Сергей Мишенев - Шпага мастера

• Название: Шпага мастера
• Автор: Сергей Мишенев
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-096361-4

Франция, начало XX века. В маленькую провинциальную школу фехтования поступает новый ученик. Поначалу он не блещет ни умением, ни обучаемостью, однако с его появлением вокруг фехтовальной школы происходят странные события. Масоны, представители Ватикана… А когда сходятся вместе тайна и большая политика, крови уже не избежать.

---

– Дядя, но если это, по-вашему, мой уровень и уровень Марка, то что же вы думаете о себе? На каком уровне находитесь вы? Что вы и такие, как вы, увидите в моем выпаде?

– А я, племянница, увижу в этом выпаде колебания энергии!

– Конечно же, энергии огня! – Жанна весело сверкнула глазами и взмахнула рапирой, от чего воздух прорезал внезапный тонкий свист стали.

– Нет, – маэстро Дижон, казалось, не заметил воодушевления ученицы, – в хорошем выпаде я увижу энергию земли.

– Земли? – Жанна слегка поморщилась. – А какая связь между атакой и землей?

– Видишь ли, Жанна, выбрав огонь, ты проявила поэтическое воодушевление, свойственное богатым романтичным натурам. Я же опираюсь исключительно на науку. И наука ясно указывает мне на присутствие энергии земли в каждом хорошем фехтовальном выпаде. Здесь ведь все просто: выполняя правильный выпад, ты перестаешь быть человеком и становишься конструкцией, причем довольно незатейливой. Несколько палочек и несколько шарниров. Эта конструкция в момент атаки может делать только одно – раскладываться. При этом один конец конструкции – острие твоей рапиры – упирается в сердце противника, а другой – твоя левая стопа – в землю. Ты ведь прекрасно знаешь, что укол мы наносим не правой рукой, а левой ногой, так загляни еще глубже и пойми, что и левая нога твоя в общем-то ни при чем, она просто выпрямляется, создавая мощный упор в землю. Так что колем мы землей. А еще точнее – не мы колем, а сам земной шар в момент грамотной атаки оказывается на острие твоей рапиры, прижатой к чьему-то сердцу, и сама земля это сердце колет! Ты лишь посредник между землей и врагом, ты лишь распорка, переходник, домкрат между многомиллионной массой грунта и точкой укола! Так что я увидел в твоем выпаде колебания энергии земли, проявляющиеся только при сочетании высочайшей техники, неизменных правильных последовательностей движений, предельной своевременности… И в моем понимании это высший критерий качества атаки. Такой уровень понимания я оцениваю как уровень мастера, или уровень посвященного.

К этому моменту Жанна завершила свои подготовительные упражнения и вышла на середину дорожки. Маэстро Дижон встал напротив. Учитель и ученица отсалютовали друг другу и приступили к уроку.

– И все таки, дядя, еще один вопрос: мы вот разобрали уровни понимания от портового грузчика до посвященного. А можно ли предположить существование уровня еще более высокого? Более высокого, чем даже ваш?

– Кому-нибудь другому я бы не открыл этого, но тебе скажу. Представь себе, можно!

– Ничего себе! Не ожидала! И что же это за уровень? И кто им обладает?

– Четвертым уровнем пока не обладает никто. И, следовательно, я не могу о нем ничего знать. Его существование я вычислил теоретически. Это открытие ждет нас впереди. Надеюсь, что когда-нибудь я выйду на четвертый уровень, назову его – уровень просвещенного и смогу рассказать тебе об этом побольше. Возможно, тогда мои уроки фехтования изменятся до неузнаваемости или, к примеру, необходимость в них вообще отпадет. А пока что нам придется ограничиться нашими упражнениями!

…Маэстро Дижон делил всех учеников на «легких» и «тяжелых». Последние, по его мнению, обладали способностью удлинять время, превращая один сорокаминутный урок в затяжной, нудный процесс, во время которого маэстро ужасно уставал. Жанну он относил к «легким» ученицам. С ней время пробегало незаметно и иногда даже весело. Жанна обладала редкой способностью: все новые действия она выполняла либо очень хорошо, либо откровенно плохо. В последнем случае крупные технические браки легко можно было выявить, наглядно продемонстрировать и исправить. В настоящий момент все шло очень хорошо, и маэстро Дижон с явным удовольствием ставил Жанне сложные компактные уколы в вооруженную руку, предназначенные для ближнего боя. Девушка совершенно четко, по-мужски, выкладывалась в каждой атаке и неизменно аккуратно, по-женски, расслабляла мышцы руки в момент возвращения в боевую стойку.

Но через несколько минут Жанна остановилась и попросила разрешения поменять перчатку, так как новая стала натирать пальцы. Свои вещи Жанна оставила при входе, поэтому, стянув перчатку, она направилась было к лесенке, как вдруг внизу послышался шорох. Из-под балкона вышел Альберт.

Первым пришел в себя от удивления учитель:

– Какого черта, молодой человек, вы здесь делаете? Мы совершенно не ждали и не слышали вас.

– Простите, маэстро. Я пришел встретить Жанну несколько раньше, чем мы с ней договорились, а когда увидел, что вы работаете, не стал мешать, а тихо сел здесь вот, под галереей.

– Вы договорились? Племянница, я не знал, что ты… Что? Ты встречаешься с Альбертом?!

– Дядя, не будь таким суровым, ведь мы с Альбертом нашли общий язык как раз на почве фехтования. Он очень много знает о современных боевых искусствах, и мы хотели вместе пойти в оружейный магазин посмотреть новые рапирные клинки, привезенные из Вероны. Только, Альберт, ты действительно слишком рано! И не стой как столб, кинь мне мою старую перчатку, раз уж пришел!

Получив задание, Альберт, который действительно чувствовал себя крайне неловко, облегченно засуетился, достал из специальной сумки перчатку Жанны и поспешил подняться на галерею.

– Я на самом деле пришел только что, буквально минуту назад, и очень надеялся, что не помешаю вам!

– И совершенно напрасно вы на это надеялись, молодой человек! Некоторые уроки представляют собой процесс в высшей степени интимный и по своей святости превосходят таинство исповеди!

– Дядя!

Альберт казался совсем раздавленным. Он неловко передал перчатку Жанне и виновато склонил голову перед учителем.

– Маэстро, я немедленно уйду и, с вашего позволения, подожду Жанну на улице.

– Сделайте одолжение! И впредь знайте: вход в мою школу открыт для тех, кто, входя, прежде всего громко здоровается, а не крадется тихо, как злоумышленник!

Совершенно убитый, Альберт, бормоча извинения, поспешил к выходу. Жанна с жалостью посмотрела на его удаляющуюся мускулистую спину:

– Дядя, нельзя же быть таким строгим к такому беззащитному, робкому человеку! Тем более что этот бедняга – твой ученик!

– Не такой уж и бедняга, этот твой Альберт! Не знаю, откуда что, только оружие у него самое лучшее и дорогое, и уроки он берет чаще всех, даром что не в коня корм!

– Ага, значит, и у него достоинства есть!

– Ну в смысле платежеспособности, несомненно, есть. Только вот…

– Что?

– Да так, ничего особенного. Ладно, давай продолжим. Мы остановились на компактных уколах в шестой оппозиции. Одевай уже свою перчатку!

Маэстро Дижон опустил маску и атаковал племянницу с быстрым, практически незаметным переводом. Она мгновенно перехватила атаку и включилась в процесс, с ходу восстановив ритм урока. И потому не заметила, как долго еще маэстро хмурил брови под своей стальной решеткой, пытаясь понять что-то, не относящееся ни к компактному уколу, ни к шестой оппозиции.

Но понял он только одно: Альберт сказал неправду. Он оказался в зале не за минуту до того, как его обнаружили, а гораздо раньше…

* * *

Окно личного кабинета отца Лукаса выходило на южную сторону, прямо на маленькую городскую площадь, носящую гордое название площадь Республики. Приблизительно к полудню вся комната наполнялась солнечным светом. При этом отец Лукас научился определять время более точно, соотнося движение небесного светила с календарем и городскими крышами, которые попадали в поле зрения сидящего на рабочем месте. В настоящий момент солнце зависло на полпути от кондитерской Рагно к шпилю городской ратуши, что в это время года означало равно час дня. Впрочем, это время можно было вычислить еще и по запаху круассанов, которые Рагно начинал готовить сразу после полудня, готовясь к дневному наплыву посетителей. Отец Лукас помнил, что сегодня после двух он встречается со своим братом в их любимом итальянском ресторанчике на пяти углах, и, хотя пешком туда было не более четверти часа, решил выйти пораньше и немного размяться прогулкой.

Как уже было сказано, ресторанчик находился ближе к северной окраине города. От городской площади до него можно было дойти, никуда не сворачивая, по довольно ухоженной прямой улице. Но у отца Лукаса был свой любимый обходной маршрут, мимо школы фехтования. Ему нравилось, пройдясь под окнами зала, послушать звон оружия и резкий голос брата, командующего учениками. В такие моменты он особенно остро чувствовал, какие же они с Филиппом разные.

Филипп, родившийся на два часа раньше, с самого детства был бесстрашным воином, отчего в первые годы жизни младшему из близнецов изрядно доставалось.

В конце концов младший научился избегать неравных битв с отчаянным братом и, более того, сумел найти общий язык с ним. Именно на этом общем языке братья и общались до сих пор; младший – тихий, спокойный и рассудительный, старший – резкий в суждениях, горячий и цепкий. Филипп привык обрушивать на священника все свои претензии к миру, а тот, в свою очередь, любовался и одновременно заряжался неукротимой энергией своего такого непохожего близнеца.