Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 38. Март-июнь 1919

• Название: Полное собрание сочинений. Том 38. Март-июнь 1919
• Автор: Владимир Ленин (Ульянов)
• Издательство: Паблик на ЛитРесеd7995d76-b9e8-11e1-94f4-ec5b03fadd67
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

В тридцать восьмой том Полного собрания сочинений В. И. Ленина входят произведения, написанные с 12 марта по 27 июня 1919 года. Это был период, когда иностранные империалисты усилили военную интервенцию против Советской страны. В начале марта 1919 года армия Колчака перешла в наступление и захватила Уфу; на юге генерал Деникин занял Луганск и часть Донбасса; в мае начал наступление на Петроград генерал Юденич; с севера наступали белогвардейцы генерала Миллера и отряды английских, американских и французских интервентов.

---

Среди вас немного людей, может быть, даже совсем единичны те, которые помнят крепостное право, это могут помнить только старики, но люди, которые помнят то, что было лет 30–40 тому назад, все-таки найдутся. Кто бывал в деревне, тот знает, что лет 30 тому назад немало можно было найти в деревне стариков, которые говорили: «А при крепостном праве было лучше, порядку было больше, была строгость, баб роскошно не одевали». Если почитать теперь Успенского, которому мы ставим памятник, как одному из лучших писателей, описывавших крестьянскую жизнь, то можно найти из времен 80-х и 90-х годов описания, как искренне добросовестные старики из крестьян и иногда даже просто пожилые люди говорили, что при крепостном праве было лучше. Когда уничтожают старые общественные порядки, уничтожить их сразу в сознании всех людей нельзя, остается еще небольшое число, которое тянет к старому.

Некоторые рабочие, как например печатники, говорят, что при капитализме было хорошо, газет было много, а теперь мало, тогда я прилично зарабатывал и никакого я социализма не хочу. Таких отраслей промышленности, которые зависели от богатых классов или которые существовали производством предметов роскоши, было немало. Немало рабочих в больших городах при капитализме жили тем, что производили предметы роскоши. В Советской республике нам придется этих рабочих оставить на время без работы. Мы скажем: «Беритесь за другую полезную работу». Он скажет: «Я занимался тонкой работой, я был ювелиром, работа была чистая, я на хороших господ работал, а теперь пришло мужичье, хороших господ разогнало, я хочу назад к капитализму». Такие люди будут проповедовать, чтобы идти назад к капитализму или, как говорят меньшевики: идти вперед к здоровому капитализму и здоровой демократии. Найдутся несколько сот рабочих, которые будут говорить: «Мы жили хорошо при здоровом капитализме». Таких людей, которые жили при капитализме хорошо, было ничтожнейшее меньшинство, а мы защищаем интересы большинства, которым при капитализме жилось плохо. (Аплодисменты.) Здоровый капитализм привел к мировой резне в самых свободных странах. Здорового капитализма быть не может, а бывает такой капитализм, который в самой свободной республике, как американская, культурной, богатой, технически передовой, этот демократический капитализм, самый республиканский капитализм привел к самой бешеной мировой резне из-за ограбления всего мира. На 15 миллионов рабочих вы найдете несколько тысяч на всю страну, которые при капитализме жили прекрасно. А в богатых странах таких рабочих больше, потому что они работали на более значительное количество миллионеров и миллиардеров. Они обслуживали эти кучки и получали от них особо высокую плату. Если вы возьмете сотни английских миллионеров, они наживали миллиарды, потому что грабили Индию и целый ряд колоний. Им ничего не стоило бросать 10–20 тысячам рабочих подачку, платить вдвое или более высокую заработную плату, чтобы они специально на них хорошо работали. Я как-то читал рассказ о воспоминаниях американского парикмахера, которому один миллиардер платил по доллару в день за бритье. И этот парикмахер написал целую книжку, в которой восхвалял миллиардера и его замечательную жизнь. За часовой визит утром к его финансовому величеству он получал по доллару в день, был доволен и ничего кроме капитализма не хотел. Против такого довода надо быть начеку. Громадное большинство рабочих в таком положении не было. Мы, коммунисты всего мира, защищаем интересы громадного большинства трудящихся, а ничтожное меньшинство трудящихся капиталисты подкупали за высокую плату и делали из них верных слуг капитала. Как при крепостном праве были люди, крестьяне, которые говорили помещикам: «Мы ваши рабы (это после свободы), мы от вас не уйдем». Много их было? Ничтожное число. Можно ли ссылкой на них отвергать борьбу против крепостного права? Конечно, нельзя. Так и теперь ссылкой на меньшинство рабочих, которые прекрасно зарабатывали на буржуазных газетах, на производстве предметов роскоши, на личных услугах миллиардерам, опровергнуть коммунизм нельзя.

