Юлия Кантор - Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы

• Название: Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы
• Автор: Юлия Кантор
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-388-00624-0

Книга Юлии Кантор посвящена одной из самых «закрытых» тем отечественной истории – секретным контактам СССР и Германии между Первой и Второй мировыми войнами. Почему Советская Россия и Германия пошли на военно-политическое сближение и не разорвали контакты после 1933 года? Как сказалось это сближение на формировании двух тоталитарных режимов? Как связано с ним «дело военных» и репрессии в РККА? Как повлияло сотрудничество на милитаризацию двух государств и с чем они пришли к 1939 году? Книга основана на уникальных, ранее неизвестных документах из Центрального архива ФСБ РФ, Архива внешней политики РФ, Архива внешней политики ФРГ, Российского государственного военного архива, Баварского военного архива, Российского государственного архива социально-политической истории, Федерального архива Кобленца и других.

---

Уже к весне 1932 г. ситуация начала меняться. Об этом, в частности, свидетельствует письмо К. Е. Ворошилова полпреду в Берлине Л. М. Хинчуку 12 марта 1932 г. Нарком обороны предельно внятно характеризует состояние взаимоотношений с руководством германских вооруженных сил.

«Учитывая в достаточной степени политическое значение рейхсвера и его руководящих кругов для Германии, мы, идя на материальные жертвы, сделали много для того, чтобы иметь хорошие отношения с рейхсвером. Однако при этом мы никогда не забывали, что рейхсвер с нами “дружит” (в душе ненавидя нас) лишь в силу создавшихся условий, в силу необходимости иметь “отдушину” на востоке, имея хоть какой-нибудь козырь чем пугать Европу. Вся “дружба” и сотрудничество рейхсвера шла по линии стремления дать нам поменьше и похуже, но использовать нас возможно полнее…

Если уж кому-нибудь следует быть в претензии, то это нам, а не рейхсверу. Об этом им нужно открыто заявить. Пусть на деле нам докажут, что это не так.

Что касается обмена сведений по Польше, то в тех рамках как это имело место до сих пор (обмен разведданными), я дал свое согласие. На какой-либо более расширенный обмен мнений или сведений по Польше (например, обсуждение оперативных соображений, а этого добиваются немцы) мы пойти не можем и не пойдем.

С дружеским приветом – Ворошилов»[216].

В таком контексте и, кроме того, в условиях нарастания в стране подозрительности и недоверия к иностранцам (в связи с этим уместно упомянуть о громком судебном процессе в городе Шахты над германскими специалистами фирмы «АЭГ») перед советской стороной вновь встал вопрос о целесообразности продолжения контактов между Красной Армией и рейхсвером. Была создана специальная комиссия Политбюро ЦК ВКП(б), и H. Н. Крестинскому пришлось употребить все свое дипломатическое искусство, чтобы в переписке с И. В. Сталиным и К. Е. Ворошиловым показать все плюсы военного сотрудничества с Германией и не допустить его разрыва.

Если до конца 20-х гг. советские военные руководители, ведя переговоры с германским военным и дипломатическим истеблишментом, пытались решить вопрос об организации с немецкой помощью современного военного производства в СССР и заключить с немецкой стороной своего рода «военно-политический союз», то после «рапалльского десятилетия» приоритеты постепенно изменились. Теперь поездки в Германию стали носить прежде всего информационный характер. Непредсказуемость развития внутриполитической ситуации в Германии, быстрый рост ее военной мощи закономерно заставили командование РККА учитывать ее как возможного военного противника. Отсюда – усиленное внимание к новейшим военно-техническим достижениям Германии и происходящим в ней политическим процессам.

Большой интерес к настроениям руководящих кругов рейхсвера в свете политических изменений в Германии проявляло и руководство СССР. В начале 1932 г. посланец Сталина К. Радек, будучи проездом в Берлине, специально встретился с полковником Фишером, который заверил его, что рейхсвер заинтересован в продолжении военного сотрудничества с СССР.

Осенью 1932 г. командование рейхсвера принимало представительную делегацию РККА во главе с заместителем наркомвоенмора по вооружениям М. Н. Тухачевским. Во многом его миссия носила дипломатический, зондирующий характер. В первую очередь командование Красной Армии интересовало отношение рейхсвера к национал-социализму и военно-технические новинки Германии. С делегацией встретился президент Веймарской республики генерал-фельдмаршал П. фон Гинденбург.

«От верху до низу рейхсверовский генералитет и офицерство подчеркивали особое уважение и дружбу к советским “генералам”», – отмечал Тухачевский в докладе наркому. Заместитель наркома присутствовал на оперативных маневрах рейхсвера в районе Фюрстенберг-Кюстрин, осмотрел новые образцы вооружения и боевой техники на Куммерсдорфском полигоне и посетил ряд военных заводов («Крупп», «Тиль-Рула», «Рейнметалл», «Юнкере», «Сименс», «Телефункен»), проведя при этом предварительные переговоры с представителями фирм.

