Марк Твен - Сыскные подвиги Тома Сойера. Том Сойер за границей (сборник)

• Название: Сыскные подвиги Тома Сойера. Том Сойер за границей (сборник)
• Автор: Марк Твен
• Жанр: Детская
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906122-35-3

Книги Марка Твена, повествующие о приключениях Тома Сойера и его друзей, открывают для читателя мир настоящей отваги, истинной дружбы и любви к жизни, которой наделены натуры незаурядные. В «Сыскных подвигах Тома Сойера» Том со своим другом Геком раскрывают страшное преступление, совершенное на берегах реки Миссисипи. Однако чувства и поступки в вымышленном литературном мире самые что ни на есть настоящие – мальчишеская доблесть и отвага, сообразительность, находчивость и дружба. А в повести «Том Сойер за границей» писатель отправляет своих героев в путешествие на воздушном шаре через пустыню Сахару. Там друзьям предстоит попасть в песчаную бурю и даже встретиться со стаей львов…

Маленькие герои, предаваясь простым радостям детства, творят наравне со взрослыми: «уличный мальчишка, превосходящий своего товарища в играх, извлекает из своего таланта столько же радости и так же старательно его развивает, как скульптор, художник, музыкант, математик и все прочие», – писал Марк Твен. В этой отнюдь не легкомысленной игре закладываются лучшие человеческие качества будущих взрослых.

---

– Я тоже, – отвечал я. – Мне кажется, я тотчас же узнал бы его, если бы встретил на улице.

– И я узнал бы. Ну, право, оно кажется таким же крепким и здоровым, как был Джек там, на пароходе.

Мы продолжали смотреть. Вдруг Том сказал:

– Знаешь ли, Гек, меня смущает одно странное обстоятельство: ведь привидения не могут являться днем.

– Твоя правда, Том, – я никогда не слыхал, чтобы были дневные привидения.

– Да, сэр, они являются только ночью и не ранее полуночи. Даю тебе слово, что это очень странное привидение. Оно не имеет никакого права расхаживать здесь средь бела дня. И какой у него натуральный вид! Джек говорил, что будет притворяться глухим и немым, чтобы соседи не узнали его по голосу. Как ты думаешь, что сделает это привидение, если мы окликнем его?

– Ради бога, Том, не говори таких ужасов! Если ты это сделаешь, я умру на месте.

– Не пугайся, я не буду кричать. Смотри-ка, Гек, оно почесывает себе голову, видишь?

– Вижу, – что же из этого?

– А вот что: с какой стати привидению почесывать себе голову? Его голова сделана из тумана и ничего не чувствует. Нельзя почесывать туман; всякий дурак это знает.

– Хорошо, если его голова ничего не чувствует, зачем же он ее скребет? Может быть, к нему перешла эта привычка от Джека. Как ты думаешь?

– Нет, сэр, я вовсе этого не думаю. И, сказать правду, мне сильно не нравятся манеры этого привидения. Кроме того, если оно, действительно… Гек!

– Ну, что там еще?

– Сквозь него нельзя видеть, оно не прозрачно!

– Совершенно верно, Том! Оно не более прозрачно, чем корова. Я начинаю думать…

– Гек, оно откусило кусок табака и начинает его жевать! Клянусь богом, это уж слишком странно! Они никогда не жуют – невозможно вообразить себе привидение, которое жует что-нибудь!.. Гек!

– Я слушаю.

– Это вовсе не привидение. Это Джек Дунлап своей собственной персоной!

– Ох, батюшки мои! – воскликнул я невольно.

– Гек Финн, нашли мы какой-нибудь труп под сикоморами?

– Нет.

– Или какой-нибудь признак, что там лежало тело убитого человека?

– Нет.

– Для этого была очень основательная причина – там никогда не было никакого трупа.

– Но, Том, ведь мы же слышали…

– Да, мы слышали крики. Разве это доказывает, что кто-нибудь был убит? Вовсе нет. Мы видели, как два человека гнались за двумя другими людьми, а потом этот малый вышел из-под сикомор, и мы приняли его за привидение. Он столько же похож на привидение, как ты. Это был Джек Дунлап своей собственной персоной, и он остается Джеком Дунлапом до сих пор. Он обстриг себе волосы, именно так, как говорил, и притворяется теперь немым и глухим, точь-в-точь как собирался это сделать тогда. Привидение! Он привидение? Ничего подобного!

Тут я понял все и догадался, что мы приняли за привидение живого человека. И я, и Том страшно обрадовались, что Джек не убит, только не могли решить, будет ли для него приятнее, чтобы мы его узнали или не узнали. Том сказал, что самое лучшее – подойти прямо к нему. Он тотчас же направился к Джеку, а я держался несколько позади, потому что могло оказаться, что это вовсе не Джек, а действительно привидение. Подойдя к Джеку, или его привидению, Том сказал:

– Мы с Геком очень рады видеть вас опять, и вы можете быть уверены, что мы ничего не разболтаем. Если же вы хотите, чтобы мы делали вид, будто вовсе не знаем вас, то скажите только слово и вы убедитесь, что на нас можно положиться; мы скорее позволим отрезать себе руки, чем подвергнем вас хоть малейшей опасности.