Теперь я перейду к вопросам, которые были изложены ясно, во-первых, к вопросу о концессиях вообще и особенно Великого северного пути{6}. Говорят, что это значит давать хищникам на разграбление народное богатство. На это я отвечу, что здесь вопрос стоит в значительной связи с буржуазными специалистами и вопросом о мировом империализме. Можем ли мы сейчас сломить мировой империализм? Если бы мы это сделать могли, мы бы обязаны были это сделать, но вы знаете, что мы это сейчас сделать не можем, как в марте 1917 года не могли сбросить Керенского; мы должны были дожидаться развития советских организаций, работать над этим, а не немедленно восстать против Керенского. Точно так же и теперь, возможна ли наступательная война против всемирного империализма? Нет, конечно. Если бы мы были более сильны, завтра получили бы много хлеба, имели технические приспособления и прочее, мы не позволили бы Шейдеманам косить спартаковцев, а скинули бы их. Но сейчас это неуместная фантазия, сейчас скинуть всемирный империализм одна наша страна не может, пока другие страны переживают период, когда советского большинства нет, во многих странах Советы только что начинают возникать, поэтому приходится делать уступку империалистам. Мы сейчас строить железные дороги в большом масштабе не можем, да дай бог сладить с существующими. У нас не хватает хлеба, топлива, недостаток в паровозах, у нас несколько миллионов пудов хлеба лежит на Волго-Бугульминской дороге и мы не можем его вывезти. Мы в Совете Народных Комиссаров на днях постановили послать уполномоченных с обширными правами, чтобы вывезти этот хлеб. Народ голодает в Петрограде и Москве, а там миллионы пудов хлеба ссыпаны и мы не можем вывезти потому, что не хватает паровозов, нет топлива. И мы говорим, что лучше заплатить дань иностранным капиталистам, а железные дороги построить. От этой дани мы не погибнем, а если не сладим с железнодорожным движением, то мы можем погибнуть потому, что народ голодает; как ни вынослив русский рабочий, но есть предел выносливости. Поэтому принять меры к улучшению железнодорожного движения наша обязанность, хотя бы ценою дани капитализму. Хорошо ли это или плохо, но пока выбора другого нет. Пока мы не свергнем окончательно мирового капитализма, тем, что мы заплатим дань, мы Советскую власть не погубим. Мы заплатили немецким империалистам золото, по условиям Брестского мира мы обязаны были это сделать, теперь страны Согласия отнимают у них это золото – разбойник победитель отнимает у разбойника побежденного. Мы сейчас говорим, что, пока всемирное движение пролетариата не приведет к победе, мы будем либо воевать, либо откупаться от этих разбойников данью и ничего худого в этом не видим. Пока мы от немецких разбойников откупались, несколько сот миллионов им отдали, за это время мы укрепили свою Красную Армию, а у немецких разбойников теперь не осталось ничего. Так будет и с другими империалистскими разбойниками. (Аплодисменты.)

Товарищ дальше пишет, что его арестовали на четыре дня за то, что он против разорения средних крестьян, и спрашивает, что такое средний крестьянин, и ссылается на ряд крестьянских восстаний. Конечно, если товарища арестовали за то, что он протестовал против разорения средних крестьян, то это было неправильно, и, судя по тому, что его скоро освободили, я полагаю, что кто-нибудь – сам арестовавший или другой представитель Советской власти – учел, что арест неправилен. Скажу теперь о среднем крестьянине. Он отличается от кулака тем, что не прибегает к эксплуатации чужого труда. Кулак грабит чужие деньги, чужой труд. Крестьянская беднота, полупролетарии – это те, которые сами подвергаются эксплуатации; а средний крестьянин, который не эксплуатирует других, который живет своим хозяйством, которому хлеба приблизительно хватает, который не кулачествует, но который к бедноте не принадлежит. Такие крестьяне колеблются между нами и кулаками. Небольшое число их может выйти в кулаки, если повезет, поэтому их тянет к кулакам, но большинство в кулаки выйти не могут. И если социалисты и коммунисты толково умеют говорить со средним крестьянином, то они докажут ему, что Советская власть выгоднее всякой другой власти, ибо другая власть гнетет и давит среднего крестьянина. Но средний крестьянин колеблется. Сегодня он за нас, а завтра за другую власть; часть за нас, а часть за буржуазию. И в программе, которую мы будем принимать через несколько дней, мы против всякого насилия по отношению к среднему крестьянину{7}. Это наша партия заявляет. Если бывают аресты, мы их осуждаем и будем исправлять. По отношению к кулаку – за насилие, по отношению к среднему крестьянину – против насилия. Ему мы говорим: если ты становишься за Советскую власть, насильно вводить тебя в коммуны мы не хотим, мы никогда насильно крестьян в коммуны не загоняли, и декрета такого нет. Если это бывает на местах – это злоупотребление, за которое смещают должностных лиц и предают суду. Этот вопрос крупный. Средний крестьянин стоит между двух лагерей. Но, товарищи, политика тут совершенно ясна: мы против насилия над средними крестьянами, мы за соглашение с ними, за уступки. Медленным путем средний крестьянин может прийти к коммунизму и придет. В самой свободной капиталистической республике среднему крестьянину грозит капитал, который так или иначе его давит и гнетет.