Юлия Кантор - Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы

• Название: Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы
• Автор: Юлия Кантор
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-388-00624-0

Книга Юлии Кантор посвящена одной из самых «закрытых» тем отечественной истории – секретным контактам СССР и Германии между Первой и Второй мировыми войнами. Почему Советская Россия и Германия пошли на военно-политическое сближение и не разорвали контакты после 1933 года? Как сказалось это сближение на формировании двух тоталитарных режимов? Как связано с ним «дело военных» и репрессии в РККА? Как повлияло сотрудничество на милитаризацию двух государств и с чем они пришли к 1939 году? Книга основана на уникальных, ранее неизвестных документах из Центрального архива ФСБ РФ, Архива внешней политики РФ, Архива внешней политики ФРГ, Российского государственного военного архива, Баварского военного архива, Российского государственного архива социально-политической истории, Федерального архива Кобленца и других.

---

В подтверждение последнего тезиса командующий ЛВО напоминал, что исключен как руководитель по стратегии из Военной академии РККА, где вел этот предмет в течение шести лет. И тем не менее, «столь же решительно, как и раньше» Тухачевский, осознававший «ложность своего положения», в письме Сталину утверждал, что Штаб РККА исказил предложения его записки и подменил целый ряд цифр, чем представил их в «фантастической абсурдной» форме. Командующий ЛВО в дополнение к записке отправил Сталину документы, подтверждающие эти искажения. В дополнение к ранее посланным материалам, Тухачевский доложил о последних наработанных данных по вопросу о массовом танкостроении.

В первом письме к Сталину он писал о том, что «при наличии массы танков встает вопрос о разделении их по типам между различными эшелонами во время атаки, в то время как в первом эшелоне требуются первоклассные танки, способные подавить противотанковые пушки, в последующих эшелонах допустимы танки второсортные, но способные подавлять пехоту и пулеметы противника»[102].

Тухачевский писал вождю с максимальной подробностью, с детальным погружением в специфические промышленно-производственные и сугубо военно-технические детали – это был единственный шанс обойти Ворошилова, не способного к подобному анализу, о чем знал и Сталин. «Устоявшаяся на опыте империалистической войны консервативная мысль представляет себе развитие танков в тех сравнительно небольших массах, в каких их видели в 1918 г. Такое представление явно неправильно. Уже к 1919 г. Антанта готовила 10 тыс. танков, и это почти на пороге рождения танка. Представление будущей роли танков в масштабе 1918 г. порождает стремление соединить в одном танке все, какие только можно вообразить, качества. Таким образом, танк становится сложным, дорогим и неприменимым в хозяйстве страны. И наоборот, ни трактор, ни автомобиль не могут быть непосредственно использованы как основа такого танка. Совершенно иначе обстоит дело, если строить танк на основе трактора и автомобиля, производящихся в массах промышленностью. В этом случае численность танков вырастет колоссально…»[103] Тухачевский фактически предлагал поставить мирную промышленность на военные рельсы. Командуя Ленинградским ВО, он искал пути усиления военно-промышленного комплекса. Исследуя деятельность крупнейших ленинградских предприятий, он считал не только возможным, но и необходимым за счет продукции, нужной советскому сельскому хозяйству, наладить выпуск военной техники новейших образцов.

«… Красный пути ловец с марта 1931 г. будет выпускать новый тип трактора в полтора раза более сильный. Нынешняя модель слишком слаба. Новый трактор даст отличный легкий танк. Модель Сталинградского завода и Катерпиллер также приспособляются под танк. В общем вопрос применения трактора и автомобиля для танка надо считать решенным и в наших условиях. Второе условие массового производства танков – штамповка броневых корпусов – точно так же уже разрешено. Очень характерно, что все известные нам образцы штампованных корпусов совпадают с фабричными марками автомобилей и тракторов, причем наиболее интересующих нас образцов мы несомненно еще не знаем. Чтобы выяснить условия штампования и сварки танковой брони, командующий ЛВО познакомился со штамповкой больших котлов в Ленинграде на заводе им. Ленина и на заводе Вашего имени. Выяснилась полная возможность штампования брони для танков… Итак, резюмировал Тухачевский, “мы обладаем” всеми условиями, необходимыми для массового производства танков. “Докладная записка штаба РККА не только потому возмутительна, что рядом подложных цифр ввела Вас и тов. Ворошилова в заблуждение, но больше всего вредна тем, что является выражением закостенелого консерватизма, враждебного прогрессивному разрешению новых военных задач, вытекающих из успехов индустриализации страны и социалистического строительства. Во всей своей организационной деятельности Штаб РККА в лучшем случае поднимается до давно устаревшего уровня 1918 г., но зато решительно отстает от общих темпов нашего развития”»[104].

Сталин отреагировал на записку только в 1932 г. – личным письмом. Но решение о «нужности» Тухачевского в Москве принял раньше: в 1931 г. его вернули в столицу повысив в должности. Он стал заместителем наркома обороны и начальником вооружений. Вот текст письма Сталина.

«Особо секретно. Личный архив Сталина

Т. Тухачевскому. Копия Ворошилову

Приложенное письмо на имя т. Ворошилова написано мной в марте 1930 г. Оно имеет в виду два документа а) вашу “записку” о развертывании нашей армии с доведением количества дивизий до 246 или 248 (не помню точно); б) “соображения” нашего штаба с выводом о том, что Ваша “записка” требует по сути дела доведения численности армии до 11 миллионов душ, что “записка” ввиду этого нереальна, фантастична, непосильна для нашей страны.

В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился в основном к выводам нашего штаба и высказался о вашей “записке” резко отрицательно, признав ее плодом “канцелярского максимализма”, результатом “игры в цифры” и т. д. Так было дело два года назад. Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма – не совсем правильны… Мне кажется, что мое письмо не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня. Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты моего письма с некоторым опозданием.

7.5.32. С ком. прив. Сталин»[105].

Внешнеполитическое положение СССР к лету 1930 г. трактовалось военно-партийным руководством как крайне неустойчивое. Особое беспокойство вызывала западная граница, подогревая и без того набиравшую «градус» шпиономанию. К. Е. Ворошилов отмечал, что «острейший политический кризис в Румынии и Польше и общая неустойчивость политического положения внутри капиталистических стран вообще создает благоприятную обстановку для военных авантюр»[106]. 2 июня 1930 г. на должность заместителей Председателя РВС СССР и наркомвоенмора вместо отставленного И. С. Уншлихта были назначены И. П. Уборевич (начальник вооружений РККА) и Я. Б. Гамарник (начальник политического управления РККА), в состав РВС СССР был введен командующий УВО И. Э. Якир. Все они тогда пользовались полнейшим доверием И. В. Сталина.

К XV съезду ВКП(б) Генштаб представил 5-летний план технического развития вооруженных сил, где предлагалось координировать их строительство и военные заказы с перспективами развития отраслей экономики. Он включал выполнение всех мероприятий по техническому оснащению Красной Армии, насыщению ее недостающими техническими средствами, накоплению мобзапасов, обеспечивающих развитие вооруженных сил.

В январе 1931 г. Реввоенсовет обсудил ход выполнения плана перевооружения РККА. Были отмечены серьезные недостатки как по техническим параметрам его реализации, так и в обучении личного состава по освоению опытных образцов. В системе Наркомата по военным и морским делам было создано Управление моторизации и механизации РККА, перед которым была поставлена задача организовать в военных округах отделы мотомеханизированных войск.

В середине 1931 г. ЦК ВКП(б) принял новое Постановление «О командном и политическом составе РККА», в котором были сформулированы новые, современные требования к подготовке военных кадров. Особое внимание в нем уделялось увеличению числа инженерно-технических кадров старшего и высшего звена и введение, наряду с тактической и огневой, технической подготовки для командиров младшего и среднего звена.

Для каждого рода войск вводилась обязательная программа технического минимума знаний. Для расширения подготовки старшего начсостава на базе факультетов Военно-технической академии им. Дзержинского создавалось пять академий: Военная академия механизации и моторизации (впоследствии – бронетанковых войск); Артиллерийская, Военно-химическая; Военно-электротехническая и Военно-инженерная академии. Заново была создана Военно-транспортная академия и расширен прием в Военную академию им. Фрунзе, Военно-морскую академию и Военно-воздушную академию им. Жуковского. Количество высших военных учебных заведений было увеличено в полтора раза, а общее количество их слушателей выросло с 2 тыс. до 16,5 тыс. человек[107].

Очевидно необходимой стала коренная перестройка управления процессом производства, механизмом внедрения новых технологий, оснащением предприятий оборонной промышленности новым оборудованием, практическим его освоением. Требовалось изменить и всю систему разработки, создания, внедрения в поточное производство новых образцов боевой техники и вооружения, соответствующих мировым стандартам.