И. Зудин - Повесть о днях и делах комсомольской ячейки

• Название: Повесть о днях и делах комсомольской ячейки
• Автор: И. Зудин
• Издательство: Государственное издательство "Прибой"
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1929

---

— Но по-моему мало разъяснительной работы. Нам, по-моему, сейчас нужно взяться за пересмотр нашей комсомольской работы. Систему надо пересмотреть. И начинать ее нужно не с обкома или райкома, а с цеха, с мастерской, звена.

— Случай с Ионой нам и нужно использовать для этого поворота. Повторяю тебе еще раз, Ося, что все, что мы имеем: вечеринки, пьянство, прогулы — все это только от того, что ребятам некуда деваться. Энергии много, а провод-то один. Переключить эту энергию надо на что-то разумное, полезное. И нужно это начать сейчас.

Разъясняй ребятам, рабочим о вреде антисемитизма, о том, что мешает нашей стройке, но вместе с тем и узнавай у ребят, у взрослого рабочего, что же нужно сделать. Я уверен, что они об этом скажут. Они укажут, а ты уж это введи в систему. Собери около себя ребят, я сейчас буду свободен, каникулы на рабфаке — тоже не откажусь. А мыслишки кое-какие в голове бродят. И смотришь, через некоторое время мы сумеем из нашего коллектива сделать изюминку — ни скуки ни ничего такого, что питает нездоровые настроения. И дело будет на ять. Так что, давай, не кручинься, не вешай головы, а подними ее повыше и начинай…

В этот день долго не мог успокоиться Иосиф. Придя домой, обедал нехотя, машинально смотрел в газету, а мысли были далеко от нее.

«Что делать? — вот мысль, которая сверлила, вызывая боль в голове. — Кто поможет? Был он в райкоме, говорил. Встретили ребята шуточками. А секретарь с заворготделом обещали приехать на первый пленум коллектива и разрядить обстановку. Ох, уж это разряжение. Только и знают — приедут, произнесут часовые речи: „Трудный момент переживаем, товарищи. Классовый враг наступает. Идет борьба за молодежь. За кадры…“ А где этот враг? Что он из себя представляет? Как с ним бороться, — не скажут.

Да вот — наш случай. Враг ли Миронов Петька? Ведь свой, рабочий парень. Нет, не враг. Но… как же тогда. Ведь враг должен быть.

Враг — антисемитские настроения, примиренческое отношение к ним. Вот — враг. А Петька — оружие.

Петьку надо наказать, чтобы другим неповадно было. Тем, не нашим. А своих не острасткой брать. Надо работу ставить. Прав Митька. Да плохо и районщики врага видят. Нахватались верхушек и кроют. А это ли нужно нам? Они видят, как молодежь растет, как она с каждым днем становится все требовательней, все менее удовлетворенной. А от неудовлетворенности все и происходит…»

С этой мыслью забылся Ося, и скоро тихий храп указывал на то, что проблема решена.

Готовим отпор

Бюро коллектива назначено на шесть, но ребята собрались гораздо раньше. Первым пришел Якимов, за ним — остальные.

— Что сегодня в порядке дня? — обратился Петька «Медник» к Сахалинскому.

— Разве не знаешь? — А о чем прошлый раз толковали? — План работы обсуждаем сегодня, ответил тот.

— Значит… попотеем, — заключил Шалька.

* * *

Лист бумаги, лежавший перед Сахалинским с надписью:

План работы

кол-ва ВЛКСМ Октябрь-Март м-цы.

оставался чистым, несмотря на 3-часовое обсуждение.

— Не так, ребята, — заговорил Шалька-агитпроп. — Чего мудрить? Пиши, Ося, по разделам: организационный, экономический, агитпропработа. Четверть часа и работы-то. Сколько союзных дней, сколько заседаний бюро…

— А содержание? — перебил его Якимов.

— А райком — то на что, — отпарировал Шалька.

— Чепуха, ребята, — вмешался экономработник. — Не о союзных днях толковать надо. У нас неурядица с квалификацией. С броней тоже. Эти вопросы поставить надо в план работы.

— Так я об этом и говорю. Это и есть экономработа, — особый раздел, — снова вмешался Шалька.

— Разрешите-ка мне слово, — вмешался до сих молчавший и с присвистом сосавший трубку — партприкрепленный.

— Нечего канитель разводить. Ведь вишь — два часа толкуют — знать, делать больше нечего, а дела — нуль… Я предлагаю: каждому члену бюро поручить сейчас проработать какую-нибудь часть плана и завтра к вечеру сдать ее Сахалинскому. А он уж пускай соединит, согласует с партколлективом и вынесет прямо на пленум коллектива.

— А по-моему, — заявил Петька «Медник», — лучше всего по кампаниям. — Октябрьская революция, — Ноябрь, Антирелигиозная — Декабрь, Ленинские дни — в Январе и т. д.

