Сэнди Митчелл - Архив комиссара Каина

• Название: Архив комиссара Каина
• Автор: Сэнди Митчелл
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2015

Кайафас Каин — герой Империума, суровый, но справедливый комиссар Имперской Гвардии, сражавшийся с самыми кошмарными обитателями Галактики. А еще он очень скромный и застенчивый человек. В том смысле, что не прочь отсидеться за стеночкой и вообще не любитель лезть на рожон. Но Вселенная, похоже, уверена, что этот бестрепетный воин просто обожает бросаться грудью на амбразуру и влезать в самые рискованные предприятия, и поэтому всячески старается предоставить ему такую возможность.

Книга производства Кузницы книг InterWorld'a.

https://vk.com/bookforge — группа Кузницы Книг ВКонтакте. Следите за новинками!

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

Кишки Императора! Я начал незаметно двигаться обратно к двери, чтобы дождаться обещанного Кастин подкрепления; уж теперь-то толпа точно была настроена убивать, и любой, в ком она могла увидеть символ власти, стал бы очевидной мишенью. Пока я смотрел, обе стороны нацелились на оказавшихся между ними полицейских, которые тут же исчезли под грудой тел. Гвардейцы больше не казались людьми. Я видел, как продвигаются тираниды, но это было еще хуже. Возьмите средней величины тиранидский рой, и вы обнаружите цель и разум за всем, что он совершает, хотя об этом трудно помнить, когда приливная волна хитина устремляется на тебя с единственным намерением растереть в фарш. Но за происходящим сейчас не было интеллекта, лишь чистая, бессмысленная жажда крови. Император побери, я видел хорнитских культистов с большей способностью к самоконтролю, чем демонстрировали в этой столовой солдаты Гвардии, которые должны быть образцом дисциплины.

Но, по крайней мере, пока они рвут на куски полицейских, они вряд ли способны заметить меня, так что я, как мог, продвигался к двери, готовый принять командование подкреплением, как только оно прибудет. И у меня бы все получилось, если бы командир отряда полиции не сумел вынырнуть из толпы на достаточное время, чтобы крикнуть: «Комиссар! Помогите!»

Ну, здрасьте. Взгляд каждой пары глаз в комнате внезапно метнулся в мою сторону. Мне показалось, что я могу видеть свое отражение в сотне зрачков, отслеживающих меня не хуже ауспекса.

«Сделаешь еще хоть шаг к двери — и ты мертвец», — сказал я себе. Единственный способ выжить — застать их врасплох. Так что я шагнул вперед так, словно только что вошел в помещение.

— Ты, — я ткнул пальцем в первого попавшегося солдата, — неси швабру.

Что бы ни рассчитывали они от меня услышать, каких бы действий ни ждали, но уж точно не этого. Все застыли в смущенном ожидании, молчание растянулось на показавшуюся бесконечной секунду. Никто не двигался.

— Это была не просьба! — сказал я, слегка повышая голос и делая еще шаг вперед. — То, что я вижу в этой столовой, — настоящий позор. Будете драить ее, пока не приведете в надлежащий порядок.

Мой сапог скользнул в луже медленно свертывающейся крови.

— Ты, ты и вот ты, пойдете с ним. Несите ведра и тряпки. Убедитесь, что взяли достаточно, чтобы хватило на всех.

Смущение и неуверенность росли, солдаты обменивались друг с другом нервными взглядами, пока до них начинало доходить, что ситуация давно вышла из-под контроля и что теперь им неизбежно придется столкнуться с последствиями.

— Бегом! — внезапно рявкнул я, сделав все возможное, чтобы голос звучал резко, как на плацу, указанные мной солдаты стремглав выбежали — забытое было понятие дисциплины восстановилось в своих правах.

И этого оказалось достаточно. Грозовые разряды насилия рассеялись, как будто к помещению внезапно подвели громоотвод.

Остальное уже не составляло труда; после того, как я утвердил свое командирское положение, все прочее послушно уладилось само собой, и, к тому времени как прибыла Кастин, притащив с собой еще один отряд полиции, я уже отправил несколько человек, чтобы сопроводить раненых в лазарет и унести убитых. Удивительно, как много людей еще могло ходить, но количество тех, кому светит тюремное заключение, все равно было слишком большим, на мой вкус.

— Я слышала, вы отлично справились. — Кастин встала рядом со мной, побледнев при виде той разрухи, которой подверглась столовая.

Я пожал плечами, по богатому опыту зная, что снежный ком хорошей репутации растет тем быстрее, чем меньше ты прилагаешь к этому видимых усилий.

— Недостаточно хорошо, чтобы спасти некоторых бедняг, — ответил я.

— Это был самый смелый поступок из всех, что я видел, — донеслось из-за моей спины. Раненого полицейского уводила пара его товарищей. — Он просто встал здесь и полностью подчинил их своей воле, всю чертову кучу…

Его голос затих, добавив к моей героической репутации еще одну страницу, которая, как я знал, уже к завтрашнему утру облетит весь корабль.

— Необходимо будет провести расследование… — Кастин, все еще не в состоянии осмыслить всю чудовищность происшедшего, выглядела оглушенной. — Мы должны знать, кто это затеял, что случилось…

— И кто виноват? — вставил фразу остановившийся в дверях Броклау. Направление его взгляда ясно указывало, где, как он полагал, стоило искать виноватого.

У Кастин краска прилила к щекам.

— Я не сомневаюсь, что мы найдем виновного, — ответила она, легко, но различимо выделив окончание мужского рода.

Броклау не стал развивать пикировку.

— Мы все должны поблагодарить Императора за присутствие комиссара, — учтиво заметил он. — Я уверен, что мы можем положиться на его беспристрастное свидетельство, чтобы прояснить это недоразумение.

«Вот уж спасибо», — подумал я. Но он был прав. И то, как я подошел к этому вопросу, в результате определило мое, общее с этим полком, будущее. Не говоря уже о том, что заставило меня в очередной раз побегать, спасая свою жизнь, и дало начало длинному и малоприятному сотрудничеству с ручными психопатами[3] Императора и привело к встрече с самой обворожительной женщиной в моей жизни.

Глава вторая

Доброе слово творит чудеса, а доброе слово палача — еще большие.

Инквизитор Мэйден

— То есть вы хотите сказать, — спросил я, катая в руках фарфоровую посудину, — что три человека мертвы, четырнадцать в лазарете и весьма симпатичная столовая разнесена в щепки из-за того, что вашим людям не понравились тарелки, на которых подали еду?

Было видно, как Броклау поерзал на стуле, принесенном Юргеном специально для этого совещания (я велел ему принести самые неудобные, какие только можно отыскать на корабле, ведь любая, даже самая незначительная мелочь способна помочь в утверждении собственной власти), но майор чувствовал себя неуютно не только из-за этого. Кастин в это время старалась сдержать смешок, который я намеревался скоро стереть с ее лица.

— Ну, это несколько преувеличено… — начал он.

— Но именно это и произошло, — едко перебила его Кастин.

Я взвесил тарелку на руке. Вещь была хорошего фарфора, тонкого и прочного, но почти единственная, что уцелела после драки в столовой. Герб 296-го полка рельефно выделялся в самом ее центре. Я обратил взгляд на планшет, лежащий у меня на столе, и демонстративно пролистал отчеты и свидетельства очевидцев, на сбор которых я потратил последнюю неделю.

— В соответствии с показаниями очевидца, которые сейчас передо мной, первый удар был нанесен капралом Беллой Требек. До слияния она была бойцом 296-го соединения. — Я вопросительно поднял бровь, обращаясь к Кастин: — Полковник желает прокомментировать?

— Ее определенно спровоцировали, — ответила она, внезапно потеряв усмешку, которая, казалось, на секунду повисла в воздухе, чтобы перелететь на лицо Броклау.

— Действительно, — я рассудительно кивнул, — сержант Тобиас Келп. Который, как здесь сказано, отшвырнул свою тарелку, заявив, что будет проклят, если поест с этого… — с деланной точностью воспроизвел цитату: — «Жеманного дамского чайного сервиза». Вы полагаете, что это разумное замечание, майор?

Усмешка исчезла на этот раз окончательно.

— Не слишком, нет, — ответил он, очевидно недоумевая, к чему же ведут мои вопросы. — Но мы все еще не знаем всех обстоятельств.

— Мне лично обстоятельства кажутся вполне прозрачными, — отрезал я. — Солдаты бывших Двести девяносто шестого и Триста первого всем сердцем и взаимно ненавидят друг друга с тех самых пор, как соединения были слиты в одно. В этих условиях поданный столовый прибор с полковым гербом Двести девяносто шестого непременно должен был быть расценен как оскорбление — самыми тупыми из военнослужащих Триста первого.

Броклау побагровел. Отлично, мне удалось его разозлить. Единственным путем выправить ситуацию были радикальные перемены, а они не пройдут, если я не сумею заставить старших офицеров прочувствовать их необходимость.

— Теперь требуется задать следующий вопрос, — спокойно продолжил я. — Кто оказался настолько глуп, чтобы приказать использовать именно этот столовый прибор?

Я на долю секунды адресовал Кастин едва ли не лучший из своих устрашающих комиссарских взглядов, прежде чем перекинуть его вправо и пригвоздить им сидящего там молодого офицера.

— Лейтенант Сулла, это ведь были вы, не так ли?

— Но это был день основания части! — парировала она. Это застало меня врасплох. Редко кто так отражал практически лучший из моих пристальных взглядов, но я скрыл удивление с легкостью, выработанной долгим опытом. — Мы всегда подаем гербовый фарфор в день основания. Это одна из тех традиций, которыми мы гордимся более всего!