Сначала, при виде нас, он казался удивленным и не особенно довольным, но постепенно, пока Том говорил, лицо Джека прояснилось, а когда Том кончил, Джек улыбнулся, кивнул несколько раз головой, стал делать нам какие-то знаки руками и замычал, как мычат немые.

Тут мы увидели, что по дороге идут несколько рабочих с фермы Стива Никерсона, который жил по ту сторону прерии, и Том сказал:

– Вы замечательно играете свою роль; я никогда не видал подобного искусства. Вы правы: вам необходимо притворяться и перед нами, чтобы скорее приобрести навык и как-нибудь не проговориться. Мы будем держаться подальше и делать вид, что не знаем вас, но если вам понадобится наша помощь, дайте нам знать.

После этого мы пошли по дороге, навстречу работникам Никерсона, которые тотчас же стали расспрашивать нас, что за незнакомец разговаривал с нами, откуда он пришел, как его зовут, какой он религии и каковы его политические убеждения, короче говоря, задавали нам те вопросы, которые всегда задают люди при виде какого-нибудь нового лица. Но Том сказал, что этот человек глухонемой и что знаки, которые он делает руками, и его мычание совершенно непонятны. Мы остановились, чтобы посмотреть, как будут работники Никерсона объясняться с Джеком, потому что мы очень тревожились за него, и Том сказал, что пройдет много дней, прежде чем Джек научится не забывать, что он глухонемой. Убедившись после нескольких минут наблюдения, что Джек играет свою роль хорошо, мы пошли дальше и решили посетить школу, которая была в трех милях расстояния.

Я был сильно разочарован тем, что Джек не рассказал нам о том, что случилось с ним под сикоморами и каким образом он избавился от смерти; Том был разочарован не меньше моего, но говорил, что, если бы нам пришлось быть на месте Джека, мы, вероятно, действовали бы точно так же скрытно и осторожно.

Школьники и школьницы были очень рады видеть нас, и мы вволю наговорились с ними, так как в это время у них был перерыв между занятиями. Мальчики Гендерсона по дороге в школу видели глухонемого и рассказали об этом остальным, так что все школьники только и говорили об этом, и каждому ужасно хотелось посмотреть глухонемого, потому что никто из них не видал глухонемых.

Том сказал мне, что при таких условиях очень тяжело молчать; он говорил, что мы сделались бы героями, если бы могли рассказать все, что знали; но в конце концов молчание – еще более героический поступок; из целого миллиона мальчиков едва ли найдутся двое способных на это. Так думал Том Сойер насчет этого предмета, и я полагаю, что он был прав.

Глава IX

Через несколько дней глухонемой сделался необыкновенно популярен. Он расхаживал от одной фермы к другой, и все соседи очень гордились знакомством с такой интересной личностью. Они приглашали его то к завтраку, то к обеду, то к ужину; они кормили его до отвалу и никогда не уставали таращить на него глаза, удивляться ему, расспрашивать о нем всякие подробности, – до такой степени казался он им необыкновенным и таинственным. Его мимические жесты были всем непонятны, и, вероятно, он сам не понимал их, но продолжал добросовестно играть свою роль, и все окрестное население с удовольствием смотрело на него, слушало, как он издавал отрывистые звуки, похожие на мычание. Он носил повсюду грифельную доску и грифель; ему писали на доске вопросы, а он писал ответы, но его каракули мог разобрать только один Брэс Дунлап. Брэс говорил, что и он не совсем ясно разбирал написанное, но почти всегда угадывал смысл. Таким образом, через Брэса мы узнали, что глухонемой был родом с далекой стороны, что прежде он был богат, но разорился из-за мошенничества людей, которым доверял, и теперь не имеет никаких средств к существованию.

Все хвалили Брэса Дунлапа за то, что он приютил бедного глухонемого. Он позволил ему жить в маленькой бревенчатой хижине, куда присылал ему с неграми все необходимое. Глухонемой бывал нередко и у нас в доме, потому что дядя Сайльс так упал духом в это время и был так печален, что всякое другое существо, пораженное душевным или телесным недугом, возбуждало его сострадание. Я и Том не подавали и виду, что знаем глухонемого; он тоже скрывал это. При нем говорили обо всех домашних делах, вполне уверенные в его глухоте, и мы с Томом думали, что нет никакой беды в том, если он будет знать, что говорится в семье дяди Сайльса.

Прошло несколько дней, и все начали тревожиться насчет Юпитера Дунлапа. Все спрашивали друг у друга, как объяснить его исчезновение. Никто не мог объяснить; все покачивали головами и говорили, что в этом было что-то странное. Еще и еще прошел день, и стала распространяться молва, что Юпитер убит. Вот когда началось волнение! Все языки только и болтали об этом. В субботу два человека отправились в лес, надеясь найти где-нибудь останки убитого. Мы с Томом также заразились всеобщим возбуждением. Том был так взволнован, что не мог ни есть, ни спать. Это было славное, веселое время. Том говорил, что если бы нам удалось найти труп, то мы прославились бы гораздо больше, чем даже если бы мы утонули. Всеобщее возбуждение скоро утихло, и все успокоились, но не так было с Томом Сойером; спокой ствие было не в его стиле. В субботу он всю ночь не смыкал глаз, пытаясь изобрести какой-нибудь план, и к рассвету план был готов. Страшно возбужденный, он стащил меня с постели и сказал: