Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

• Название: Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
• Автор: Ардмир Мари
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90227-9

В жизни каждого кадета военной академии наступает момент понимания: от добра добра не ищут, самоотверженность просто так не проявляют и, спасая команду игроков, себя в ее состав не включают, ибо чревато… тем более перед самыми играми Смерти. И не страшно, если прозрение приходит с опозданием, хуже, если эту истину доносит злобный рыжий Дао-дво, вынужденный идти в смертники вслед за тобой. И теперь наглый метаморф, возомнивший себя наставником-тираном, смеет гонять меня, Намину Сумеречную, по полигону, кидать к пираньям и шипастым псам, злить и всячески донимать, потому что я в команде якобы самое слабое, недолговечное, невзрачное звено… Это я-то?

---

— Здравствуйте!

— Ох, — он застыл с корзиной в руках и выжидательно посмотрел на меня. — Намина, вы…

— Очень рада вас видеть, — закончила за него и улыбнулась, указав себе за спину, — но понять не могу, что это все значит.

— Я тоже, там в карточках вроде как все написано.

— Карточки?

— Да, — кивнул он, — прикоснитесь к цветам, увидите.

Прикоснулась, увидела и остолбенела. Да уж, будь я более романтично настроенной в отношении Даррея, растаяла бы с первых строк, а так лишь скептически хмыкнула, взирая на элегантные завитушки. Бруг для Кудряшки написал более прочувствованные стихи, а это — халтура. Но сколько пафоса: «Прошу простить, не смел надеяться на чувства…», «А ваша стать, ваших движений тонкое искусство…».

— Позер, — фыркнула я и улыбнулась неожиданной догадке. — Говорите, карточки…

Так их не одна?

— В каждой корзине.

— И все с его личной подписью? — уточнила, стараясь скрыть предвкушение проделки.

— Д-да, — возница перемену в моем настроении все же заметил, насторожился.

— Замечательно! Забирайте корзины обратно в карету, я сейчас! — воскликнула радостно и поспешила наверх за тетрадью, в которой хранились имена и адреса всех моих знакомых с прошлых лет. А именно милых выпускниц ведической школы, молодых преподавательниц ведающих и отъявленных ведьм. Отъявленных потому, что будучи простыми людьми или недооборотнями — десятая вода на киселе, они мечтали поработить высокородного многоликого, кто-то для души, кто-то для экспериментов во имя школы.

Так что, если у кузена Даодво впоследствии появятся вопросы, скажем, я оценила «шутку с перевоплощением» и пожелала на нее ответить.

В комнате от запаха веток образовалась легкая дымка, и, судя по тому, что глаза начали слезиться, пахли не только цветы. Что именно издает резкий аромат, разбираться не стала и, прихватив дневник, направилась к карете. Ульс старался грузить корзины аккуратно, чтобы цветы не помять, а я бездарно корявила почерк, копируя завитушки Даррея и вписывая в карточки адрес и имя будущей охотницы на метаморфа. А в том, что охота будет выматывающей и весьма возможно удачной я не сомневалась.

Самонадеянный и многоликий в надежде произвести впечатление, использовал не просто свою подпись, а знак пропуска к своей персоне. То есть любая дама, пожелавшая встретиться с ним, при предъявлении подписи будет допущена в здание, где он находится.

А следом в его кабинет, в приемную, в ресторан, в ложу театра, в магазин, клуб, бар, отель и гостиницу, притон и даже на собачьи бега и в бойцовские клубы… Словом всюду, куда бы его ни занесло. Исключением является дом, принадлежащий роду, и туалетные комнаты министерства. Почему именно так, знать не знаю, но все равно возможность использую и отомщу.

Завершив с посланиями, пожелала, чтобы Ульс разослал корзины не лично, а через почтовое отделение. Ему проще, мне спокойнее. Довольная и счастливая вернулась, настроение поднялось, а вместе с ним и аппетит. Вернувшись в столовую, отметила царящую там тишину и нового подавальщика, обслуживающего наш стол. Куда старого дели, из пространных ответов парней я так и не поняла, принялась за остывшее. И чуть не подавилась. Нет, я, конечно, слышала, что у сплетен есть свойство разлетаться с ветерком, то бишь стремительно и неуловимо, но не до такой же степени! олько села, только отрезала сочный кусочек, надкусила, и за ближайшим столом раздалось громкое:

— А все корзины с цветами она не приняла, отправила назад…

— Быть такого не может! — с неодобрением воскликнула явная поклонница кузена Даодво: — Это же яблоневые ветви.

— Да, знак хороший.

— И весомый! — согласились с говорящим. — В корзинах были его карточки с личной подписью.

— С личной?! — это уже раздалось за нашим столом. Не поверили парни в такую многоликую наглость.

— Да, и что? Подумаешь недалекие записульки с цветиками. Растекаться по земле изза них я не намерена. И за оскорбление он еще ответит, — произнесла громко и мстительно.

— Еще?! — Судя по интонации, это опять-таки возмутилась поклонница Даррея.

Я не ответила, взялась за нож и вилку, которые из моих рук со звоном выскользнули, потому что новый подавальщик с укоризной произнес:

— Записульки и цветики может и не взяла, а сундук с одеждой оставила…

— Да чтоб его! Забыла… — взвыла раненным зверем и опять покинула столовую.

Поесть мне сегодня удалось лишь благодаря заботе нашего капитана. Его Высочество лично принес поднос со свежей порцией горячего мяса, кашей, салатом парой булочек и компотом. Постучался, открыл дверь с позволения и застыл, распахнув глаза на мое произведение. И я его понимала, редко какой воин сможет спокойно взирать на то, как портят старинное и очень дорогое оружие. А я его не просто портила, я его на составные разделяла. Бронзовый металл в одну сторону, каменья в другую, пружины и секретные механизмы в третью, яды и порошки в четвертую, чтобы затем соединить их в шар, диск или неприличную фигурку и отправить кузену Дао-дво. И ради этого, я просидела более часа над усилением сложного проклятья разложения. Разбила его на руны, вычленила первоначальный материал, а именно живую плоть и заменила его на металл. В ходе первых пяти испытаний разложению подверглись преподнесенная одежда смертницы, сам сундук, люстра, дверь в ванную и зеркало, к сожалению, первые четыре предмета безвозвратно испортились, а последнее хоть и сохранилось, но приобрело кривизну.

Это была сложная и кропотливая работа, требующая все внимание рецидивиста, то есть мое. И вот стою я в середине комнаты со сдвинутой в сторону мебелью, порчу чужое добро, а в дверях идолом застыл Его Высочество и дрожащим от восхищения, а может и ужаса голосом говорит:

— Сумерька, ты что творишь?

— Мщу.

— За что?

— За поруганную честь, — подумала и добавила, — трижды поруганную.

— Так это правда? Он тебя… то есть вы с ним… — и смущенно кашлянул, отставив поднос на стол у двери. — И как он выжил?

И столько сопереживания в голосе, что сразу стало ясно, Равэсс вспомнил, как из-за меня чуть сам за грань не угодил.

— Ты что, издеваешься? — возмутилась я.

— Как я могу, — улыбнулся высокородный метаморф, догадавшись о неправильности своих выводов, — я знать ничего не знаю. Расскажешь?

— Только коротко.

— Давай хоть так. — Капитан команды бывших запасных и ныне действующих королевских смертников дверь закрыл и привалился к ней плечом в ожидании рассказа.

— Меня подставили, а через меня и рыжего… Гера, — в общих чертах обрисовала я произошедшее и вопросила: — И знаешь, что запросил этот подлец Дао-дво с инициатора веселой шутки?

Принц покачал головой.

— Восстановить замыкаемую на Гере связь. И Дельгато согласился…

— Таррах! — дверь хлопнула, многоликий исчез.

А я вернулась к своему нелегкому делу, процедила сквозь зубы:

— А после этого он шлет мне цветы с просьбой простить… Еще и личную подпись к каждой приложил.

— Твою ж! — дверь повторно хлопнула. Не знаю, кто там был, но он тоже исчез.

— Да-да, — продолжила я ироничные размышления вслух, — и после всего он одарил меня оружием и дорогой одежкой смертницы. Думает, прощу. Вот уж дудки!

— Проклятье, прослушал… — Дверь медленно закрылась, и объявившийся в комнате скиф, сверкнув желтыми глазами, вопросил: — Слушай, Сумерька, а куда это, как угорелые, умчались Равэсс и Бруг?

— Понятия не имею, — честно ответила я и, завершив операцию под названием «Порча чужого имущества», спросила: — Хан, а как у тебя обстоят дела с лепкой?

— Ваянием не увлекаюсь, но знаю к кому можно обратиться за помощью! — ответил он, и уже через двадцать минут в моей комнате на полу, закусив язык, и погрузив руки по локоть в жидкий металл, сидел Консул. Метаморф знатных кровей приступил к лепке не сразу, а после того, как взял с меня слово молчать обо всем увиденном. Как оказалось, высокородным многоликим воспрещено марать руки, как простым трудом, так и искусством, да и выбор не роняющих чести занятий у них максимально сокращен: землевладение, военная служба и королевский фавор.

— Я землевладелец, имею три собственных погоста в долине Тагтар, — признался смертник.

— Неплохо, — заметила я, просчитав, что в его власти около пятнадцати таких деревенек как моя родная.

— Да, — многоликий тряхнул светлой гривой волос и улыбнулся, — но будь моя воля, я бы всю жизнь занимался скульптурой.

— А ты разве не можешь?

— Могу, но лишь скрывая свой талант. Поверь, приходится устраивать целые представления, чтобы в парке поставить новую статую: оформление договора куплипродажи, доставку, ужин в честь именитого скульптора и неизменный ответ от маэстро, прилетающий с птицей: «Простите, прийти не могу». — И на мой удивленный взгляд пояснил: — После того как я в родном доме заставил статуями и статуэтками все комнаты и оранжерею, ко мне потянулись заказы.