку что–то написать, так как из буквы «Д» торчал грифель сломанного карандаша.

Так как было непонятно, за что хотел проголосовать избиратель, бюллетень также попал под колосник. К радости попугая, выборы были признаны состоявшимися, но без определённого результата.

Пират, как и положено, доложил о результатах Демонкрату и Диктаткрату, те в свою очередь Скульптору. Скульптор слушал их и точил карандаш. Карандаш он считал не самым худшим из своих творений, другое дело руки, которые его держали. Но в этот раз и руки не подвели.

Скульптор внимательно посмотрел на своих помощников и велел им отдыхать, пусть люди сами сделают вывод под лёгким присмотром Пирата. Так начинался застой на острове.

Глава сорок шестая Застой

Застой — это о России. Для власти страны опыта застой это благоденствие. Это дефицит всего и на всё. Это взятки и коррупция. Это ты мне, я тебе. Словом, застой — это наше всё.

Святоши объяснили нам, что нет над нами никого, кроме Бога единого. Это правильно, а дальше? Дальше мы стали додумывать сами и разнообразить знания. Одни из нас пребывают в вечном покое, не видя, что даже трава растёт. Другие мечутся, суетятся и главное во всё суются. С суетливыми проблем больше.

И опять приходит на ум вечный вопрос: «Кто командует парадом? Чья мы проблема?».

Пират озвучил всем членам экспедиции результаты референдума и добавил, что отправление домой откладывается, так как большинство членов экспедиции не определилось, что первично, что вторично. Возникла перепалка — это араб начал мутузить еврея, так как только араб видел, кто сломал карандаш. Их долго не могли разнять.

Араб упрекал еврея в том, что со своим иудаизмом еврей только и делает, что поклоняется монитаризму, продуцируя под него разные формы общественного устройства, такие же измы: капитализм, империализм, фашизм, социализм, коммунизм, были бы деньги. Еврей мягко замечал арабу, что лучше поклоняться деньгам, чем кому–то одному. Кому он не говорил, побаиваясь получить тумаков от одного странного представителя страны опыта, определяемого как казак.

Когда шум стих, вперёд вышел Иван и продолжил за Пирата, объявив, что есть и хорошая новость, хотя и предыдущая была неплохая.

Новость эта состояла в том, что всё отдано на рассмотрение самих членов экспедиции. Теперь они могут копать что хотят и где хотят и выяснять сами, что первично, а что вторично. Выяснив, могут плыть домой. Не выяснят — живут на острове.

Больше всех слова Ивана возмутили американца, он дерзко спросил: «Кто ты такой?». Пират осадил американца, сказав, что Иван с ним, и что если кто–то недоволен русским Духом, то замучаются «пыль глотать», и вообще…

Тут грянул гром, и ударила молния. Попугай едва успел увернуться от её удара, слетев с треуголки Пирата. Молния испепелила треуголку, всю одежду и деревянную ногу Пирата. Он было качнулся и уже начал падать, как вдруг у него выросла нога, и его накрыла монашеская сутана. Он сбросил с головы капюшон и сказал: «Вот так»

Обе ватаги, узрев такое чудо и при этом, не пострадав лично, решили быстро разбрестись по острову «от греха подальше». Пусть Иван общается с монахом, если ему больше делать нечего.

Ватаги никто не строил ни в одну шеренгу, ни в затылок друг другу, никто ими не управлял, поэтому они почувствовали себя самостоятельными и даже вновь свободными.

Самостоятельность, правда, проявлялась самым странным образом.

Замечу только, что, как и положено, все привлечённые для проводимого опыта копатели получили приказы и задания от своих стран. Эти страны, приславшие на остров своих чистокровных национал — патриотических граждан, приказали шпионить за всеми подряд, а уж потом копать. При Демонкрате всё складывалось необыкновенно хорошо и связь была. При Диктаткрате — похуже, диктатура всех малость поприжала. С киркой и лопатой «до связи» ещё дожить надо.

Но в очередной островной период, а может быть и целую эпоху, всё зависит от размеров острова и местоположения на нём, а размеры–то его как раз неуловимы, шпионские страсти закипели с новой силой. Они кипели и бурлили даже сильнее, чем в демократической яме и самой стране опыта.

Опять замечу, и не потому, что я разумный, а возможно только потому, что я там был, мёд пиво пил, ну и т. д. Замечу, что на том месте, где грибок с надписью «МАГдоналдс» сменил роскошный замок с флагом «Не влезай, убьёт», теперь торчала высоченная башня, собранная из каких–то железных труб. Вся башня была утыкана какими–то антеннами, а на самом верху висел лозунг: «Застой».

Слово было мудрёное для всех, кроме представителей страны опыта, а их бегало по острову ни много ни мало, аж 200 человек, ибо и страна была многонациональна. Кое–что слышали об этом слове и на других материках, но уже самой планеты. Но тут есть подозрение, что это от того, что страна эта в своё время сильно постаралась, и очень может статься, что при ближайшем рассмотрении все бы оказались одной земной патриотической национальности.