Кевин Кроссли-Холланд - Костяной браслет

• Название: Костяной браслет
• Автор: Кевин Кроссли-Холланд
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-386-09263-4

Однажды утром Сольвейг просыпается и обнаруживает, что Хальфдан, ее отец, пропал. Хальфдан — наемник из викингов. Он стремится отправиться вслед за своим другом Харальдом Хардрадой в Миклагард (Константинополь), где тот служит предводителем императорской дружины. Но, не взяв с собой дочь, Хальфдан нарушил обещание, которое дал ей. Сольвейг решает последовать за ним. В крошечной лодочке пускается она в путь, полный множества приключений и испытаний. Ей предстоит встретить корабль-призрак и рабыню из Англии, очаровательного вора и короля русов. Сольвейг поборется с бурными речными потоками, попадет в засаду, устроенную стрелками, станет свидетельницей того, как живое существо будет принесено в жертву богам. Но ничто не поколеблет ее веры в отца. Так доберется ли она до Миклагарда? Встретится ли там с Хальфданом?

«Костяной браслет» — блистательный роман Кевина Кроссли-Холланда о дружбе и предательстве, отцах и дочерях, противостоянии религий, об отваге и вере в себя.

---

— У меня бы тоже не получалось.

— Да, Сольва, ты всегда нетерпелива! Но мы с Харальдом тогда вели беседы дни напролет. Мы говорили и говорили. Рассказывали всякие истории и смеялись.

— Помню его смех. И помню, как ему нравились твои истории.

— Он ревел и вопил от смеха так, что тряслись наши стены из дерна. А затем настал день, когда Харальд спросил меня, каким путем ушел в Швецию ярл Рогнвальд. Он замышлял сбежать с ним и другими выжившими на восток, а затем на юг. Думал, что они наберутся сил, снова вступят в сражение и отвоюют королевство. Я сказал Харальду, что лучше всего поплыть вниз по фьорду, так как слышал, что из Трондхейма на запад через горы ведет торговый путь. Но он сказал: «Нет, лучше пойти по другой дороге. Для Рогнвальда — точно. И для меня. Не хочу, чтобы меня узнали». И я повел его узкими лесными стежками, вдоль овечьих троп на восток в горы Кьолен. У каждого из нас был с собой боевой топор, а у Харальда — еще и меч под плащом. И все несли на плече по мешку с едой — копченой бараниной и сыром из пахты.

Сольвейг кивнула и похлопала себя по левому плечу.

— Ого! — воскликнул отец. — Ты и об этом позаботилась?

— Как всегда. Еще у нас есть морковь. И красные сливы.

— Твои слова пришлись кстати, — сказал Хальфдан. — День почти на исходе. Я проголодался.

— Давай там? — предложила Сольвейг. — У того куста есть немного травы.

А затем она увидела. Сначала этот предмет, зажатый между тесно сплетенными ветками куста, показался ей обрывком ткани. Затем она подумала, что это сосновая щепка.

— Что это такое? — спросил отец.

Сольвейг осторожно подняла неведомую вещь: кость, обглоданная орланами, выбеленная морозами, обточенная долгими годами.

Хальфдан взял кость и внимательно осмотрел ее:

— Бедняга! Это лопатка. Кого-то из нас? Кого-то из них?

Сольвейг, закрыв глаза, пробормотала:

— Какая разница. — И едва покачала головой: — Может, Эскиля. Всех, кто остался здесь.

— Я знаю, — отозвался Хальфдан.

Девушка заткнула находку за шнурок, которым был подпоясан ее плащ из валяной шерсти, погладила кость и промолвила:

— Я украшу ее резьбой.

— Или отдай Асте, она использует ее для глажки.

Сольвейг скривилась.

Ее отец с грустной улыбкой покачал головой:

— Вы с твоей мачехой…

Сольвейг открыла сумку. Достала оттуда истрепанный кусок ткани, в который были завернуты сыр и сливы, отломила от сыра кусочек, проглотила его и прилегла, опираясь на левый локоть. Она посмотрела на отца левым — фиалковым — глазом, а затем правым.

— Что? — просил Хальфдан.

— Она тоже была высокой?

— Твоя мать?

Сольвейг кивнула и подумала: ты всегда знаешь, о чем мои мысли.

Хальфдан опустил взгляд и медленно проговорил:

— Да. Очень высокой. Неудивительно, что и ты такая.

— А волосы у нее были золотистые?

— Ты сама знаешь.

— Да, знаю. Но когда ты говоришь о ней, она для меня оживает.

— Сири… В ней было столько жизни.

— Для меня она еще жива… — Сольвейг помедлила в нерешительности. — Мне нравится, как ты произносишь ее имя.

Хальфдан положил в рот сливу, высосал сок и выплюнул косточку.

— Я рассказывал тебе о том, как спасся Харальд и как я повел его на восток через горы. Миля за милей. Я хромал, а Харальда, чтобы у него не выпали кишки, обвязали широким полотнищем.

Сольвейг заговорила снова:

— Когда вы собирались уходить, Харальд взял меня за руки и крутил, пока у меня не закружилась голова. «Твой искалеченный отец все еще стоит двоих здоровых. Помни об этом», — произнес он.

— Вот прямо так и сказал? — спросил, осклабившись, Хальфдан.

Сольвейг склонила голову набок; ее глаза засияли.

