Георгий Чернявский - Эйзенхауэр

• Название: Эйзенхауэр
• Автор: Георгий Чернявский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-235-03847-9

Дуайт Эйзенхауэр — типичное воплощение «американской мечты»: выходец из бедной семьи, возглавивший государство. Он — единственный президент США, ставший всемирно известным еще до того, как занял высший государственный пост, в качестве главнокомандующего англо-американской армией, открывшей второй фронт в Европе и встретившейся с союзными советскими войсками в сердце нацистской Германии. Генерал Эйзенхауэр отказался от захвата Берлина, считая, что это право должно принадлежать Красной армии; в 1945 году стоял рядом со Сталиным на трибуне Мавзолея и получил из рук маршала Жукова орден «Победа». На его президентство пришлись первая попытка международной разрядки и первые шаги в освоении космоса, громкие международные скандалы из-за сбитого над советской территорией самолета-шпиона, организованные ЦРУ государственные перевороты в других странах, «охота на ведьм», расширение гражданских прав чернокожего населения и строительство федеральных дорог. Книга, основанная на материалах американских архивов, рассказывает о генерале, ненавидевшем войны, и единственным в XX веке президенте, при котором США не воевали.

---

Официально объявив о назначении Страусса председателем Комиссии по атомной энергии, Эйзенхауэр отвел его в сторону и сказал ему: «Моя первоочередная забота и ваша первостепенная задача состоит в том, чтобы найти новый подход к разоружению в области атомной энергии»{607}.

На первых порах казалось, что новый председатель комиссии действительно следует этому указанию. Он деятельно участвовал в разработке программы «Атом для мира», объявленной Эйзенхауэром 8 декабря 1953 года на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Правда, Страусе не столько выдвигал новые идеи, сколько облекал в конкретные формулировки мысли, вынашиваемые президентом и его ближайшими помощниками.

Дуайт писал в дневнике: «Соединенные Штаты вполне могут позволить себе сократить ядерные запасы в два-три раза… и, несмотря на это, улучшить нашу относительную позицию в холодной войне»{608}. Он указывал, «одна авиаэскадрилья может доставить к цели бомбы такой силы, которая превышает мощность всех бомб, сброшенных на Англию в годы Второй мировой войны».

Основная идея программы, оглашенной в ООН и первоначально названной «Операция “Искренность”» (Эйзенхауэр отказался от такого претенциозного наименования, считая, что его можно счесть признанием, что во всех остальных случаях США неискренни), состояла в предоставлении всем заинтересованным государствам возможности использовать атомную энергию в мирных целях: «Если ученые и инженеры всего мира будут обладать достаточным количеством расщепляющегося материала, с помощью которого смогут развить свои идеи, эти возможности будут быстро использованы для общего, эффективного и экономичного применения».

Американский президент предложил начать работу по созданию международного органа, в распоряжение которого государства передавали бы часть своих расщепляющихся материалов, и выразил уверенность, что такой орган, являющийся прежде всего научной и производственной организацией, сможет обеспечить условия безопасности{609}. По существу, в выступлении была заложена основа для создания в 1957 году Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ).

Но до этого должны были пройти годы. Тот факт, что советская сторона на первых порах довольно равнодушно отнеслась к его предложению, фактически заявке на выход из безнадежной гонки, явно привел к ужесточению позиции Эйзенхауэра по отношению к СССР.

На первых порах Эйзенхауэр вполне доверял Страуссу. Вскоре, однако, выяснилось, что адмирал занимается преимущественно не продвижением программы «Атом для мира», а раздуванием склоки с Оппенгеймером, что, в свою очередь, вызвало его конфликт фактически со всем научным сообществом. Взаимные обвинения вовлекли Дуайта в свой водоворот. Ограниченный жесткими рамками, в которых приходилось действовать, он был вынужден — возможно, вопреки своему желанию — стать на защиту национальной безопасности, оказавшейся, по уверениям Страусса и некоторых других советников, под серьезной угрозой.

Оппенгеймер действительно ошибся в оценке советских возможностей создания термоядерного оружия. В упомянутой статье он утверждал, что СССР отстает от США в этой области не менее чем на четыре года, и на этом основании призывал не форсировать американские работы, полагая, что они могут привести к непредвиденным катастрофическим результатам.

Еще 1 ноября 1952 года на острове Элугелаб (Маршалловы острова) с соблюдением мер строжайшей секретности состоялось первое испытание американского термоядерного устройства мощностью около десяти мегатонн, представлявшего собой пятидесятитонный куб размером с двухэтажный дом, наполненный жидким водородом. Подрыв атомного заряда создал температуру в миллионы градусов, необходимую для начала реакции термоядерного синтеза. В результате взрыва на месте острова образовалась огромная впадина. Теперь предстояло думать, как можно было создать портативную бомбу.

Но не прошло и месяца после выхода статьи Оппенгеймера, как в СССР был произведен взрыв водородной бомбы: советским ученым удалось создать такое устройство, о котором пока только мечтали американцы{610}. Лишь 21 мая 1956 года США провели испытание «Чероки» — первый сброс термоядерной бомбы с самолета.

Ошибка Оппенгеймера была отличным предлогом для начала атаки Страусса. В сентябре 1953 года по его ходатайству директор ФБР Эдгар Гувер распорядился об установлении наблюдения за ученым, включая перлюстрацию его корреспонденции, прослушивание телефонных разговоров, контроль за передвижениями и контактами. В результате в ФБР стало накапливаться огромное досье Оппенгеймера, насчитывающее многие тысячи документов{611}.

Неизвестно, с прямой подачи Страусса (скорее всего) или другими путями в ноябре 1953 года директору ФБР Гуверу, а затем министру обороны Уилсону поступит секретный доклад бывшего исполнительного директора комиссии Конгресса по атомной энергии Уильяма Бордена, в котором утверждалось: «…имеется высокая степень вероятности, что Роберт Оппенгеймер является коммунистическим шпионом»{612}. Этот вывод основывался на результатах прослушивания ФБР домашних и служебных разговоров, доносах и прочих материалах, которые ни один суд не принял бы к рассмотрению в связи с их ненадежностью.

Тем не менее и Гувер, и Уилсон немедленно доложили о документе президенту. Эйзенхауэр оказался в сложном положении. В прошлом он доверял Оппенгеймеру, но представленные «факты» показались ему достоверными, хотя большинство их можно было отнести лишь к догадкам или «логическим следствиям».

Эйзенхауэр чувствовал себя глубоко уязвленным, однако, чтобы сохранить хорошую мину, попытался на проведенном 3 декабря совещании высших должностных лиц перевести стрелки на Страусса, потребовав у того объяснений, как можно было допустить подозреваемого в коммунистических взглядах ученого к Манхэттенскому проекту. Адмирал ответил, что без Оппенгеймера атомный проект вообще не смог бы состояться. Президент пришел к выводу, что, хотя в письме Бордена не содержится убедительных фактов виновности Оппенгеймера, тот может представлять угрозу национальной безопасности, то есть повторил термин, изобретенный Страуссом. Президент распорядился «воздвигнуть глухую стену» вокруг Оппенгеймера, не допускать его к секретной информации, пока не будет завершено расследование.

Для проведения расследования президент назначил комиссию, которая пользовалась материалами ФБР. Гора родила мышь. Помимо перечисления «грехов» Оппенгеймера: что в прошлом он придерживался левых взглядов, а ныне критикует американскую закрытость в области новейших достижений ядерной физики и позволяет себе высмеивать некоторых государственных деятелей (в первую очередь имелся в виду Страусе), не способствует прогрессу в создании водородной бомбы, а предпочитает работать над атомными бомбами «тактического характера», ученого «уличили» лишь в одном факте обмана: он сообщил начальству, что едет в Вашингтон по вызову президента, тогда как на самом деле отправился на встречу с журналистами{613}. Некоторые коллеги (например, известный физик Уиллард Либби, работавший над проблемой разделения изотопов для атомной бомбы и получивший в 1960 году Нобелевскую премию) высказывали мнение, что Оппенгеймера не следует привлекать к работе Комиссии по атомной энергии, но отнюдь не потому, что он представляет «риск с точки зрения безопасности», а в связи с тем, что сам он «не проявляет энтузиазма» по отношению к работе этой комиссии{614}.

В то же время расследование ФБР позволило установить ряд фактов деятельности советской агентуры в американских атомных проектах и подтвердило виновность супругов Этель и Джулиуса Розенберг в передаче СССР ценной информации, позволившей ускорить создание советского атомного оружия{615}.

Из соображений безопасности, опасаясь за собственную репутацию и под давлением правой фракции республиканцев Эйзенхауэр полностью отстранился от дела Оппенгеймера, по существу отказав в поддержке ученому, с которым ранее тесно сотрудничал. Президент дал согласие на расследование этого дела Управлением безопасности Комиссии по атомной энергии, которое продолжалось в апреле — мае 1954 года. В ходе расследования Страусе опирался на данные ФБР, полученные в том числе путем прослушивания бесед Оппенгеймера со своими адвокатами{616}. В результате было подтверждено отстранение ученого от исследовательских работ в области ядерного оружия, что повлекло за собой отказ в доверии многим лицам, с которыми он общался.

Преследование знаменитого физика привело к тому, что значительная часть научной общественности отвернулась от Эйзенхауэра. Исключение составлял фактический соперник Оппенгеймера Эдвард Теллер, который теперь возглавил работы в области водородного оружия. Во время слушаний по делу Оппенгеймера Теллер выступил с грубыми обвинениями в его адрес, за что подвергся остракизму со стороны коллег.