В конце 1932 г. в Германии побывал начальник штаба ВВС РККА С. А. Меженинов. Главной целью его поездки было изучение авиационной промышленности Германии. Он осмотрел крупнейшие немецкие авиа и моторостроительные заводы («Юнкере», «Сименс», «Хирт», «БМВ», «Майбах», «Даймлер») и посетил летные школы рейхсвера в Шлосгейме (под Мюнхеном) и в Брауншвейге.

31 мая 1933 г. в наркомате по военным и морским делам состоялось совещание начальников управлений Штаба РККА. Председательствовал начальник разведуправления Я. К. Берзин. Присутствовали начальник УММ[217] РККА И. А. Халепский и начальник ВОХИМУ Я. М. Фишман. В отношении школ были приняты следующие решения: не допускать увеличения немецкого персонала на объектах; свести до минимума передвижение германских военных специалистов по территории СССР; отказать школам в льготном воинском тарифе при перевозке грузов и оборудования, следующих из Германии; организовать в НКВМ ликвидационные комиссии по объектам; выразить Берлину протест в связи с фактами опубликования в германской печати данных о «совместных предприятиях».

31 августа 1933 г. начальник разведуправления Берзин докладывал наркому Ворошилову: «Ликвидация предприятий “друзей” проходит ускоренным порядком и будет закончена к 20–30 сентября с. г.

1. 15 августа закончена ликвидация ст. Томка. Технический персонал “друзей” выехал из Томки, и 15.8 станция перешла в ведение ВОХИМУ.

2. В период 7-10 сентября намечается окончание ликвидации ст. Казань. Последний транспорт “друзей” отправляется 5 сентября. Имущество станции, представляющее интерес для управления механизации и моторизации РККА, закупается у “друзей” за 220 тыс. рублей.

3. В период 20–30 сентября будет окончательно ликвидирована станция “друзей” в Липецке… Приемка станции проходит без инцидентов»[218].

К осени 1933 г. «рапалльский этап» советско-германских отношений подошел к концу.

§ 5. Рейхсвер и РККА – «рабочие-коммунисты» и «болгары»

В августе 1925 г. группа высокопоставленных офицеров рейхсвера впервые присутствовала на маневрах Красной Армии, открыв тем самым новое направление сотрудничества – взаимное участие наблюдателей на учениях армий обеих стран. Немецкие офицеры прибыли в Советский Союз в штатском под видом германских рабочих-коммунистов. Почти в то же время группа красных командиров под видом «болгар» прибыла в Германию и присутствовала на осенних маневрах рейхсвера. Делегацию возглавлял Тухачевский, к тому моменту – член РВС СССР, заместитель начальника Штаба РККА. Краскомы присутствовали на тактических занятиях отдельных родов войск, участвовали в «общих маневрах», где были представлены главнокомандующему рейхсвера генералу фон Секту. Вернувшись, Тухачевский отчитался о поездке:

«Состав и политическая характеристика

Германское командование очень хорошо следило за тем, чтобы мы не вступали в общение с солдатами. Было установлено и тайное наблюдение. Так, например, во всех группах шоферы, как мы убедились, понимали по-русски, но отрицали это. Лишь с офицерами можно было говорить открыто. Вследствие того, дать исчерпывающую картину политического состояния Рейхсвера для нас затруднительно. Дисциплина в солдатской массе твердая и глубоко засевшая. Грубого обращения с солдатами со стороны офицеров я не замечал, со стороны же унтер-офицеров видел. Солдатский состав в подавляющей массе совершенно молодой, благодаря различного рода обходам 12-ти летнего срока службы. Одиночное обучение выдающееся… Офицерский состав почти сплошь состоит из кавалеров ордена “Железного креста”. Только молодые лейтенанты не были на войне. Бросается в глаза громадный процент аристократов среди офицеров как строевых, так и генерального штаба, чего, по отношению к генштабу старой германской армии не было. Принадлежности к той или другой партии выяснить не удалось»[219].

Краскомы констатировали, что упадок духа в связи с поражением в Первой мировой войне, Версальскими ограничениями и экономической депрессией влечет за собой равнодушное отношение к военно-научным вопросам у самих военных. При этом отмечался и прямо противоположный факт: отношение населения к рейхсверу с каждым годом улучшалось, и интерес к военному делу повышался. Указывалось, что посмотреть на маневры приходили тысячи человек.

Общие выводы, сделанные по результатам командировки, были осторожно оптимистичными. В них содержалась не только оценка немецких вооруженных сил, но и политической ситуации, и перспектив сотрудничества:

«В деле организации двухсторонних учений и в деле штабной работы мы можем и должны многому поучиться у Рейхсвера. Четкость занятий, заблаговременная подготовка их, продуманность, – все это делает полевые занятия германской армии гораздо более интенсивными, чем у нас, несмотря на короткий срок, в течение которого они имеют место (4–6 недель). На эту сторону дела нам необходимо обратить особое внимание и многое позаимствовать… Германские офицеры, особенно генерального штаба, относятся одобрительно к идее ориентации на СССР. Вначале об этом говорилось, но довольно глухо, а при прощании – немцы старались внушить нам мысль о том, что они считают нас своими неминуемыми союзниками и что это является единственной их надеждой для выхода из того безвыходного положения, в котором они сейчас находятся. Насколько искренне все это – трудно судить»[220].