Отец продолжил:

— На третий день Харальд приказал мне поворачивать обратно, ибо пришло время возвращаться домой. Вот как он сказал: «Нет ничего важнее крепкой дружбы. И, клянусь Тором, ты и так уже ушел дальше, чем нужно. Но в конце концов, Хальфдан, каждому придется бороться в одиночку». Затем он порылся в своем плаще и вытащил оттуда помятый сверток из хлопка… — Хальфдан помолчал, а затем потянулся за своей сумкой. — Вроде вот этого, — закончил он и отдал Сольвейг комок ткани.

Та широко раскрыла глаза.

— Развяжи его, — приказал воин.

Сольвейг так и сделала, и сразу же заметила внутри сияние золота. Но вот ее взору открылась вся брошь целиком, и у девушки захватило дух.

Длиной украшение было с ее мизинец, а в высоту — примерно как расстояние от большого сустава до кончика пальца. На нем было высечено изображение лодки с прямоугольным парусом — форма броши повторяла очертания судна. В лодке, обращенные лицами в одну и ту же сторону, сидели двое. Один из них — тот, что впереди, — точно был мужчиной, смертным или божеством, но второй, поменьше ростом… Он расположился на корме и протягивал вперед обе руки. Сольвейг не могла сказать наверняка, мужчина это или женщина. Водную гладь разрывало тело огромного змея, который выгибался над лодкой и снова погружался в пучину. Он кусал себя за хвост. Сольвейг внимательно его осмотрела. Змей был куда больше медянки (на этих малюток она порой наталкивалась на склонах холмов).

— Наверно, эту брошь носил король, — проговорила она. — Она такая тяжелая.

Хальфдан перевернул украшение на ее ладони:

— На обратной стороне Харальд вырезал две пары рун:  и  — Харальд Сигурдссон и Хальфдан, сын Ассера. Он сказал мне: «Я обязан тебе жизнью и поэтому приношу тебе этот дар».

— Ты не показывал мне раньше эту брошь, — с упреком промолвила Сольвейг. — И даже не упоминал о ней.

— Я не рассказывал о ней ни одной живой душе, — ответствовал отец. — Ты — первый и единственный человек, кому говорю.

— А где ты ее хранишь?

Хальфдан сощурил глаза и улыбнулся:

— Она мне дорога, как собственная жизнь. Эта брошь стоит больше, чем весь наш дом и скот.

— И Харальд подарил ее тебе! — Глаза Сольвейг в изумлении расширились.

— Еще он сказал, что поплывет в Киев, потому что Ярослав, князь русов, приютил короля Олафа и, несомненно, даст убежище и ему самому. «А затем, — поведал он мне, — может, я поплыву на юг и доберусь до самого золотого города, Миклагарда. Там, пожалуй, присоединюсь к варяжским наемникам, к этой армии викингов на службе у императора. Но в одном, Хальфдан, можешь быть уверен: я пошлю за тобой. Да, придет время, и я пошлю за тобой». Я пообещал ему, что откликнусь на зов… Сольва, о Сольва моя, слова Харальда Сигурдссона еще звучат в моих ушах, те самые слова, что он пел перед тем, как нам обняться и ему уйти на восток, а мне на запад:

Тайком, тайком теперь я крадусь
От леса к лесу, опозорен и хром.
Но знает ли кто? Может, имя мое
Прежде смерти услышат на целой земле.

— Ты поклялся. Ты поклялся ему, — повторила Сольвейг. Хальфдан кивнул. — Разрешишь мне пойти с тобой?

Ее отец улыбнулся:

— Но ты уже на выданье. Если я возьму тебя с собой, что же получится тогда? Твои юные годы пропадут зря.

Сольвейг нахмурилась:

— Да-да, надо выйти замуж и стать матерью. Но я не хочу ни за кого из здешних… Особенно если выйти замуж — значит стать похожей на Асту.

— Ну что ты, Сольва, — мягко пожурил ее отец.

— Ни за кого, — повторила она. — Ни за какого из парней с фьорда. Я лучше поплыву с тобой. Поклянись, что возьмешь меня!

Хальфдан печально взглянул на дочь:

— Поклянусь в сердце своем.

Губы Сольвейг растянулись в грустной улыбке.

— Я клянусь, Сольва.

— Твое сердце клянется, что ты возьмешь меня, — сказала дочь Харальда отцу своему. — Но твои глаза говорят иное.

2

Земля повернулась.

Первый день сентября. Уже почти осень. И почти закат. Сольвейг уже и забыла, как по душе ей было это межвременье; а затем — безотчетно, как животное, — она вспомнила.

— А почему бы тебе не поспать снаружи? — предложил отец. — Ты всегда выбираешься под звезды, когда подступает осень.

Хальфдан обнял дочь крепко, как на поле Стикластадир, и снова она ощутила его дрожь.

— В это время лучше всего спится без крыши над головой. — Голос его звучал хрипло. — Звезды сейчас такие… хоть рукой собирай.

— Тогда пусти меня. — Сольвейг в ответ засмеялась и попыталась освободиться из объятий отца, но в глубине души ее зародилась тревога. На самом деле ей хотелось сказать: «Пожалуйста, не отпускай меня, никогда не отпускай».

— Ну что ж, Сольва, оправляйся.

За их хутором было возвышение, и туда пошла Сольвейг. Опершись на белесую березку — гибкую, как и она сама, — девушка загляделась на фьорд. Вода расплавленным серебром змеилась на север и сияла рыжим пламенем на юге и западе — там, где подступала к заходившему солнцу.