Говард Лавкрафт - Шепот во мраке

• Название: Шепот во мраке
• Автор: Говард Лавкрафт
• Жанр: Повести

«Первым делом прошу учесть: на протяжении всей этой истории ничего действительно ужасного я своими глазами не видел. Однако, только отмахнувшись от бесспорных фактов, можно объяснить все происшедшее неким нервным потрясением, которое якобы заставило меня сломя голову бежать из одинокой усадьбы Эйкли и всю ночь мчаться на чужом автомобиле по лесной глухомани в горах Вермонта. Я был изначально информирован о событиях в усадьбе и знал мнение Генри Эйкли на сей счет; увиденное и услышанное там произвело на меня сильнейшее и незабываемое впечатление, – и тем не менее даже сейчас я не могу сказать с полной уверенностью, в какой мере я прав в своих чудовищных выводах…»

---

III

В конце июня пришла посылка с граммофонной пластинкой. Эйкли отправил ее из Братлборо, так как не слишком доверял почтовой службе, действовавшей на местной вспомогательной линии. Он уже давно и все явственнее ощущал за собой слежку, а пропажа нескольких наших писем лишь еще сильнее укрепила его подозрения. Теперь он часто поговаривал о коварных деяниях некоторых местных жителей, коих считал не только ушами, но и руками скрывавшихся в горах таинственных существ. Прежде всего он подозревал угрюмца Уолтера Брауна, в одиночестве обитавшего на своей захолустной ферме, расположенной на горном склоне, вплотную подступавшем к густым лесам: этот Браун нередко торчал в самых людных местах Братлборо, Саут-Лондондерри, Беллоуз-Фолз и Ньюфейна, причем появлялся там внезапно и, похоже, без всякой надобности. Эйкли был уверен, что голос Брауна звучал в одном особенно жутком разговоре, записанном им при особых обстоятельствах; кроме того, однажды он обнаружил близ дома Брауна след – все тот же отпечаток когтистой лапы, – и это навело его на самые мрачные предположения. Любопытно, что этот отпечаток находился почти рядом со следами самого Брауна, причем оба они – отпечаток лапы и человеческий след – были направлены навстречу друг другу.

Итак, пластинка была отправлена из Братлборо, куда Эйкли добрался на своем «форде» по пустынным вермонтским дорогам. В приложенной записке он сознавался, что уже опасается этих дорог и за покупками в Таунсенд отныне намеревается ездить исключительно днем. Затем он повторил, что человеку, узнавшему слишком многое о чудовищах, нужно уйти подальше от этих безмолвных и загадочных гор, если, конечно, он не хочет, чтобы его тайна умерла вместе с ним. Он писал, что вскоре переедет жить к сыну в Калифорнию, хотя ему будет нелегко расставаться с местом, с которым у него связано ощущение своих корней и множество воспоминаний.

Прежде чем прослушать пластинку на граммофоне, позаимствованном в административном корпусе университета, я внимательно просмотрел пояснения Эйкли, разбросанные по страницам его писем. Как сообщал Эйкли, эта запись была сделана первого мая 1915 года около часа ночи подле закрытого входа в пещеру, что расположена в том месте, где западный лесистый склон Черной горы вздымается над топкой лощиной Ли. Именно в этом месте издавна слышались странные голоса, а потому Эйкли и решил прийти сюда с граммофоном, диктофоном и чистым диском в надежде на успех. Опыт подсказывал ему, что канун Майской ночи – ночи чудовищного шабаша, о которой повествуют все ведьмовские предания Старого Света, – может оказаться самым удачным временем для задуманной им охоты, и он не был разочарован в своем выборе. Примечательно, однако, что именно в этом месте он больше никогда не слышал никаких голосов.

В отличие от всех подслушанных им в лесу звуков, записанный на пластинку разговор походил на некое ритуальное чтение, причем один из голосов был явно человеческим – хотя чьим именно, Эйкли так и не смог определить. Но явно не Браун – это была речь более образованного человека. Главная же загадка таилась во втором голосе – в том самом проклятом жужжании: в нем даже близко не было ничего человеческого, хотя говоривший изъяснялся на хорошем английском языке и даже с признаками учености.

Фонограф и диктофон функционировали не лучшим образом; звуковая картина свершавшегося ритуала казалась отдаленной и приглушенной, и ясно можно было разобрать лишь отдельные фразы. Перед прослушиванием я еще раз просмотрел восстановленный текст, присланный вместе с пластинкой. Запись содержала в себе не столько явный ужас, сколько некую зловещую таинственность; впрочем, зная, где, когда и каким образом все это было записано, я невольно искал в этих обрывочных фразах недобрый подтекст, который, нужно заметить, тут же и обнаруживался. Я привожу текст целиком по памяти. В том, что я знаю его наизусть до последней буквы, я совершенно твердо уверен, ибо не только видел его в письменной форме, но и не раз прослушивал пластинку. А то, что я слышал, забыть нелегко!

(НЕВНЯТНЫЕ ЗВУКИ)

(МУЖСКОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС)

…есть Властелин Лесов, и даже… приношения подданных Ленга… и да вознесется хвала из пропасти тьмы до бездонного космоса, из бездонного космоса до пропасти тьмы, и будет эта хвала Великому Ктулху, Цатоггуа и Ему, чье имя назвать не дано. Вечная им хвала, а Черному Козлу из Диких Лесов да пошлется изобилие! Иэ! Шуб-Ниггурат! Черный Козел с Легионом Младых!..

(ЖУЖЖАЩИЙ ЗВУК, ПОДРАЖАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ РЕЧИ)

Иэ! Шуб-Ниггурат! Черный Козел из Диких Лесов с Легионом Младых!

(ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС)

И суждено было тогда, чтобы Властелин Лесов, будучи… семь и девять, по ступеням из оникса… (по)чести Ему там, в Пропасти, Азатот, Тот, чьим чудо (действиям) Ты научил и нас… в полете из тьмы и за пределы космоса, за пределы са… Туда, где Юггот, самое последнее творение, одиноко кружится в окутанном мраком пространстве у огибающей…

(ЖУЖЖАЩИЙ ГОЛОС)

…затеряться среди людей и найти путь, о котором Ему там, в Пропасти, дано знать. Ньярлатхотепу же, Всесильному Посланнику, должно рассказать обо всем. И тогда Он примет человеческое обличье, спрятавшись под восковой маской и широкими одеждами, и сойдет на Землю из мира Семи Солнц, чтобы посмеяться…

(ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС)

…Ньярлатхотеп, Всесильный Посланник, что доставил через космическую бездну неведомую радость на Юггот, Отец Легиона Особо Отмеченных, идущий впереди тех…

(РАЗГОВОР ОБРЫВАЕТСЯ НА ПОЛУСЛОВЕ ВВИДУ ОКОНЧАНИЯ ЗАПИСИ)

Вот такой разговор мне предстояло прослушать. Неподдельный страх овладел мною, едва я, нажав на ручку, услышал вступительное поскребывание сапфировой иглы. Признаюсь, в тот момент мне хотелось этим все и закончить, и, помнится, я как ребенок обрадовался тому, что первые едва слышные обрывки фраз произнес человеческий голос – мягкий, размеренный и, похоже, с легким бостонским акцентом; безусловно, никто из уроженцев вермонтского горного края так говорить не мог. Вслушиваясь в дразнящую своей приглушенностью речь, я как будто стал различать слова, встречавшиеся в старательно восстановленном тексте Эйкли. Меж тем мягкий голос с бостонским акцентом продолжал заклинать: «Иэ! Шуб-Ниггурат! Черный Козел с Легионом Младых!..»

А затем я услышал другой голос. И по сей день я содрогаюсь при одном воспоминании о нем. Несмотря на то что я был предварительно подготовлен письмами Эйкли, этот голос едва не убил меня на месте. Те, кому я впоследствии рассказывал о пластинке, заявляли, что все это, несомненно, было дешевой подделкой или бредом сумасшедшего; но услышь они сами этот проклятый голос, прочитай они хотя бы малую толику посланий Эйкли (достаточно было бы того ужасного второго письма), то наверняка отозвались бы о нем иначе. Теперь я очень жалею о том, что не ослушался Эйкли – надо было показать пластинку другим специалистам; а еще жаль, что все его письма потерялись. Мне – то есть человеку, который собственными ушами слышал зловещие лесные звуки и к тому же знал подоплеку и сопутствующие этой истории обстоятельства – этот голос показался чудовищным. Он живо вторил ритуальным фразам, которые произносил человек, но мне все время чудилось, что это отвратительное жужжание вообще не является звуком – скорее, это было потустороннее эхо, которое доносилось из адских инопланетных глубин через немыслимые бездны пространства. Более двух лет минуло с тех пор, как я в последний раз прослушал дьявольскую восковую матрицу; однако в голове у меня ни на секунду не смолкает зловещее жужжание – отдаленное и прерывистое, каким я его услышал в первый раз.

«Иэ! Шуб-Ниггурат! Черный Козел из Диких Лесов с Легионом Младых!»

Несмотря на то что этот голос постоянно звучит у меня в ушах, я так и не сумел подыскать ему точных сравнений из числа тех, что существуют в человеческом языке. Он напоминает жужжание отвратительного гигантского насекомого, подражающего речи какого-то даже отдаленно не похожего на него существа. Я совершенно уверен, что у издававшей подобный звук твари голосовые связки не имеют ничего общего с голосовым аппаратом как человека, так и млекопитающих в целом. И тембр, и диапазон, и оттенки звучания были абсолютно чужеродными – подобного звука не найти среди явлений не только человеческого бытия, но и земного бытия вообще. В тот самый первый раз его неожиданное вторжение в привычный мне мир так потрясло меня, что всю последующую часть пластинки я прослушал рассеянно, пытаясь стряхнуть с себя послешоковое оцепенение. Когда же в записи началось то место, где жужжание становилось продолжительнее, ощущение дьявольской безысходности, поразившее меня при первоначальных вкраплениях голоса, вдруг усилилось. Наконец запись кончилась – оборвалась на полуслове в тот момент, когда дуэт человеческого и инопланетного голосов зазвучал необычайно отчетливо. Граммофон автоматически выключился, а я все сидел, тупо вперив в него взгляд.