— Да у нас и старый план еще не выполнен до конца, добавить по разделам новые пункты, и шабаш…

— Нужно дать разъяснения цехячейкам, те составят план работы, а мы обобщим…

Спор разгорался. Стука карандашом по столу — чем успокаивал Сахалинский — не было слышно. Каждый старался перекричать другого, не слушая, что говорит сосед.

Табачный дым стлался по комнате.

Было шумно и душно…

Митя Якимов, так же как и все, усиленно дымил папироской, но внимательно слушал все противоречивые предложения, которые сыпали на ребят, как из рога изобилия. Не выдержал и, усмехнувшись, бросил:

— Ну, а жизнь?

Ребята не поняли, переглянулись и взглянули вопросительно на Митю.

— Что жизнь? — переспросил Шалька.

— А то, что происходит на заводе, найдет свое отражение в плане?

— А как же? Дадут цехячейки. Райком. Потом кампании.

— Нет, ребята. По-моему не с этого конца мы подходим. «Что райком?» «Что кампания?» Не разделы собрались мы заполнить сегодня. План работы это — наша жизнь.

— Верно, Митя, — поддакнул Сахалинский.

— Случай с Ионой, исключение Герасимова за пьянку, нож в бок Антону, пьяная вечеринка, выход из комсомола Катюшки и Кости. Вот что должно быть нашими разделами в плане. Ребята бесятся… а с чего? Оттого, что их время не организовано, не заполнено.

— Верно, верно, Митя… Никто работать не хочет. На нас все навалили, — встрепенулся Петюшка.

— А почему на нас? — продолжал Митя, — потому что мы считаем себя штатными активистами. Боимся привлекать новых ребят. Здесь вот «батька» предлагал нам всем взять по отдельному вопросу и проработать, а, Ося, мол, пускай объединит. Я предлагаю иное. Давайте, не откладывая дела в долгий ящик. Сегодня пятница?

— Ага.

— Так вот в понедельник. Соберем «мертвых душ». Потолкуем с ними. Потом соберем имеющих нагрузки — и с ними. И я уверен, что у нас будет самый настоящий жизненный план.

— Брось, Митя, утопией заниматься — нечего фантазировать. Мертвые души. — Да разве их соберешь. Это хорошо говорить только. Они на комсомольское-то собрание не являются, а ты… Брось, ничего из этого дела не выйдет.

— Нет Шалька… Митя верно говорит. Чего тут толочь воду в ступе. Голосуй, Оська.

— Голосовать — пустяки, а вот что райком на это скажет?

— Вот что, ребята, предложение Мити — дельное предложение, — заявил Сахалинский, до сих пор только поддакивающий, — здесь нужно помнить только следующие соображения. Только собирая «мертвые души», собирая ребят, имеющих нагрузки, нужно будет не итти у них на поводу, а проводить свою, нужную нам линию… Ведь вы знаете этих ребят… Они, конечно, будут предлагать в план работы то, что им ближе всего, а отсюда может получиться, что за мелкими делами, за «делячеством» мы прохлопаем большие политические дела.

Наши комсомольцы в большинстве политически неграмотны, молодые еще комсомольцы, и здесь нашему активу нужно серьезно подзадуматься, как мелкие дела, дела, вызванные инициативой ребят, вели бы к делам большим — делам политическим. Без политической четкости и правильной установки план не может быть жизненным. И об этом нельзя забывать…

… Вопрос о «собрании мертвых душ» был решен.

«Мертвые души»

На другой день утром, за полчаса до гудка, в проходной был вывешен плакат:

В понедельник в 5 час. вечера собрание

«МЕРТВЫХ ДУШ»

1) Почему ты не имеешь нагрузки?

2) Предлагали ли тебе нагрузку?

3) Зачем же ты в комсомоле?

На эти вопросы мы ждем ответа от вас

«Мертвые души» комсомольской работы.

Не опоздай.

К пяти часам помещение завкома медленно начало заполняться ребятами. Вот, уткнувшись в «Смену» сидит Леня Северов. В другом углу, на диване — Мишка Калачев с Андреем Спиридоновым — спорят. А вот влетел Костя Поливцев и — к «Регистрационному листку» приложился, тщательно выводя фамилию.

Все на лицо. «Мертвые души» на месте.

Из сотни комсомольцев, что насчитывает по спискам личного состава коллектив, только двадцать один имеют нагрузку, а семьдесят девять — «мертвые души». Против каждого из этих фамилий выведена игриво «ласточка» — клеймо комсомольской безработицы.

— Начинай… — недовольно ворчит Северов. — Ты что ли председательствуешь, Митя? Начинай, — уже громко кричит он.

— Что начинать-то? Сами начните… Ведь мы-то вас уже опросили.

— Почему мы не имеем нагрузок? Почему у нас семьдесят процентов безработных? — переспросил, поднимаясь, Поливцев. Слушайте… В прошлом он не был «мертвой душой». Это был парень, который не проходил мимо производкомиссий и совещаний, бегал по цеху, выискивая язвы и болячки, кумовство мастеров и требовал их устранения. И для него это было просто, так же вот просто, как он рассказывает сейчас: