Виталий Владимиров - Колония

• Название: Колония
• Автор: Виталий Владимиров
• Жанр: Научная Фантастика

---

После санатория я не мог уйти от беременной, на сносях, Тамары. Перед отъездом на лечение мы договорились, что она сделает аборт, о чем она мне и сообщила в единственном письме. На самом деле в клинике она потеряла сознание, операцию врачи делать не решились, и явился на свет Сережка.

Наташе и мне служила почта. Наконец, я собрался с духом и рассказал ей все. Ответа на последнее письмо я не получил и потерял Наташу. Казалось, навеки.

Гайка судьбы затянулась еще на один виток - провалился на Высшие режиссерские. С треском. И поделом. Поделом потому, что возомнил себя великим, с треском потому, что, действительно, чтото крепко надломилось во мне. Тамара нашла письма Наташи, грохнула об пол хрустальную вазу, и я переехал к родителям.

Серой и горькой, как дым, была жизнь. Но неизбежное случится. Обязательно произойдет. Как восход солнца. Разве наша новая встреча с Наташей была случайной? Беда заключалась в том, что Наташе должны были сделать операцию на легком. Проблема заключалась в том, что я стоял на очереди в своем издательстве, и нам с Наташкой надо было успеть жениться до операции, чтобы получить отдельную квартиру. Успели. Всеми правдами и полуправдами. Ради этого ордера я совершил то, что не должен был делать. После операции Наташа уехала долечиваться в Крым, а мне врач сказал, что ей смертельно страшна любая инфекция. В Крыму у нее случился приступ аппендицита, и ее погубили...

- Страшно, - вздохнула в ответ своим мыслям Алена.

- Змей боишься?

- Ой, и змей тоже... Да дело даже вовсе не в змеях... Другого боюсь. Родители остаются одни... И Юлька с Димкой... И твои.

Юля - Аленина дочка, Дима - ее муж, наш зять. Не наш, конечно, Аленин только. Естественная, жизнью запутанная ситуация. Действительно, кого из родных и близких мы покидаем, кого Лена, кого я? За Тамару, мою первую жену, беспокоиться нечего - она в очередной раз замужем, сын мой Сережка - в армии, придет через год только, после смерти Наташи недолго прожила и ее мама Елена Ивановна, Наташин брат Кирилл, бывший мастер спорта, вшил себе "торпеду" от запоя и, кажется, женился. Родители? О них задумываться и, правда, страшно, что о моих, что об Алениных, им за семьдесят. Неизбежное случится, но об этом - молчание и немая молитва: если можно, то попозже, Господи, ты уже взял к себе Наташу... Одиннадцать лет я искал и ждал своего счастья, и когда уже совсем потерял надежду, спаси Бог, нашел Алену. В судьбах наших удивительно много общего: она родилась в Ленинграде, я - в Пушкине, в один и тот же, тридцать восьмой, довоенный, репрессированный год, оба прошли через голод эвакуации и послевоенных лет, одновременно поступили она - в ГИТИС, я - в Технологический, дети наши Аленина Юлька и мой Сережка - одногодки, наши родители - почти ровесники, и отцы наши - тезки, Сергеи.

Когда мы с Аленой женились, Юлька была еще студенткой и переехала жить в мою однокомнатную квартиру. Потом вышла замуж за Диму и у них родился Алешка.

Во время собеседования при приеме в Союз Журналистов меня приметил главный редактор Агентства Печати Новости. Ему нужен был металлург. Время было такое - металлургов. Всему - свое время. А потом открылась возможность и я поехал. За рубеж. В короткие. На пять-десять дней. По объектам экономического сотрудничества. Иногда на подольше - в пресс-центры международных ярмарок и выставок. Теперь предстояло сменить Николая Марченко, Мыколу, как мы его звали в нашей редакции, в одной из азиатских стран.

Отъезд заграницу невольно менял многое в нашей жизни. Так якорь, поднятый со дна, тащит за собой годами слежавшийся ил. С нашим отъездом естественно вроде бы выходило, что дети с Алешкой переберутся в двухкомнатную, тем более, что Аленины родители жили неподалеку от нас - дети могли им помочь в случае чего да и родители были на подхвате. Все это верно, все это так, но в душе у меня все восставало против того, чтобы в нашем доме, в моем доме жили пускай и родные, но все-таки другие. Неужели мне так и суждено весь век прожить, не имея собственного угла с книжными полками, картинами на стенах и письменным столом? Опять исчезает мираж стабильности? Много ли человеку надобно для простого человеческого ежедневного счастья? Мир в мире, интересное дело, свой дом да совет и любовь в этом доме. Так оно было и есть у нас с Аленой. Но оказывается, есть еще одно условие для ежедневного счастья - поменьше перемен. Если сегодня я знаю, что завтра, как и всегда, я поеду к себе в редакцию, а Алена - в свою театральную студию, что субботу и воскресенье мы проведем на даче, а отпуск - по турпутевке, то это - мираж стабильности. Переезд, разлука - из этого не выйти без потерь. Недаром замечено, что нельзя трогать стариков с насиженных мест, умрут. Даже собаки и кошки возвращаются на пепелища, птицы прилетают из теплых стран - инстинкт этот извечен. Сколько в моей жизни было домов? Разбомбленный войной в Пушкине, деревянная изба бабки в эвакуации, послевоенные коммуналки на Потылихе и в Каретном Ряду и, наконец, своя квартира, свой дом, свой мир с Наташей, который опустел после ее смерти, а теперь - наш с Ленкой. Разбазарят наше гнездо безалаберные дети...

Я приводил еще какие-то доводы Алене, но она, судя по всему, не слышала меня. Что делать?.. В нелегкие минуты своей жизни военный атташе России во Франции генерал Игнатьев, пятьдесят лет отслуживший в строю без страха и упрека, брал чистый лист бумаги и расчерчивал его надвое. Также сделал и я:

- Смотри, Ленусь, справа все "за", слева все "против".

- Что я должна разделить? - изумленно спросила меня Алена. - Что? И кого? О чем ты говоришь? Как мне разделить родителей и Юленьку надвое, себя пополам? Соображаешь, что предлагаешь?

Граница...

Случится так, что мы ее пересечем и все разделится. Кто-то и что-то останется по ту сторону, мы и что-то станем по другую. Черно-белый полосатый столб разделит все, что было здесь и там, пройдет через души, взгляды, судьбы...

- Спать пора, - устало сказал я и погладил Ленку по голове. - В четверг - к врачам. Немолодые уже, нельзя нам волноваться...

- Утро вечера мудренее, - поняла она меня.

Глава третья

Для отъезжающего надолго заграница начинается с загранкабинета в ведомственной поликлинике, для отъезжающего в короткие - с кабинета врача, где состоишь на учете...

И где я только не состою на учете?

В отделе кадров хранится серая трудовая книжка, где всего три скучных записи. За первой - шальная юность, пролетевшие, как один день, студенческие годы, чистое небо двадцатого съезда, салют Московского фестиваля, бескрайние поля целины. За второй - восемь лет в отраслевом издательстве, редактирование, журналистика, за третьей - АПН, и ни слова о главном - над чем трудился больше всего в жизни - о стихах, о сценариях, об Образе и Слове.

В парткоме тоже есть моя учетная карточка. Член КПСС. А как иначе?

И, конечно, член профсоюза. Даже не припомню какого. Раньше числился в тред-юнионе работников культуры, сейчас, кажется, в "школе коммунизма" совслужащих. Впрочем, какая разница? Что профсоюз, что местком, что цехком, даже ВЦСПС - все на одно плакатно-профсоюзное лицо. Из года в год одно и то же - почему паршиво кормят в столовой и где получить хороший продуктовый заказ? Квартира у меня есть, из пионерского возраста Сережка уже вышел, соцстраховской путевки не достать.

По документам Госавтоинспекции имею права и право водить личный автотранспорт. Право имею, транспорта нет. Как скопить, где купить, как обслуживать? А ремонт? А запчасти? А бензин?

Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту, как и Красный крест регулярно получают с меня взносы. Я обязан добровольно их сдать, иначе я - непатриот. Отсюда и выводы.

Получают мои копеечные дотации и Общество охраны памятников культуры. Но пока куда больше средств тратится на их уничтожение, чем на реставрацию.

Что же, куда ни кинь - везде клин? Нет, есть общество, которому членские взносы я плачу исправно и с удовольствием платил бы больше "Спартак". Мой футбольный фаворит. Состою также в яхт-клубе "Водник", но яхта - особый разговор, алые паруса души.

С точки зрения жилищно-эксплуатационной конторы Истомин Валерий Сергеевич - ответственный квартиросъемщик однокомнатной квартиры полезной площадью девятнадцать и семь десятых квадратных метра, совмещенный санузел, большая кухня, одиннадцатый этаж, улицы Гиляровского, Щепкина, Дурова. Старая Москва, снесенная Олимпиадой.

Абонент Московской телефонной сети. Своей очереди на телефон ждали пять лет.

Больше двадцати лет - член творческого Союза Журналистов СССР. По секции очеркистов. Почему очеркистов? Ближе к литературе.

Счет мой в государственной трудовой сберегательной кассе отражает нечастые, но крутые взлеты и падения, - перевели гонорар и тут же раздали долги. Есть карточка с моей фамилией и в родной бухгалтерии, где два раза в месяц получаю зарплату: сто восемьдесят минус взносы, минус алименты, минус квартплата, газ, свет, телефон, остается сто минус единый проездной билет на все виды транспорта, кроме такси. С гонорарами и премиями плюс Аленины сто двадцать - где-то триста на круг. Минус расходы на детей. В целом концы с концами сводим, но не всегда, поэтому я еще и член кассы взаимопомощи. Но запасов "на черный день" нет и в помине. Заграница поможет, хорошо поможет.